Французская косичка - Тайлер Энн (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
– А знаешь что, – проговорила она, отодвигая колоду, – почему бы нам с тобой не придумать, что делать с авокадо.
– Точно! – просиял Дэвид, как будто только об этом и размышлял все это время.
– Я думаю, салат. А ты как считаешь?
– Салат. Отлично.
– А что еще будет в нашем салате?
– Нууу… листья салата, бананы…
– Бананы!
– Или… не знаю…
– Может, помидоры?
– Ага, помидоры.
Элис поднялась, подошла к холодильнику, заглянула в отделение с овощами.
– Надо же, – хмыкнула она, – салат у нас есть, а вот помидоров нет. Надо бы прикупить.
Это не было совсем уж надуманным поводом, на самом деле она заранее сочинила гарнир. Но сейчас была еще и рада, что удастся избежать купания.
– Давай-ка я переоденусь, – сказала она Дэвиду, – и мы с тобой съездим в город.
– Отлично!
Итак, она переоделась, взяла сумочку, отцовские ключи с каминной полки, и они уехали.
Трава вдоль дороги ярко зеленела, умытая вчерашним дождем. Курортники на велосипедах катили по обочинам, и Элис вела машину предельно осторожно, объезжая их.
– Я соскучился по велику, – сообщил Дэвид.
– Завтра уже будем дома.
– Я и по Кэпу соскучился, и по соседскому Джимми, и по своей лампе с нарисованным фургоном.
– Ты всех их скоро увидишь.
Она покосилась на брата. Он сидел рядом с ней на переднем сиденье, отвернувшись к окну, так что виден был только затылок. И этот худенький детский затылок казался ужасно печальным.
Улицы города были пустынны. Сегодня для многих наверняка тоже последний день отпуска. Элис смогла припарковаться прямо перед «Робинсоном». И в магазине они оказались единственными покупателями. Элис сразу прошла в овощной отдел, разрешила Дэвиду выбрать два помидора. Больше не нужно, наставляла она, помидоры убийственно дорогие.
– Грабеж среди бела дня! – прошептала Элис. (Любимая фраза их отца.)
– У нас хватит денег? – заволновался Дэвид.
– Да, думаю, справимся.
Сейчас, когда она вдвоем с младшим братом, магазин казался совершенно иным. Суровая кассирша, едва завидев Дэвида, просияла и подхватила банку с леденцами на палочке.
– Бери два, – уговаривала она.
Дэвид никогда не любил леденцы – говорил, у него от них зубы становятся будто мохнатые, – но выбрал красный и зеленый.
– Спасибо, мэм, – вежливо сказал он.
Элис не представляла, где он научился говорить «мэм». В их районе Балтимора детей такому не учат.
В машине по дороге домой он спросил:
– А я люблю авокадо?
– Любишь, – заверила сестра.
– А когда я их пробовал?
– Э-э… не знаю. Но я не сомневаюсь, тебе непременно понравится, потому что ты в душе авантюрист.
Он выпрямился на сиденье, гордо вскинул голову и широко улыбнулся.
Около коттеджа стоял «шеви» Трента, все окна в машине были открыты.
– Почти беседка, – хмыкнула Элис.
– Что?
– Ничего.
В доме никаких признаков Трента и Лили. Наверное, ушли на озеро. Элис положила пакет на кухонный стол.
– Вот, возьми. – Дэвид протянул ей леденцы, которые она сунула на полку в буфете – для тех, кто поселится тут после них. И понесла сумочку на место в спальню.
Вот только дверь в спальню оказалась заперта и, когда она повернула ручку, не открылась. Элис навалилась плечом, еще раз подергала ручку. Безрезультатно.
Изнутри донеслись звуки – резкий шорох, бормотание. Она вновь взялась за дверную ручку, но на этот раз ее схватили изнутри, резко повернули, дверь распахнулась, и из комнаты вышел Трент, заправляя рубашку в брюки.
Элис посторонилась. Трент пересек гостиную, бросив Дэвиду:
– Привет, малыш.
– Привет, – отозвался тот.
Трент вышел, хлопнув дверью.
Элис заглянула в комнату – Лили сидела на самом краю кровати и застегивала блузку. Глаз на сестру она не подняла. Тогда Элис развернулась и ринулась следом за Трентом. Она вылетела на крыльцо, как раз когда он садился в машину, и успела подскочить к нему, прежде чем захлопнулась водительская дверь.
– Погоди-ка.
Парень помедлил.
– Сейчас ты свалишь отсюда и никогда не вернешься, – прошипела она. – Никогда в жизни больше не увидишь Лили. Мой дядя полицейский, и мои родные попросят его арестовать тебя, если мы хоть раз застанем тебя рядом с ней.
С опозданием она сообразила, что надо было сказать «судья». Что дядя судья. У судьи больше власти. Но Трент и так занервничал.
– Да ладно, я уезжаю! – сказал он.
Хлопнул дверцей и молниеносно завел двигатель, машина дернулась назад, потом вперед и, вильнув, выкатилась на дорогу.
Элис вернулась в дом. Ее трясло. Дверь спальни опять была закрыта, но она не стала даже пытаться туда войти. Вместо этого пошла на кухню. Положила сумочку на стол.
– Мы забыли купить заправку для салата, – сказал Дэвид.
– Сами сделаем, – едва слышно ответила она.
Голос ее дрожал, но Дэвид, кажется, не заметил.
Маринованные свиные отбивные получились восхитительными. Даже Робин признал. Сначала он скривил рот, увидев мясо – влажное, темное какое-то, обсыпанное крошками специй, – но на гриле отбивные обрели ароматную хрустящую румяную корочку, а откусив первый кусочек, Робин протянул:
– Что ж…
– Вкусно, да? – обрадовалась Элис.
– Вынужден признать, да.
А Мерси добавила:
– Очень вкусно!
Дэвид, который частенько недоверчиво относился к мясу, отрезал себе маленький кусочек, опасливо пожевал одними передними зубами, но уже через минуту взял еще ломтик, из чего Элис сделала вывод, что ему тоже понравилось. И еще он съел гору салата.
Лили ужинать не пришла. Она сидела в комнате за закрытой дверью. Ее звали дважды, она не откликалась, и Мерси даже постучала в дверь. Никакого ответа. Мать решилась заглянуть:
– Дорогая?
Лили ответила что-то. Мерси помолчала, потом вздохнула:
– Ну, дело твое. – Прикрыла дверь и вернулась за стол. Ее эта ситуация, кажется, не столько огорчила, сколько позабавила. – Первая любовь, – улыбнулась она Робину, берясь за вилку.
– И что, неужели ты позволишь ей пропустить ужин? – возмутился Робин.
– Все будет в порядке. – Мерси беззаботно наколола на вилку ломтик помидора.
– Почему ты ей потакаешь, Мерси? Это последний вечер нашего отпуска! У нас праздничный ужин! Она должна выйти к нам и присоединиться к семейному событию, как нормальный цивилизованный человек!
– Ну, Робин. Она страдает, ее сердце разбито. Ты же помнишь, каково это.
– Нет, я не помню. Ей пятнадцать лет. Она втюрится в следующего парня еще до конца недели, вот увидишь.
– Она говорит, что ее никто не понимает и ей незачем жить, – пояснила Мерси. – Можно я доем твой салат?
Она имела в виду три кусочка авокадо, сиротливо лежавшие на его тарелке. Робин аккуратно объедал салат вокруг них так же брезгливо, как Кэп обходил любые овощи в своей миске.
– На здоровье. – И чуть отодвинулся, чтобы жене удобнее было орудовать вилкой в его тарелке.
Итак, о Лили забыли, и это, наверное, к лучшему. Сидела бы тут, надутая и зареванная, портила всем настроение. А оно было по-настоящему праздничным. Мерси дразнила Робина кусочком авокадо на вилке, Робин отстранялся в притворном ужасе, а Дэвид смеялся над ними обоими.
«Элис откусила кусочек отбивной, – произнес внутренний рассказчик, – и наслаждалась изысканным вкусом приправ».
3
Утром 6 сентября 1970 года – воскресенье, солнечное и прохладное, но пока ничуть не похоже на осень – Робин и Мерси Гарретт отвезли своего сына Дэвида, новоиспеченного первокурсника, в Ислингтон, штат Пенсильвания, в Ислингтонский колледж. Они помогли ему заселиться в общежитие, познакомились с соседом по комнате (с виду милый мальчик, но, конечно, совсем не такой славный, как ее малыш, подумала Мерси), попрощались и уехали.
По пути домой они по большей части молчали. Время от времени произносили вдруг что-нибудь вроде «Стены можно было бы покрасить, как по мне» (это Робин) и «Интересно, Дэвид запомнил хоть слово из моих инструкций по стирке» (Мерси). Но в целом погрузились в то молчание, которое источают невысказанные мысли, – сложные, противоречивые мысли клубились в салоне автомобиля.
