Голливудские мужья - Коллинз Джеки (полные книги .TXT) 📗
– Мне даже думать неприятно о том, что кто-то встречает Рождество в одиночестве, – призналась она Уэсу.
– Угу, – согласился он, вспомнив, сколько раз он встречал Рождество в одиночестве и на мели, а в результате оказывался в постели с женщиной, столь же несчастной и одинокой.
Какое счастье, что Силвер снова с ним разговаривает. Наткнувшись в «Джорджио» на Ребу, она совсем сорвалась с катушек и закатила настоящий скандал – взыграла ревность.
Кто эта женщина?
Ты с ней спал?
Господи, Уэс, где были твои глаза? Может, мне называть тебя Уэсли? Уэсли!
И как она в постели? Хороша? С виду – типичная проститутка. Старая проститутка. Дешевка.
Как ты мог позариться? Когда это было? Недавно?
Мы уже были вместе? Я тебя ненавижу!
Силвер ревнивая – такую Силвер он еще не знал. Уклоняясь от ее язвительных выпадов, он понимал – по крайней мере, он ей не безразличен. И был счастлив. Настолько счастлив, что сделал широкий жест неповиновения – пошел в банк «Ферст Интверстейт», открыл свой сейф и забрал оттуда все приложенные денежки. А уголовники из Лорел-Каньона пусть застрелятся. Он им не вернет ни гроша. Он эти деньги заработал – до последнего цента.
И Реба Виногратски пусть застрелится. С ней вообще разговор короткий.
С деньгами в кармане он солидной походкой вошел в «Тиффани» и объявил о своих намерениях.
– Мне нужно колье тысяч так на девятнадцать, – сказал он небрежно. – С учетом налога. Покажите, что у вас есть.
Он остановил свой выбор на рубиновом сердечке, вкрапленном в бриллиантовую мозаику, сидевшую на пересыпанной бриллиантовой крошкой золотой цепочке. Подарок пока оставался при нем. Время еще не приспело.
– Божественная индейка, – воскликнул Фернандо, прижимая к губам салфетку.
– Божественная, – эхом откликнулся Бойс, и его посеребренный хохолок согласно кивнул.
– Силвер, дорогая, неужели ты это приготовила сама? – поддразнил ее Рауль.
– Naturellement, mon cheri! [13] Разве вы не знаете, какие чудеса я умею вытворять у плиты?
Все засмеялись.
На кухне Владимир и Юнити, чинно сидевшие за столом, провозгласили тост, держа в руках стопочки с отборной «Столичной».
– За свободу, – сказал Владимир, одним глотком забрасывая в себя бесцветную жидкость.
– За деньги, – предложила свой вариант Юнити.
Они улыбнулись друг другу, как заговорщики. Каковыми они и были. «Скандал» платил им сто двадцать пять тысяч долларов за подлинную историю Силвер Андерсон, Уэса и Хевен. Материал собирались печатать в течение трех недель, и первая порция ожидалась в киосках в первый понедельник нового года.
Владимир и Юнити к тому времени будут уже далеко.
ГДЕ-ТО В НЬЮ-ЙОРКЕ…
КОГДА-ТО В СЕМИДЕСЯТЫЕ..
Став жить с Эли, девушка поняла – она словно начала жизнь заново. Такого добродушного, неунывающего весельчака она еще не встречала и вскоре стала отзываться на его доброту.
«Откуда ты?»
«Не хочу об этом говорить».
«А чем собираешься заниматься?»
«Официантка – работа нормальная».
«Нет».
«Почему?»
«Потому что мы пришли на эту землю, чтобы сотворить нечто удивительное. Поставь перед собой цель – и вперед!»
У нее не было никаких целей. Жить – этого уже достаточно.
Эли не позволял ей плыть по течению. Он настоял, чтобы она вместе с ним ходила на уроки вокала и танца. Как-то раз он взял ее на репетицию в драматическую студию, и она, завороженная, следила за тем, как он играл роль в «Макбете».
«Это Шекспир», – сказал он ей.
«Что такое Шекспир?»
«Издеваешься надо мной, да?»
На ее день рожденья он забросал ее книжками о великих драматургах и их лучшими произведениями.
«Иметь хорошенькую мордашку – этого мало», – сказал он ей.
Пронизанные пафосом, подлинно драматические, но так похожие на реальную жизнь сюжеты захватили ее воображение.
Иногда Эли приводил домой кого-то из друзей. Этих визитов она терпеть не могла, и если время было не позднее, предпочитала бродить по улицам, чем слушать отвратительные звуки их любви.
Однажды он привел друга и сказал, что тот теперь будет здесь жить.
«Это Люк» – представил он, и сердце девушки сжалось – она поняла, что грядут перемены к худшему.
Люк был светловолосым здоровяком-англичанином, он поигрывал мощной мускулатурой и вечно ухмылялся. Одет всегда в тугие джинсы и заношенные до дыр футболки.
«Люк считает, что он – Марлон Брандо», – пошутил Эли.
«Не хрена тут смеяться, гомик черножопый», – огрызнулся Люк.
Эли подмигнул, и не думая обижаться.
Люк не работал. Целыми днями торчал на крыше и загорал, по ходу дела глуша пиво.
Девушка не могла понять, что в нем находил Эли. Видимо, интерес чисто сексуальный и скоро пройдет.
По ночам она слышала их движения и зарывала голову под одеяло, изо всех сил стараясь отсечь беспокоящие звуки.
Скоро Люк стал выказывать буйный нрав. Примерно через месяц он стал брать у Эли деньги, уходить куда-то и надираться.
Однажды он попытался украсть деньги и у нее, но она дала такой решительный отпор, что больше он к ней не совался.
С тех пор она стала держать под подушкой нож.
«Выгони на хрен эту стерву», – сказал он Эли.
«Нет, она останется», – для разнообразия возвысил голос Эли.
«Либо она останется, либо я».
«Пусть так», – не отступил Эли.
К ее огромному облегчению, Люк исчез.
«Сам не знаю, что со мной происходит, – признался ей потом Эли. – Но от таких, как Люк, у меня даже перед глазами все мутнеет».
Они проговорили долго за полночь, и в первый раз, нерешительно, она начала раскрывать душу перед Эли, да и он раскрывал перед ней свою. Возникла какая-то особая близость.
Как-то ранним утром Люк вдруг вернулся. Девушку разбудили какие-то приглушенные звуки. Люк явился не один – с двумя дружками. Они держали Эли и по очереди его насиловали.
В горле у нее поднялся ком страха не так давно подобным образом обошлись с ней. Соскочив с постели, она вскинула руку с ножом и закричала:
«Перестаньте! Пошли вон! Уходите! ПЕРЕСТАНЬТЕ!»
Они ушли, но не сразу, а довершив свое дело.
Скорая помощь приехала слишком поздно.
По дороге в больницу Эли скончался – истек кровью от внутренних разрывов.
Через месяц с небольшим девушка выследила Люка – он жил в занюханной квартирке дома под снос еще с одним педерастом, тот торговал своим телом. Дождавшись, когда он ушел «на работу», она подожгла дом. Чиркнуть спичкой оказалось очень просто…
13
Разумеется, мой дорогой! (фр.).