Пароль: «Вечность» - Левицкий Андрей (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Мы вошли на свалку. Подъемный кран высился над всей округой, теперь я хорошо видел человека, высунувшегося из окна кабинки с ружьем в руках. Он следил за нами, но оружие не поднимал. Одет во что-то бледно-рыжее, на голове желтая косынка, стянутая узлом сзади. Когда мы почти миновали кран, дозорный громко свистнул. Спустя несколько секунд донесся ответный свист.
Жара спала, но за день солнце успело разогреть свалку, и над холмами курились испарения. Пахло горелой резиной, гнилью и мазутом.
Впереди показались стоящие вплотную большие картонные коробки с криво прорезанными окошками. Сверху лежала черная от дегтя и машинного масла ветошь – что-то вроде соломы на крыше сельского дома. У последней коробки боковины не было, рядом на листе жести сидел, сложив ноги по-турецки, полуголый оборванец. Над всклокоченными волосами его вилась жужжащая стайка мух.
– Просто идем дальше, – сказала Юна Гало. – Не обращай внимания на эти отбросы.
– Вижу, сердце твое полно жалости и сострадания к ближним, – заметил я.
Оборванец смотрел на нас мутными глазами. Когда мы поравнялись с ним, он привстал, простер в нашу сторону руку, будто хотел предупредить о чем-то, но так ничего и не сказал – плюхнулся обратно на жесть. Я приостановился, но Юна решительно шла дальше. Человек, встав на четвереньки, полез в свой картонный дом.
За штабелем растрескавшихся бетонных плит горел костер, по сторонам его стояли рогатины, на них висела толстая ржавая пружина, прогнувшаяся под весом котла. В нем что-то булькало – съедобное, судя по запаху, хотя я бы не рискнул снять пробу. Рядом на перевернутых ведрах, на камнях или просто на корточках сидели люди, мало отличавшиеся от первого обитателя Гари, который попался нам на глаза. Женщина с черным от копоти лицом, забравшись на горку битых кирпичей, огромным половником зачерпнула из котла варево и стала нюхать, шумно втягивая ноздрями воздух.
При нашем появлении все повернули головы, а женщина едва не свалилась с кирпичей и выпустила половник, который с хлюпаньем упал в котел. Выругавшись, она спрыгнула на землю и уставилась на нас, уперев руки в бока. На ней был короткий халат и ватные штаны, из-за пояса торчала обмотанная тряпьем рукоять.
– Эй, вы! – хрипло крикнула женщина, вытащила мясницкий тесак и потрясла им.
– Идем, идем, – поторопила меня Юна. – Не останавливайся и не обращай на них внимания.
– Стойте! – прозвучало сзади, но девушка не обернулась.
Люди пялились нам вслед, пока мы не миновали остов экскаватора, в ковше которого спал человек, и машина не скрыла нас от компании вокруг костра. Дальше был ряд автомобилей без колес, стоящих на столбиках из кирпичей. Между холмами за ними раскинулись огороды. На кривых грядках зеленели кустики и хилые, нездорового вида побеги, подвязанные тряпками и проволокой к торчащим из земли палкам.
За следующим холмом открылась обширная земляная площадка, на краю которой стояла единственная в этом месте постройка, отдаленно напоминающая нормальный дом. Первый этаж – каркас из сваренных труб и решеток вместо стен, а второй дощатый, с квадратами неровно выпиленных окон и балконом. Там на высоком табурете сидел человек в широкополой шляпе, с винтовкой в руках.
Наверное, это место служило в Серой Гари центральной площадью. У дома между машинами с открытыми кузовами прохаживались люди, все в рыжей коже и с банданами на головах. Ближе к нам стояла водяная колонка, окруженная чугунной оградой с калиткой, висящей на одной петле.
Оглядевшись, Юна решительно пошла через площадь, и я сказал:
– Стой.
– Может, договоримся, чтоб нас подвезли…
– Подожди!
Она быстро шла вперед, не оглядываясь.
Сделав несколько шагов, я остановился. Повторил:
– Юна, стой.
Она упорно шагала к гостинице. Человек на балконе выпрямился во весь рост – даже отсюда было видно, что он здоровый, как медведь, – и потряс винтовкой. Она тоже была здоровенной да к тому же с оптическим прицелом, непривычно длинным и широким.
Люди у машин пошли навстречу Юне, еще несколько показались по сторонам площади.
Я достал револьвер, и здоровяк на балконе, вскинув винтовку, выстрелил. Пуля ударила в землю у моих ног.
– Медленно-медленно положи его! – крикнул он.
– Я из Меха-Корпа! – звонко прокричала Юна, быстро шагая через площадь. – Хочу нанять вас!
Вот стерва! Пришлось мне положить револьвер. Когда выпрямился, откуда-то сбоку выпрыгнул босой парень в закатанных до колен штанах из мягкой кожи и расстегнутой рубахе. Волосы на его голове были собраны панковским гребнем, да еще и выкрашены в темно-красный, почти черный цвет. Из гребня, будто иглы, торчали заточенные куски арматуры и обломки лезвий. На поясе висели цепи с грузилами на концах, в руке была загнутая крюком арматура с заточенным концом. Я сорвал ремень ружья с плеча, а он ударил меня своей железякой, целя в голову – хорошо, что не острым концом. Палец сам собой вдавил спусковой крючок, и пуля улетела куда-то в сторону. Панк замахнулся вновь, и тогда я врезал ему прикладом по впалому животу.
Сипло выдохнув, он согнулся пополам. Сзади раздался топот. Юна Гало прокричала:
– Я дочь Тимерлана Гало! Кетчеры, я хочу нанять вас! Эй, ты! Ты главарь? Я из Корпорации, слышишь?!
Здоровяк с балкона зычно выкрикнул:
– Не трогать ее! Этого – не убивать, обоих в дом!
Бросив ружье, я выхватил из кобуры самострел. Сразу трое в рыжей коже подскочили ко мне, одного я встретил ударом кулака в лицо, на второго наставил оружие, но третий вмазал арматурным крюком по стволу, и дробь ушла в землю. На меня навалились со всех сторон, я отшвырнул одного противника, коленом наподдал под дых другому, а после меня перетянули железякой по плечам и сделали подсечку.
Топот и крики раздавались со всех сторон. Сбросив с себя кетчера, я вскочил, и рядом вновь появился панк с цепями на поясе. Гребень на голове содрогается, глаза выпучены, лицо совсем безумное. Он рванул цепи, закрепленные на короткой рукояти, но я двумя ударами сбил его с ног.
А потом, получив прикладом по затылку, сам упал сверху.
Глава 7
Меня разоружили, втащили в дом, который Юна назвала гостиницей, и бросили на земляной пол первого этажа.
Когда перед глазами перестали кружиться красные точки и звон в ушах стих, я сел. Вытер рукавом кровь под носом, потрогал ребра, подбородок. Огляделся.
Вечерний свет лился сквозь решетчатые стены, снаружи на мусорном холме маячила фигура часового. Всей мебели на первом этаже – приземистый стол, то есть лист ребристого железа, положенный на столбы из камней, несколько колченогих табуретов да лавка. На столе стояли бутылки, миски и стаканы.
Двое кетчеров, втащившие меня сюда, отошли к лестнице на второй этаж. На поясах висели самострелы, у одного в руках была дубинка, у другого тесак. Раздались шаги, и в комнату ввалился панк. Он гримасничал и часто облизывал губы. Глаза блестели, будто парень ширнулся какой-то наркотой. При виде меня панк ощерился, снял с ремня свои цепи и стал медленно приближаться, покачивая ими. Оружие напоминало плеткумногохвостку: короткая рукоять, с нее свисают четыре цепочки, на конце каждой грузило – шипастый шарик, ребристый брусок металла, клубок из спаянных крючков, кубик с острыми гранями.
Панк шел, безумно улыбаясь, качая своей цеповой плетью, а я сидел и глядел на него.
В дверной проем за спиной панка втолкнули Юну Гало, следом вошли двое кетчеров. Один после знакомства со мной хромал. На плече другого, несшего керосиновую лампу, висело ружье, которое раньше было у девчонки.
– Эй ты, не трогай его! – крикнула она.
Панк, не обращая на нее внимания, шел ко мне.
– Ты слышал? Не трогай наемника!
– Пасть заткни! – прошипел он, не оборачиваясь.
Я прикинул, что надо будет откатиться вбок, когда панк ударит, схватить его за запястье и рвануть на себя, прикрываясь его телом от выстрелов тех двоих, что стоят у лестницы… Хотя ведь теперь в помещении появились еще двое, они с другой стороны, и шансов у меня нет…