От Византии до Орды. История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович (серия книг TXT) 📗
(Уместно сообщить, что в упомянутом Тойнби – как месте «окончательного уничтожения непокорных» – городе Мейсен на Эльбе на стенах одного из главных залов воздвигнутого здесь в XIV–XV вв. грозного замка еще и сегодня красуются громадные средневековые гобелены, на которых отважные рыцари беспощадно убивают полабских славян, изображенных в виде неких злобных полузверей. Мой немецкий друг, уроженец Мейсена, видный филолог Эберхард Дикман, показывая мне лет пятнадцать назад свой любимый замок, хотел – в чем он потом признался – миновать этот зал, но я все же осмотрел его… Напомню еще, что Эльба и Мейсен – это онемеченные славянские названия Лаба и Мишен – как, впрочем, и почти все топонимы восточной части Германии…)
Вдумаемся в процитированное рассуждение Арнольда Тойнби. Имеет смысл, забегая вперед, отметить следующее: Тойнби или не знает, или – это правдоподобнее – не хочет признать, что западная цивилизация, продвинувшись с «тамерлановской» (по определению самого историософа) жестокостью на восток, вплоть до «линии», за которой начинались территории православной цивилизации (Византии и Руси), отнюдь не была намерена остановить свое движение на этой линии. Но об этом мы еще будем говорить подробно.
Сейчас же необходимо сосредоточиться на других сторонах проблемы. Арнольд Тойнби вполне прав, утверждая, что Империя Карла Великого (имея в виду, конечно, и его преемников) создала, сотворила западноевропейскую цивилизацию и культуру во всем объеме этого понятия. Об этом же сказано и в цитированной выше статье БСЭ; однако о евразийской империи Чингисхана, Батыя и их преемников в той же БСЭ говорится как о неком «искусственном» явлении, которое к тому же выразилось лишь в «разрушениях», «жертвах», «ограблении»…
Такой «приговор» вынес еще Гегель в своей «Философии истории», заявив, что Монгольская империя не привела «ни к каким иным результатам, кроме разорения и опустошения», что «движения народов под предводительством Чингисхана… все растаптывали, а затем опять исчезали, как сбегает опустошительный лесной поток, так как в нем нет жизненного начала» [531] .
Надо прямо сказать, что эта характеристика ни в коей мере не соответствует действительности. Во-первых, Монгольская империя представляла собой высокоорганизованное государство, сумевшее установить единый и прочный порядок на гигантской, не имеющей прецедентов территории – от Тихого океана до Карпат. Сложнейшая социально-политическая структура этой империи очень существенно отличалась от структуры западноевропейской империи, но нет оснований «принижать» первую, сопоставляя ее со второй.
Здесь целесообразно сделать одно отступление. В настоящее время любое «позитивное» суждение о монголах, как правило, вызывает в сознании читателей имя Л. Н. Гумилева, чьи сочинения приобрели самую широкую популярность, – в отличие от трудов других выдающихся русских историков, изучавших Монгольскую империю. Господствует представление, что именно и только Лев Николаевич выступил против ходячей «негативной» оценки этой империи. Но такое представление объясняется элементарным незнанием основных предшествующих трудов об истории монголов. Еще в конце прошлого века один из крупнейших востоковедов мира академик В. В. Бартольд (1869–1930) решительно опроверг внедренный с Запада миф о государстве монголов как о некой чисто «варварской» и разрушительной силе.
Он вполне определенно констатировал: «Русские ученые следуют большею частью по стопам европейских и большей же частью принимают взгляды, установившиеся на Западе». В действительности же (и В. В. Бартольд конкретно доказал это в целом ряде своих тщательных исследований) «монголы принесли с собою очень сильную государственную организацию, которая, несмотря на все недостатки, была более стройно выражена, чем прежние государственные системы, и она оказала сильное влияние во всех областях, вошедших в состав Монгольской империи. Везде вы видите после монголов большую политическую устойчивость, чем до монголов».
В. В. Бартольд показал несостоятельность предшествующих – не основанных на подлинном изучении исторической реальности – сочинений, в которых о монголах говорили, как он отметил, «безусловно враждебно, отрицая у них всякую культуру, и о завоевании России монголами говорили только как о варварстве и об иге варваров… Золотая Орда… была культурным государством; то же относится к государству, несколько позднее образованному монголами в Персии… И если можно сказать, что Персия когда-нибудь занимала первое место по культурной важности и стояла во главе всех стран в культурном отношение, то это был именно монгольский период».
Верно, что собственно монгольская национальная культура не являлась высокоразвитой; однако монголы обладали редкостной способностью усваивать достижения культур покоренных ими народов. В. В. Бартольд особо подчеркивал присущую монголам «веротерпимость» и их стремление «править каждой областью сообразно национальностям и привычкам ее населения. С этой целью в канцелярию при дворе великого хана были приняты писцы из представителей всех религий и всех национальностей… Указы, обращенные к населению какой-нибудь страны, писались на местном языке и местными письменами» [532] .
Ханы Золотой Орды, начиная с 1267 года, предоставляли, например, русской Церкви специальные «ярлыки», согласно которым, в частности, «за оскорбление церквей, хуление веры, уничтожение церковного имущества (книг и т. д.) полагалась смертная казнь» (Полубояринова М. Д. Русские люди в Золотой Орде. – М., 1978, с, 23; А. П. Григорьев доказывает, что дошедший до нас русский перевод ханских ярлыков значительно «ужесточал» меры в защиту Церкви, но это не отменяет самой сути дела).
Все это разительно отличалось от политики западноевропейской империи, которая – о чем ясно сказано в цитированном выше трактате А. Тойнби – не только не проявляла терпимости к людям «иной цивилизации», но попросту стирала их «с лица земли»…
В. В. Бартольд заложил основы действительного понимания высокоорганизованной монгольской государственности, и его исследования были так или иначе продолжены в трудах академиков Б. Я. Владимирцова «Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм» (1934), Г. А. Федорова-Давыдова «Общественный строй Золотой Орды» (1973) и др. Но эти труды, увы, известны, по сути дела, только специалистам, а в массовом сознании Монгольская империя по-прежнему предстает как нечто сугубо примитивное и способное-де только все рушить и грабить.
Одним из наиболее существенных последствий рождения Монгольской империи было создание исторического феномена Евразии, которая ранее являла собой только географическую – то есть чисто природную – реальность. Вспомним, что лишь после 1240 года европейцы впервые смогли добраться до восточной Азии и по пути были, между прочим, прямо-таки поражены целым рядом достижений евразийской цивилизации, например, ее транспортными и почтовыми коммуникациями.
Знаменитый венецианский путешественник Марко Поло, достигший в 1270-х годах дальних восточных пределов Империи, восхищенно писал, как «много дорог в разные области… и на всякой дороге написано, куда она идет… По какой бы дороге ни выехал… гонец великого хана, через двадцать пять миль (примерно 40 км. – В. К.) он приезжает на станцию, по-ихнему, янб (вошедшее в русский язык «ям». – В. К.), а по-нашему – конная почта; на каждой станции большой, прекрасный дом, где гонцы пристают… на каждой станции от трехсот до четырехсот лошадей, всегда наготове для гонцов… Вот так-то ездят по всем областям и царствам великого хана… Такого величия, такой роскоши не было ни у какого императора, ни у одного короля… Еле под силу рассказывать или описывать это… Когда нужно поскорее доложить великому хану… гонцы… мчатся до тех пор, пока не проедут двадцать пять миль на станцию, тут им готовы другие лошади, свежие скакуны… Вот так-то… гонцы проезжают двести пятьдесят миль… а коли нужно и весть важная, так и по триста миль проезжают» [533] (то есть 500 км в сутки!).
