Эта сука, серая мышь - Сафронова Ника (читать книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
– Так, ну ладно, хватит! – взорвалась Зоя. – Сколько можно! Ты сама своими россказнями на нас беду накликаешь!.. Время позднее. Давайте спать ложиться.
Бабуся виновато покивала.
– И то, – засуетилась она, нащупывая свою клюку и поднимаясь, – спать так спать…
Мы разбрелись по комнатам. Нам с Оксанкой Зоя выделила самую мою любимую – каморку в мезонине, «чердачок», как я ее называла.
Совсем небольшая комнатушка с двумя кроватями, зеркалом и столом. Здесь было так уютно! Так по-книжному романтично! И эта свечка, оплывшая в медном подсвечнике.
И легкие шторки. И страшная африканская маска, висящая на стене.
– Слушай, Поль, а как умерла Зоина мать? – спросила Оксанка, застывшая у окна в глубокой задумчивости.
Я подошла, встала с ней рядом. Тоже кинула взгляд на спящие вишни в саду.
– Возвращалась как-то на такси из гостей. Разбилась насмерть. И таксист тоже.
– Сколько ж ей было?
– Двадцать семь почти.
– У-у-уф, – выдохнула Оксанка. – Куда ты меня завезла, Балагура?
– Ты думаешь, все это серьезно? – спросила я, боясь услышать ответ.
На душе скребли кошки. Зоя абсолютно права, я теперь постоянно буду думать об этом.
Оксанка, закурив, распахнула оконные створки. В комнату дунуло холодом.
– Я не знаю, Поль… У вас тут все мрут как мухи! Ты извини, я даже слов других подобрать не могу.
– Ничего, – надулась я, – это как раз очень в твоем духе.
– Ладно, Польчик, не обижайся. Я думаю, мы с тобой сейчас слишком под большим впечатлением от всего увиденного и услышанного… Один вид твоей бабушки чего стоит! Эти глаза напротив чайного цвета!.. А про Зою и говорить нечего! Я ее, когда увидела, чуть дар речи не потеряла! Ты хоть и говорила, но такого я просто не ожидала! Из двадцатилетней девочки… ей ведь больше и дать нельзя было… в пятидесятилетнюю тетку!.. Поневоле начнешь думать, что кто-то порчу навел… Кстати, она же, выходит, совсем маленькая была, когда без матери осталась?
– Да вот, как Славик сейчас, наверное. Лет восемь, девять.
– А воспитывал ее кто?
– То бабушка, то мама моя. По очереди. А потом, лет в двенадцать, ее к себе отец забрал. Только он через пару лет тоже умер. От цирроза.
– Так!.. – Дорохова, резко затушив сигарету, полезла себе под свитер. – Слава богу! Оберег на месте. Есть надежда проснуться утром…
Мы спали в эту ночь как убитые, утомленные переездом и одурманенные чистым деревенским воздухом. Засыпали под щербатую улыбку луны, глядящей в окно. А пробудившись, обнаружили, что в этом самом окне ничего уже и разобрать невозможно. С неба валили такие густые хлопья, что, казалось, с той стороны кто-то тоже подвесил свою плотную шторку.
– Ого! – обрадовалась Оксанка. – Сейчас пойдем лепить снежную бабу!
– О, нет! Только не это! – взмолилась я.
– Ну а чего, дома, что ли, сидеть? Я не выдержу целый день слушать рассказы о том, как где-то в пределах земного шара мрут по-тихому ваши родственники!
– Оксанка, ну хватит уже! Имей совесть!
– Ладно, ладно, не буду!
Мы оделись, спустились вниз. Зоя уже вовсю хлопотала на кухне.
– Доброе утро, сони! – поприветствовала она нас. – Давайте! Идите умывайтесь и марш за стол! Завтрак уже остыть успел, пока вы дрыхли.
Когда я после водных процедур вошла в комнату, Дорохова приставала к Славику:
– Ну что, останешься со страшной теткой Оксанкой? Я буду тебя бить, учти это!
Славик почему-то смеялся.
– Эй, малыш, привет! – Я радостно обняла мальчика, целуя его в гладкий лобик.
– Привет. – Он смущенно заулыбался; от такого пристального внимания спрятал глаза, что-то выводя пальчиком на своих ватных штанишках.
Какой же он маленький, щупленький, взъерошенный. Как цыпленочек! Я бы ему лет шесть дала. Может, семь… Но очень похож на Сологуба. Такой же чернявенький, глазки бусинками. Не пацанчик, а загляденье!
Славик сидел в слишком большом для него кресле перед телевизором. Там мелькала то зверская физиономия Тома, то воинствующая стойка Джерри.
Мы обе устроились перед ним на корточках.
– Что, тебя тетя Оксана запугивает тут?
– Нет. – Он, смеясь, покосился на Оксанку.
– Что это я его запугиваю? Говорю просто, что драть буду как Сидорову козу… – Она потрепала его по голове. – Не переживай, малыш, мы с тобой так оттопыримся!.. На горку будем ходить. Крепость построим. Засунем туда тетю Полю и будем забрасывать ее ледяными глыбами. Да?
– Угу. – Славик, приподняв бровки, по-доброму улыбнулся.
– Какую еще крепость? – возмутилась я.
– Как какую? Брестскую! Какую же еще?
Тут вошла Зоя со здоровенной сковородой, и мы, оставив ребенка в покое, уселись завтракать.
Трапеза растянулась часа на два. То мы вспоминали с Зоей что-то из детства. То забавлялись тем, что сватали Дорохову за соседского Юрку. Юрка этот, одного со мной года, по заверениям Зои, был до сих пор не женат. Сама-то я не видела его уже много лет. Но на тот момент, как я его помню, это было что-то среднее между Крамаровым и Вициным. Точнее, их киношными персонажами. Теперь же, со слов Зои, это сходство только усилилось. Причем с обоими «идиотами» сразу.
Дорохова от перспективы сойтись с эдаким кренделем (как она его назвала) аж приосанилась. «Подать мне, – говорит, – кокошник и парчовые черевички, пойду челом бить!»
Потом настало время обедать Славику.
Потом бабуся выползла, оклемавшись наконец от выпитого накануне вина. Задвинула еще пару баек – на сей раз пожизнерадостней.
В общем, пока мы всем скопом собрались идти на улицу, было уже часа четыре, не меньше.
Бабуся, конечно, в последний момент передумала.
– Нет, – говорит, – ступайте без меня. Намаетесь со мной только. Я вон лучше телевизор погляжу. Там сейчас такой интересный сериал передают. «Остаться в живых» называется.
Оксанка ей: «Как же, как же, знаем. Бесподобные съемки и все такое. А главное, ОЧЕНЬ ПО ТЕМЕ!»
Зараза такая! Нипочем теперь с этого конька не слезет. Так и будет глумиться!
Она, правда, думала, что бабушка шутит, хотела как-то поучаствовать. Но бабуся и не думала шутить. Ей в данном вопросе ее слепота не помеха. Все экранные реплики и шумы она пропускает через себя и смотрит картинки как бы своим внутренним оком. Просто обожает это занятие. Иной день может перед ящиком до вечера просидеть.
Мы спустились с холма. Славик с Дороховой – на картонках. А мы с Зоей прошлись не спеша вниз по утоптанной тропинке. Дошли до запруды. Побродили вдоль берега, пока наши несмышленыши лепили снежную бабу.
– Балагура! – сложив ладони рупором, крикнула мне Оксанка. – У тебя морковка есть?
– Веточку вставьте!
Оксанка своим воплем отвлекла нас от обсуждения довольно животрепещущего вопроса. Мы с сестрой как раз говорили о ее бывшем муже.
– Так что, Зоенька, вы сейчас даже отношения не поддерживаете?
– О чем ты говоришь, Полина! Мне кажется, он до сих пор не знает, что мы из Москвы уехали! Ни разу не позвонил, не поинтересовался, как у нас дела…
– Он что, и денег на ребенка не дает? Зоя посмотрела на меня, как на идиотку.
– Да говорю же тебе, он как свои вещи забрал, вплоть до видеомагнитофона с кассетами, с этого дня я его и не видела.
Подумать только! И этот человек ползал перед моей сестрой на коленях, умоляя ее стать его женой.
– А ты в суд на алименты не хочешь подать?
– Нет, Поля. Ничего от него не хочу. Если бы смогла – имя забыла бы. – Зоя грустно покачала головой. – Вот так, не дай бог, со мной что случится… я ведь даже не уверена, что он о Славике позаботится…
– Не надо, Зоенька! Не думай об этом…
Сказав так, я вдруг ощутила на душе странную тяжесть. Будто нечто черное стянуло в узел все мои внутренности.
Это все глубже пускало корни страшное предречение бабуси.
Как же Зое не думать, если беды ходят за ней попятам? Злой рок! Мистическое словосочетание, согласна. Но разве на долю моей сестры выпало мало страданий? Да и потом, не этим ли объясняются мои собственные невзгоды? Детская чахлость. Нездоровые отношения с общественностью. Безразличие мужчин, наконец…
