От Византии до Орды. История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович (серия книг TXT) 📗
Но наиболее уместно будет сослаться на рассматривающего проблему с должной объективностью германского историка Эдварда Винтера, автора двухтомного трактата «Россия и Папство» (1960). Этот исследователь доказывает, что «в XIV столетии папство в своей политике широко использовало… планы, в которых не последнее место занимало завоевание, при посредстве Литвы, России… На протяжении всего XIV столетия сохраняло силу обращение (папское. – В. К.) к Миндовгу (литовский князь в 1239–1263 гг. – В. К.) об отторжении от России во имя пап и с их благословения одной области за другой. Литовские князья действовали так усердно, что образовавшееся Великое княжество Литовское состояло в XIV веке примерно на 9/10 из областей Древней Руси… В середине XIV столетия… особенно при Клименте VI (папа в 1342–1352 гг. – В. К.), Литва заняла центральное место в планах захвата Руси… Немецкий орден… должен был служить связующим звеном с фронтом наступления на севере, который был организован шведами против Новгорода… На эту роль пап по координации различных фронтов против Руси до сих пор обращалось мало внимания…» Между тем, именно такое координирование «ясно видно из обращения папы Климента VI к архиепископу упсальскому (то есть шведскому. – В. К.), относящегося примерно к тому же времени, к 1351 году… «Русские – враги католической церкви» (это – цитата из папской буллы к шведскому архиепископу от 2 марта 1351 г. – В. К.). Это обращение папы явилось по меньшей мере призывом к крестовому походу против русских в Северо-Восточной Руси. Вновь оживает фронт на Неве… Мы видим здесь, таким образом, линию нападения против Руси, которая тянулась от Невы до Днестра» [545] .
Итак, германский историк, независимо от Тойнби, сформулировал тот же самый тезис о чрезвычайно существенной «линии» между Западом и Русью (или, вернее, Евразией), но, в отличие от англичанина, показал, что Запад, особенно в лице его «идеологического центра» – папства, отнюдь не имел намерения «остановиться» на этой «линии». Подробное исследование политики и, шире, геополитики Запада по отношению к Руси в XIV веке читатель найдет в названных выше работах отечественных историков.
Как ни удивительно, мало кому известно (кроме, конечно, профессиональных историков), что в результате всего вышеописанного граница Руси с Литвой и Польшей передвинулась в течение второй половины XIII–XIV века с Западной Двины и Западного Буга до верхней Волги и верхней же Оки – то есть, на 600–800 (!) километров к востоку. И Полоцкое, Киевское, Смоленское, Черниговское, Переяславское (на Днепре) и другие западные княжества Руси стали частями Великого княжества Литовского…
Но обратимся опять к той «линии», о которой говорили и Тойнби, и германский историк Винтер. Важно отметить, что Тойнби был более точен, утверждая, что эта самая «линия» тянулась не от Невы до Днестра (как у Винтера), а от Ледовитого океана (Тойнби указал на вовлечение в противостояние Запад – Русь и территории Финляндии) и до Адриатического моря, ибо на юге «линия» проходила не между Западом и православной Русью, а между Западом и православной Византийской империей. И еще в самом начале XIII века Запад крайне агрессивно «переступил» здесь, на юге, эту заветную «линию», направив мощный и разрушительный крестовый поход 1204 года не в Иерусалим, а в Константинополь (см. главу «Византийское и монгольское «наследства» в судьбе России»).
Теперь мы можем вернуться к проблеме «итальянского присутствия» в Крыму. Чтобы оказаться там, итальянцы должны были очень далеко зайти за «линию», проходившую по западной границе Византии. И они не просто пересекли эту границу, а, в сущности, обессилили и поставили на грань гибели великое государство.
Наиболее квалифицированный исследователь проблемы «Византия – Италия» Е. Ч. Скржинская писала в своей превосходной работе «Генуэзцы в Константинополе в XIV веке», что в течение последних столетий своего существования «Византия получала удары со всех сторон и, быть может, ее история этих столетий являет собой один из самых поразительных примеров колоссальной жизнеспособности. Редко бывало, чтобы культура и ее фокус, коим была византийская столица, так продолжительно и ярко сияли, так прочно воспринимались и зарождали новые пышные расцветы в других странах, когда… враги наседали, а территория того, что продолжало носить гордое имя империи ромеев, бесконечно сжималась» [546] .
Но самые гибельные последствия имело «продвижение» итальянцев: «Внедрение генуэзцев в Константинополь было обдуманным, упорно и неутомимо проводимым предприятием. Их исключительная энергия, их огромные денежные средства были направлены на то, чтобы укрепить себя, а с другой стороны – ослабить Византию в самом ее центре…» Генуэзская колония в Константинополе, «с ее обитателями, ничем не связанными с великим очагом византийской жизни и культуры, кроме только того, что они медленно, но верно губили его, была подобна неизлечимой язве на усталом, теряющем силы для борьбы организме. «Установку» генуэзцев в отношении византийцев можно определить словами Иоанна Кантакузина (крупнейший византийский деятель того времени. – В. К.): «задумали они не малое: они желали властвовать на море (Черном. – В. К.) и не допускать византийцев плавать на кораблях, как будто море принадлежит только им»…» (там же, с. 228).
И они действительно полностью завладели морем, в том числе и побережьем Крыма, – что имело тяжелейшие последствия для Византии. Еще в 1206 году венецианцы появились в Сугдее (это – византийское название города, который русские называли Сурож, итальянцы – Солдайя; ныне Судак), откуда, правда, их впоследствии вытеснят генуэзцы, а в 1266-м Генуя начинает создавать свою опору в Крыму – Кафу, или иначе Каффу (Феодосия). И, следовательно, та «линия», о которой говорил Тойнби, передвинулась теперь с Адриатического моря на Черное – аж на 1500 км к востоку!
Обычно полагают, что итальянское внедрение в Крым имело единственную цель – торговлю, в том числе работорговлю. Однако и здесь – как и в «продвижении» Запада на более северных «участках» той самой «линии» – ясно видна направляющая роль папства.
Так, уже в 1253 году папа Иннокентий IV (тот самый, который в 1248 году призывал Александра Невского обратить Русь в католицизм) издал буллу о приобщении к римской вере населения Крыма, а в 1288-м то же требование повторил папа Николай IV [547] . И «в 1320 г. в Кафе было основано католическое епископство; его епархия простиралась от Сарая на Волге до Варны в Болгарии» [548] .
В недавнем исследовании Н. М. Богдановой «Церковь Херсона в X–XV вв.» [549] приведены многочисленные факты, свидетельствующие о воистину мощном «наступлении» католицизма в Крыму, начавшемся в 1330-х годах, то есть за полвека до Куликовской битвы. Причем надо оговорить, что объектом этого исследования была главным образом ситуация только в одном из крымских городов, Херсоне, чьи остатки находятся на окраине нынешнего Севастополя.
«Одним из известных источников, освещающих деятельность католических миссионеров… в Крыму, – говорится в исследовании, – являются письма папы Иоанна XXII (1316–1334), написанные в июле-августе 1333 г. 5 июля Иоанн XXII сообщает о том, что создана митрополия с центром в Воспоро (ныне – Керчь. – В. К.)… Этой митрополии подчинялся и Херсон. Спустя несколько дней – 16 июля – папа пишет, что «в Херсоне… уже основана епископская кафедра и уже принято решение воздвигнуть там собор в честь св. Климента»; херсонским епископом назван брат Ордена проповедников Ричард Английский. О деятельности двух архиереев – Франциска и Ричарда – в письмах папы сообщается, что они уже давно вели миссионерскую деятельность в Крыму, обратили в католичество алан во главе с их правителем Милленом и подвластные ему народы…
Необходимо учесть, что, во-первых, учреждение епископии – свидетельство важности кафедры и значительности числа католиков и, во-вторых, то, что центрами и организующими началами миссионерских конгрегаций были их монастыри… Уже в конце XIII в… были основаны монастыри в Каффе, возможно, в Херсоне, Солхате и Сарае… ко времени около 1320 г… братья минориты имели 18 монастырей… К 30-м годам XIV в. число католиков… увеличилось, поэтому два епископа – Франциск и Ричард – прибыли к папе 28 апреля 1333 г., чтобы обрисовать сложившуюся ситуацию и просить помощь. Именно это и послужило, вероятно, поводом к возведению Воспоро в ранг митрополии и принятию решения о строительстве в Воспоро и Херсоне кафедральных соборов. Известны некоторые сведения о Ричарде Английском, епископе Херсонском, и после 1334 г., когда… он принял участие в богословском диспуте в Константинополе. 30 сентября 1335 г. Ричард Херсонский присутствовал на собрании епископов в Авиньоне (Франция). Затем он вновь отправляется на Восток…»
