Танцы с королями - Лейкер Розалинда (книги бесплатно читать без txt) 📗
Для Жасмин день женитьбы Людовика также был отмечен неприятными переживаниями. Она никак не могла поверить, что ее мать, даже будучи весьма огорченной и разобиженной на свою дочь, станет намеренно скрывать от нее состояние здоровья отца. Жасмин заподозрила неладное, и это ощущение усиливалось с каждым днем. Однако для его подтверждения требовалось доказательство, которое не замедлило появиться. В тот день Жасмин наблюдала в саду за последними приготовлениями к празднику в честь свадьбы короля. Она случайно заметила письмоносца, который направлялся в замок, но остановился, привлеченный суматохой, царившей в саду, где слуги расставляли столы и стулья, катили бочки с вином и пивом и носили подносы с закусками.
— Дайте мне их, — сказала Жасмин, протягивая руку, чтобы забрать у почтальона два письма, которые торчали у него из-за обшлага. Одно из них было адресовано Сабатину, а другое — ей, причем почерк на конверте был незнаком Жасмин. Она удалилась с этими письмами в свои покои и очень осторожно, стараясь не поломать сургучную печать, вскрыла с помощью ножа то из них, что было адресовано ей. Это было приглашение на дамскую вечеринку от одной местной богатой землевладелицы. Жасмин вложила письмо в конверт и аккуратно запечатала его. Затем она отнесла его письмоносцу, который ждал в саду и в отсутствие герцогини затеял разговор с одной из служанок, накрывавшей столы. Жасмин приказала ему отнести письма в замок, а сама вернулась к прежнему занятию. Возможно, письмоносцу показалось странным, что она забрала у него письма, а затем через непродолжительное время вернула их, но Жасмин это нимало не заботило. Она приготовила ловушку и ожидала результатов.
Сабатин не соизволил появиться на гулянии в саду, сильно переживая свою оторванность от Версаля, от светской жизни, бившей там ключом. Он думал о тех утонченных наслаждениях, которые теперь ему были недоступны, и искал утешения в вине, сожалея, что не может напиваться до полного бесчувствия, как остальные мужчины. Генриэтта обрадовалась празднику, словно малое дитя, и помогла Жасмин раздавать детям сладости, а затем они, почувствовав, что их присутствие несколько стесняет слуг и мешает им повеселиться как следует, ушли в замок и любовались фейерверком из окна.
Вид крестьян, собравшихся на праздник из близлежащих деревенек, глубоко опечалил Жасмин. Они не были голодными — ведь сейчас стоял сезон, когда земля щедро одаривала своими плодами земледельцев и огородников, и даже самые обездоленные питались почти досыта. Дело было в другом: почти все они пришли на праздник в обветшалой, рваной одежде. Жасмин спросила об этом Генриэтту и получила уклончивый ответ.
— Я не знаю этих людей. Они платят Сабатину ренту за пользование землей. Ему принадлежит вся земля на много миль вокруг. Даже деревни построены на его земле. Основной доход эти люди получают от урожая грецких орехов.
Ореховое масло было непременным компонентом хорошего салата, и Жасмин подумала, что, наслаждаясь в прошлом превосходными блюдами, она даже не задумывалась об участи тех, кто производит масло. Но эта сторона жизни поместья ее не касалась. Она распоряжалась замком и садами, в которых предстояло проделать до начала весны большую работу.
Письмо с приглашением Жасмин так и не доставили. Сначала она объяснила себе эту задержку всеобщей суматохой, связанной с подготовкой к празднику, ибо в те дни привычный ход жизни в замке нарушился. Она прождала три дня, а затем обратилась к секретарю мужа.
— Мсье Дюпон, почему письмо, адресованное мне, не было доставлено вовремя, а точнее сказать, я его совсем не получила?
Секретарь, почувствовав себя неловко, поежился под колючим, неприязненным взглядом герцогини. Это был тихий и застенчивый человек с бледным, отдающим болезненной желтизной лицом и впалой грудью; он знал свое место и обладал прекрасным почерком. Не в пример местной прислуге, он не питал к Жасмин никаких враждебных чувств, но на первом месте для него была преданность герцогу. Он с радостью согласился переехать вместе с герцогом в деревню в надежде, что свежий сельский воздух поможет ему избавиться от мучившего его кашля, который временами становился совсем невыносимым.
— Герцог приказал мне ответить отказом на адресованное вам приглашение, мадам, — с явным смущением проговорил, наконец, секретарь. — Я не знал, что это письмо уже прошло через ваши руки.
— А что стало с другими моими письмами, мсье Дюпон?
Секретарь побледнел и, вздрогнув, тихо произнес:
— Всю корреспонденцию доставляют сразу же к вашему мужу, мадам.
— Я безотлагательно поговорю с ним на этот счет, но в будущем все письма, адресованные мне лично, должны поступать только мне в руки. Это приказ.
Сабатин выслушал ее в библиотеке, повернувшись спиной и уставившись в окно с непроницаемым выражением лица. В эти дни он редко бывал трезвым, начиная обычно с шампанского за завтраком, которое выполняло роль бальзама для его душевных ран, создавая иллюзию присутствия в Версале. Жасмин вежливо попросила отдать ей те письма, которые он хранил у себя. Она не хотела раздражать Сабатина сверх меры и тогда совсем потерять какую-либо возможность получить то, что по праву принадлежало ей.
— Это моя собственность, и мне не понятны причины, по которым вы захотели скрыть эти письма, если, конечно, главной вашей целью не является усугубление того наказания, которому вы меня подвергаете, ошибочно возлагая на меня ответственность за события, к которым я не имею ни малейшего отношения. Давайте покончим с этим раз и навсегда. Проявите же ко мне милосердие и дайте узнать, жив мой дорогой отец или умер… — Ее голос вдруг сорвался, и бессознательным жестом Жасмин в порыве отчаяния простерла к мужу руки.
Сабатин испустил нарочито громкий вздох, чтобы показать, насколько она ему наскучила, а затем отошел от окна и открыл дверь в смежную комнату, где исправно трудился секретарь. Жасмин испытала некоторое облегчение. Сейчас она получит свои письма. Сколько же их? Через несколько секунд они будут в ее руках.
— Мсье Дюпон, — устало прогнусавил Сабатин, — Может быть, от моего внимания ускользнуло сообщение о чьей-нибудь смерти?
Секретарь повернул голову и перестал писать. Через полуоткрытую дверь ему была хорошо видна Жасмин, стоявшая рядом с герцогом. Отвечая на вопрос, он старался не смотреть ей в глаза:
— Насколько мне известно, нет, сир.
— Значит никто не умирал. В последнее время поступали письма от особ низшего ранга?
— Только те, которые я передал вам, ваша светлость.
— Хорошо. Со временем они перестанут докучать. Никогда мне еще не приходилось терпеть такой наглости. В будущем вы должны избавить меня от утомительного занятия сжигать все письма, мне не адресованные.
— Слушаюсь, сир.
Сабатин закрыл дверь и, не глядя на Жасмин, опять уселся на прежнее место за столом, где лежала открытая книга. В такой позе она застала его, войдя в библиотеку. Жасмин не двинулась с места. Она смотрела на мужа с такой ненавистью, что по ее телу даже пробежала судорога. Этот человек сообщил, что ее отец еще жив, но сделал это в самой бессердечной и презрительной манере, и в то же самое время дал понять, что никогда не позволит ей поддерживать переписку ни с родителями, ни с кем бы то ни было еще. Ей стало ясно, что ни одно из написанных ею писем не покинуло пределов замка. Он причинял боль ее близким, и Жасмин, безропотно сносившая от него все унижения и издевательства, не смогла этого стерпеть. Внутри у нее что-то сломалось. Она вдруг бросилась на Сабатина и, как дикая кошка, вцепилась ему в лицо, царапая его ногтями.
“ Ты — жестокий, бессердечный дьявол! — взвизгнула Жасмин. — Твое место в аду!
Это нападение застало герцога врасплох, и он не успел отреагировать должным образом. На щеке у него тотчас же появились глубокие кровоточащие борозды. Оглушительно заревев от боли, Сабатин вскочил из-за стола, опрокинув кресло, в котором сидел, и отбросил от себя Жасмин. Отлетев в сторону, она ударилась о книжный шкаф и распростерлась на полу. Прежде чем Жасмин успела пошевелиться, Сабатин ринулся вперед и, схватив ее за горло, приподнял и посадил на пол между своих широко расставленных ног. Она увидела над собой его Лицо, искаженное злобой и похожее на спелую сливу. Он был готов придушить ее прямо там, на месте. Она попыталась вырваться, но железная хватка пальцев Сабатина не ослабевала, и лишь когда голова Жасмин бессильно свалилась на бок, он разжал пальцы и отпустил ее. Жасмин упала, и голова ее стукнулась о пол. Это был настоящий взрыв боли, превзошедший все, что она только что испытала. Сабатин выпрямился и выбежал из библиотеки, распахнув дверь ударом ноги так, что та чуть было не слетела с петель.
