Куда он денется с подводной лодки - Труш Наталья Рудольфовна (книги без регистрации .TXT) 📗
О любви Баринову было что вспомнить. Девахи тогда табунами за моряками бегали. Еще бы! Клеша несусветные тротуары подметают, «беска» на затылке как влитая сидит. Весь третий курс по весне как с цепи срывается – и в загул. Благо далеко и ходить не надо было: общага сельхозинститута прямо через дорогу.
Многие тогда определились со своими невестами из этого института. Как раз и курс четвертый подвалил, на котором курсанты «женихами» – не иначе! – называются.
Тут Баринов сделал паузу. Чайку крутого с горкой налил себе из бухтевшего на плите чайника. Вот хоть убей, а это время до сих пор больно вспоминать. Была любовь у него. Но не из общаги, где девиц каждый курсант знал. («И не только в лицо, хм...» – вспомнил Баринов.) Ладно, что вспоминать. Была и была. У кого такой любви не было, чтоб и через годы голова кругом, и в сердце будто иголка застряла?
* * *
«Потом выпуск был. Весна, ночи белые. И традиция незыблемая морская: в парке у статуи Геракла надраили пастой гойя мужскую гордость».Тут Баринов хихикнул, вспомнив, как дежурный милиционер специально за угол завернул, увидев, как они белой выпускной ночью к герою греческой мифологии с непристойным предложением подступились. А Геракл... Он же отказаться не мог, потому как памятник. Безмолвствовал Геракл. Опять же – традиция. Грех ломать.
У Илюши Баринова к этому времени тоже барышня появилась. «Симпотная!» – похвалили пацаны. А у Ильи сердце при виде ее совсем не екало, другая по ночам снилась. Но эта, Аллочка, была покладиста и мила. Немного царапнуло Илью, что в первый же вечер их знакомства она очень подробно расспрашивала о семье, о квартире, о планах на будущее. И все самое тайное, что происходит между мужчиной и женщиной, у них произошло слишком уж скоропостижно. Цена этой «добычи» была не высока: два букета цветов и скромное отмечание знакомства в кафешке с шампанским и мороженым.
Они оказались в какой-то незнакомой квартире, где все произошло быстро, без особых уговоров и капризов. Весьма порадовало Баринова то, что он оказался первым мужчиной у Аллочки. Был в этом какой-то ему одному понятный знак, наполненный особым смыслом. «Мужик-победитель» – примерно так думал о себе.
Правда, с той самой победной минуты Аллочка изменилась до неузнаваемости. Она бесконечно ныла о потере драгоценной девственности, сокрушалась, кто теперь ее такую замуж возьмет.
Баринову сначала это нытье понравилось – переживает! А потом слегка поднадоело: меры Аллочка явно не знала.
И еще одна неприятность приключилась после его мужского триумфа: Аллочка больше ни в какую не соглашалась ни на какие интимные встречи. Отговорок было море, как в том анекдоте. И это только разжигало Баринова. Вот поэтому и решился он на скоропостижную женитьбу легко и быстро. Во-первых, семья – это легализация интимной жизни. Во-вторых, к месту службы ехать одному нельзя: там с невестами полный облом. В-третьих, и это было самое главное, уж очень хотелось ему насолить собственным родителям. Аккуратно так, без скандалов и нервов. «Хотели принцессу мне в жены, а я вам простолюдиночку приведу. И попробуйте что-то вякнуть. Вякнули уже однажды, что не по чину подружки мои высокопоставленным родителям...» – злорадно, что совсем было ему не свойственно, думал будущий моряк-подводник Илья Александрович Баринов.
Потому и придумал он эту липовую беременность у Аллочки. Знал, что батя огласки лишней не захочет. Да и вел он себя такв последнее время, что родители как на бочке с порохом из-за него сидели. То выпьет лишку, то драку учинит. И все не просто так, а с вызовом. Будто перчатку им в лицо бросал.
Сначала Бариновы-старшие воспитывать его пытались, батя за ремень было схватился, но Илья тоже характер показал: руку с ремнем перехватил: «Только попробуй!»
И тот не посмел. Только зубами скрипнул и ремень бросил.
А мать Илья старался не замечать. Не обижал ни словом, ни делом, но и ласковости никакой не осталось. А ведь был когда-то как котенок.
Тамара Викентьевна из властной и царственной женщины превратилась в поникший одуванчик за несколько месяцев. Только и повторяла:
– Илюшенька! Я ведь хотела как лучше, а вышло...
– Сама виновата, – бросал в ответ на ее причитания Илья.
Странно, но ему не было жаль мать. Ему казалось, что она, и только она одна виновата во всем, что с ним произошло. И поэтому, приведя в дом Аллочку, он шутливо, но с подтекстом сказал:
– А это моя Золушка! Прошу любить и жаловать...
Брови у Тамары Викентьевны взлетели было вверх, но она подавила желание заорать с порога на сына. Слишком памятным было его совсем недавнее «выступление», когда Илья сказал, что перед отъездом к месту службы женится на первой встречной. Спасибо, что и вправду не привел девку с улицы. У этой Золушки хоть вид был нормальной девушки. Ну а то, что не их поля ягода, так что делать. «Сами виноваты, – думала Тамара Викентьевна. – Надо было заранее озаботиться поиском хорошей партии для Ильи, а мы все больше о себе думали... Вот и результат».
Ей, профессорской дочке и внучке известного ученого-химика, не надо было объяснять, что такое «хорошая партия» в браке. Когда в их доме появился красавец моряк-подводник Саша Баринов, дед сказал:
– Вот тебе, внучка, замечательный жених! Тут мне и помереть можно...
Жених и вправду был хорош, но никакой любви в сердце у Томочки он не вызвал. Только гордость из-за того, что адмиральский сын у нее в мужьях будет. И у него в душе было то же самое – не безграмотень в жены брал, из профессорской семьи образованную девушку. Образование ей, правда, стало как рыбе зонт, молодая семья отправилась к месту службы супруга, в далекий заполярный поселок Большой Лог, где работы по специальности для Томочки не было.
Зато семья была уважаемая, она была женой командира подводной лодки. Поэтому очень скоро усвоила главное: брак должен строиться исключительно на трезвом расчете. А любовь... А любовь тоже!
Любовь у Томочки была: раз в квартал она летала в Ленинград, «с родителями повидаться». Это была официальная версия. Но встречалась Тамара Викентьевна не только с состарившимися родителями и членами своего ученого профессорского семейства, но еще и с одним весьма успешным партийным деятелем, который организовывал для них краткосрочный отдых в одном из лучших пансионатов на берегу Финского залива.
Из своих ленинградских «побывок» Томочка Баринова возвращалась обновленная, светящаяся и веселая, что не могло не укрыться от пристального взора Александра Михеевича. Но поскольку он сам целомудрием похвастаться не мог, смотрел на Томочкины путешествия сквозь пальцы.
Они жили, хорошо понимая, что между ними совершена сделка. Сделка удачная, имя которой «семья». И никакие отношения на стороне не могли сломать то, что они сами построили. Надежно, навеки.
Лишь когда до Томочки Бариновой, родившей на Севере Илюшу, дошли слухи о том, что у мужа серьезный роман, она поставила ультиматум:
– Или я, или эта девка! Делай что хочешь, но добивайся перевода в Ленинград.
Она не сомневалась, что он выберет ее. Хотя это был единственный момент в их жизни, когда Тамара Викентьевна была на краю семейной пропасти: Баринов любил. Любил так, что готов был на разрыв со своей семьей. Остановило его только одно: развод сломал бы ему карьеру, крылышки ему пооборвали бы в парткоме, по самое «не могу». Да еще рождение сына. Он всегда смотрел на наследника как на причину своего вынужденного однобрачия. И никак не мог смириться с тем, что Илья встал на его пути к другой женщине.
Ничего этого Илья Баринов не знал. В доме никогда не велись разговоры о семейной жизни родителей. Он уважал отца и мать, и перед ним не стоял выбор – кем быть. Только моряком-подводником, как батя. И суровость отцовскую он принимал как должное. Хоть и видел, что к младшему, Ваньке, отец относится лучше, не обижался. Его с детства приучали к мысли: ты – старший, ты – должен... И если бы родители не перегнули палку в воспитании, как это случилось последней весной его учебы в «системе», он бы и дальше был послушным сыном. Но то, что сделали они, было преступлением. И простить их он не мог.
