Творящие любовь - Гулд Джудит (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Дороти-Энн с открытым ртом смотрела на свою прабабушку. В глазах у нее показались слезы.
— Я? — не веря своим ушам, переспросила она.
— Да, ты, — подтвердила Элизабет-Энн. — Ты станешь вместо меня возглавлять империю, созданную мной.
Под гром аплодисментов Элизабет-Энн отъехала немного назад, все еще держа Дороти-Энн за руку.
— Так же, как и я, когда только-только начинала, ты скоро станешь матерью, — сказала она правнучке. — Но это не имеет значения. Женщины могут так же, как и мужчины, вести дела, и у матерей такие же возможности, что и у одиноких женщин. Ты сможешь доказать это и разрушить существующие мифы. — Элизабет-Энн улыбнулась. — Поверь мне, дорогая, никто так не соответствует тому, чтобы управлять «Отелями Хейл», ни у кого нет большего таланта, чем у тебя. И никому другому я не доверяю так безоговорочно, как тебе. Ты же живешь в отелях еще с тех времен, когда была малюткой. Помнишь?
Дороти-Энн выглядела так, словно вот-вот расплачется.
— Помню ли я? — прошептала она. — Как же я могу забыть?
Тут молодая женщина рассмеялась, чувствуя, как спадает напряжение, и вытерла глаза. Наклонившись настолько низко, насколько ей позволял округлившийся живот, она обняла Элизабет-Энн. Потом Фредди поцеловал их обеих. Другие члены семьи вышли вперед, чтобы поздравить Дороти-Энн. Но только Генри сделал это небрежно. Его глаза оставались холодными и непроницаемыми. На какое-то мгновение Дороти-Энн почувствовала угрызения совести. Она знала, что ее отец всегда рассчитывал на то, что именно он займет место Элизабет-Энн, когда та отойдет от дел. В сорок один год случившееся стало для него большим разочарованием. Но Дороти-Энн знала, что тут уж ничего не поделаешь. Пропасть между ними так и не уменьшилась, поэтому теперь Дороти-Энн не могла сделать шаг ему навстречу.
Элизабет-Энн вздохнула, в ее по-прежнему ясных глазах блестели слезы.
— А теперь, — негромко сказала она правнучке, — тебе придется простить меня. Я немного устала. Мне пора ложиться спать, сегодня вечером я смогу уснуть спокойно. «Отели Хейл» в хороших руках. Все бумаги уже подписаны, все, что собиралась, я сделала. Теперь я хочу отправиться домой и отдохнуть. Прямо сейчас, хорошенько выспавшись ночью и позавтракав прямо в постели завтра утром. Может быть, мне даже удастся посмотреть немного телевизор. — Потом заговорила громче, обращаясь ко всем: — А вы оставайтесь и продолжайте веселиться. Но вам лучше прислушаться к моей правнучке, когда она предложит вам разойтись. Она твердый орешек. Вроде меня. — И с этими словами Элизабет-Энн немного откинулась назад, ее лицо осунулось, словно от боли.
— Прабабушка, — забеспокоилась Дороти-Энн, — с тобой все в порядке?
Элизабет-Энн открыла один глаз и посмотрела на нее с выражением крайнего изумления.
— Конечно, я в порядке! — рявкнула она в притворном раздражении. — А почему бы мне не быть в порядке? Неужели нельзя оставить пенсионерку в покое? — Потом она повернулась и подняла одну руку, указывая вперед жестом полководца. — Домой, мисс Бант!
Шумно сопя, мисс Бант покатила Элизабет-Энн. Толпа расступилась, давая им дорогу. И пока кресло катилось по бальному залу, их сопровождали музыка и аплодисменты.
Старая королева отреклась от власти. Новую королеву только что короновали.
Когда они вернулись в «Мэдисон Сквайр», Элизабет-Энн обратилась к мисс Бант:
— Я хотела бы немного посидеть одна на террасе, если вы не… — Она говорила тихо, но острый приступ боли, исказивший лицо и заставивший выгнуть, словно кошка, спину, прервал ее на полуслове.
Мисс Бант узнала симптомы. За прошедшие несколько месяцев она к ним привыкла.
— Кончилось действие вашего обезболивающего? — хрипло спросила сиделка. — Дать вам еще одну таблетку?
Но приступ прошел, и Элизабет-Энн теперь только тяжело дышала. Ее ум снова прояснился.
— Зачем мне это нужно? — раздраженно спросила она.
Сиделка знала, что нет смысла спорить с Элизабет-Энн, и опустила глаза.
— Отлично. — Элизабет-Энн снова выпрямилась, ее губы сурово сжались. Она никогда не обсуждала свою болезнь с сиделкой, но знала, что лекарства, тайные визиты в больницу и недавние послеоперационные швы говорят сами за себя. Все-таки мисс Бант — опытная сиделка. Элизабет-Энн была благодарна ей за молчание и тактичность, уважение к очевидному желанию ее пациентки не допустить, чтобы кто-то узнал о ее состоянии. Было большим облегчением не объяснять, даже мисс Бант, насколько широко распространились метастазы в ее теле. Хирургам никогда не удалить их все. Это невозможно было сделать, и теперь они были всюду, вцепившись во все жизненно важные органы крепкой, неотторжимой хваткой. — На террасу, мисс Бант, — негромко велела Элизабет-Энн.
Сиделка кивнула и прокатила кресло между французскими дверями. Поставила его на ручной тормоз и осторожно закутала женщину в плед.
Элизабет-Энн усмехнулась, потом бросила добродушно:
— А теперь, ради Бога, оставьте меня в покое. Я не ребенок.
Мисс Бант колебалась.
— Вы… Хотите, я побуду с вами?
— Нет, я действительно хочу остаться одна. — Элизабет-Энн взяла сиделку за руку и пожата ее, слабо улыбаясь. — Верная мисс Бант, — мягко сказала она. — Что бы я без вас делала?
Сиделка покачала головой. Она готова была заплакать.
— Не надо, не плачьте, — строго прошептала Элизабет-Энн. — Слезы для тех, кто сожалеет о чем-либо. У меня нет сожалений. Никаких. Я прожила достойную жизнь. — Она помолчала. — Я вам оставляю хорошие средства. Вы сможете наконец уйти на пенсию. Вы были очень добры ко мне, и я благодарю вас.
Мисс Бант молча кивнула, не находя слов, и повернулась, чтобы уйти.
— Я хочу попросить вас о последнем одолжении.
— Да? — хрипло откликнулась сиделка.
— Не приходите сюда, чтобы проверить, как я. Оставьте меня здесь до утра. Никому не звоните. Обещаете?
Мисс Бант не смогла повернуться и взглянуть в лицо Элизабет-Энн. Она только прошептала:
— Да.
— Не стоит портить всем вечеринку. Они скоро обо всем узнают. Дайте им сегодня повеселиться. — Она заговорила громче. — А теперь оставьте меня.
Мисс Бант торопливо пошла в комнату, не прикрывая за собой двери.
Элизабет-Энн спокойно сидела в инвалидном кресле. Ее ясные аквамариновые глаза скользили по небу над городом, который в течение почти шестидесяти лет она называла домом. Ясная августовская ночь была влажной, но налетавший бриз приятно холодил ей лицо. Повсюду вокруг нее небоскребы Манхэттена сверкали, словно драгоценные камни. Она могла видеть возвышающиеся над ними освещенные прожектором башни «Замка Хейл».
Элизабет-Энн глубоко, с удовлетворением вздохнула. Аромат роз, растущих в ящиках из красного дерева, наполнял воздух, бриз шелестел ветками берез. Стояла великолепная бархатная ночь. Где-то далеко внизу на Мэдисон-авеню видный сквозь металлические прутья ограды асфальт отливал рубиновым светом, отражая огни проезжающих машин.
Как хорошо чувствовать себя живой! Какой волшебный город, огромное пульсирующее сердце, чудовище, разрушающее и создающее с одинаковой легкостью. Именно этот город дал ей самый большой шанс в жизни.
Услышав шум пролетающего над ней самолета, Элизабет-Энн посмотрела на его мигающие огни, проплывающие мимо.
Элизабет-Энн улыбнулась самой себе. Насколько изменилась эта терраса за десятилетия, прошедшие с того времени, как она впервые въехала в пентхаус. Тогда еще даже самолетов не было. Как выросли деревья, их стволы становились с каждым годом все толще. Глициния и плющ, давно посаженные ею, теперь расползлись по кирпичным стенам, совершенно скрыв их под своей зеленью. Отсюда она наблюдала за тем, как меняются времена года, в течение стольких лет. Как часто Элизабет-Энн улыбалась неяркому зимнему солнцу, потрясающим весенним закатам над Нью-Джерси, встречала лимонные летние восходы. И как часто растения на террасе роняли листья, чтобы снова одеться зеленью следующей весной.
