Эскадрон, сабли наголо! - Булычев Андрей Алексеевич (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗

– Прекратить огонь! – слышались команды егерских офицеров. – Своих не зацепите!

Ханская конница, бросив свою пехоту, неслась прочь, и всю ярость удара русской кавалерии приняли на себя простые воины. Их телами покрылись вся дорога и камни на обочине. Через пять верст казаки ворвались в небольшой лежащий в долине аул и разгромили там ханский обоз. В руки русским попало два фальконета, пара десятков повозок, много вьючных лошадей и горы припасов.

Трубачи сигналили «отбой». Вымотанные долгим преследованием лошади встали, и Тимофей соскочил с Чайки на дорогу. Кисть руки онемела, сжимая рукоять сабли. Отворот перчаток-краг по самые локти был сплошь залит кровью. На мундире, на сапогах и на лосинах виднелись красные брызги. Вытерев клинок ветошью, он вставил его в ножны и с трудом разжал кисть. Накатывала какая-то волна апатии. Тимка обнял Чайку за шею и так вот стоя замер на одном месте. Что-то делать, куда-то спешить и даже просто разговаривать не хотелось. Где-то неподалеку, покрикивая, суетились унтера и господа офицеры. Слышались команды и доклады, а он просто стоял молча на одном месте.

– Тимоха, не ранен? – толкнул его сзади Силович. – Ну-ну, стой, стой, – оглядев его с головы до ног, пробормотал командир отделения. – Умаялся, поди, в первый раз ведь в такой рубке был? Понимаю! – и, обернувшись, пошел по занятой драгунами дороге. – Ильюха! Ильюха! – донесся его крик. – Жбанов! Кто Ильюху Жбанова видал, братцы?!

Глава 5. Из похода в поход

Третий эскадрон на смену второму не пришел. В конце апреля к Басаргечару притопали две роты из Севастопольского мушкетерского полка с небольшим обозом и пушкой. Командующий отрядом пехоты майор передал послание от начальства капитану Огневу, и они уединились в том доме, который занимал Сергей Иванович. Через полчаса вестовой побежал по расквартированным в ауле взводным офицерам, и вскоре все драгуны уже знали – велено собираться в дорогу. Пока эскадрону предписывалось идти в Гянджу, где стоит полк, а там дальше будет видно.

– Это что же получается, не пойдем мы отсюда на Эривань? – сетовал Федот. – Ничего я в этих военных маневрах не понимаю. Ханских мы тут разбили наголову, дорога к их столицам для нас открыта – идти бы да идти к самой крепости напрямик, а нас тут обратно отзывают. И чего же это получается, братцы, выходит, что зазря мы тут рубились? Ильюху вон чуть было не потеряли.

– Ничего не зазря, Федотка, – покачал головой Сошников и, прищурив глаз, вдел в хомутную иглу толстую просмоленную нить-дратву. – Мы тут от эриванцев сильный набег переняли, можно сказать, даже и не набег, а цельное нашествие. Коли не устояли бы на этой дороге, так они бы всю округу возле Гянджи разорили. И чего бы тогда местные сказали? Что слабый русский царь? Что защитить он своих новых подданных не может? Так зачем же такому царю им служить? Лучше уж под сильным быть, как эриванский хан. – Так али нет, Федотка?

– Ну-у, не знаю, – почесал тот затылок. – Может, оно, конечно, и так, только вот добивать нужно было этих набежных татар. Занимать их земли, пока они от разгрома не оправились. А мы только лишь один обоз у них отобрали и назад вернулись.

– Начальству уж, небось, виднее сверху, откуда и как на эту Эривань идти, – Силович примерился и надавил наперстком на иглу. – Ты о том бы не думал, Федот, как войском командовать, а вон лучше бы, как я, еще лишний раз всю упряжь оглядел. Когда и где нам прикажут, вот тогда и там, стало быть, мы и пойдем в поход. А пока в Гяндже будем стоять, передохнем хоть немного от гор. А чего? Все лучше в самом городе, в удобстве, сидеть, чем в этой теснине. Смотри, как на этой сакве шов треснул, – показал он длинный фуражный мешок приятелю. – Не углядел бы, так растрясло бы в дороге, и весь овес бы в прореху высыпался.

Два дня готовились к выходу эскадрон драгун и рота егерей. Наконец все было починено и подогнано для долгой горной дороги, и тридцатого апреля колонна вышла на восток в сторону Елисаветполя. Пятого мая вечером она подошла к крепости.

– Ну что, Тимоха, веселись, разрешил господин капитан Леньку к нам в отделение перевести, – сообщил радостную весть Гончарову Ефим Силович. – Вместе со взводным мы к нему с прошением подходили. И господин подпоручик сдержал-таки свое слово, замолвил его перед Сергеем Ивановичем, как и обещал. Цени! Протекция, это вам не шуточки! Вот именно так подпоручик Кравцов мне и сказал. Да-а, еще двоих нам не хватает до полного комплекта, – почесал он задумчиво затылок. – Обещали пополнение из Моздока сюда подогнать, так ведь уже середина мая наступила, давно бы уже пора подойти, а его все нет. Куды ты рванул, а кто же кашу будет смотреть?! – крикнул он вслед выбегающему из внутреннего дворика молодому драгуну.

– Ефим Силович, я мигом! – донеслось уже с улицы. – Через три дома ведь только бежать!

– Эх, молоде-ежь! – покачал головой Сошников. – Ну и чего бы случилось эдакого, ежели бы через пару часов Леньке сказал? Так нет ведь, бежать ему быстрей надо! – Он взял в руки палку и приоткрыл ею крышку котла. – Да, конечно же, еще рано пока снимать, – с глубокомысленным видом пробурчал дядька, пробуя варево. – Зерно вовсе даже еще не размякло, мясо на зубы, словно бы амуничный ремень, давит. Ну, Тимка, будет тебе «протекция» от всей артели, ежели ты нам сегодня порцион спортишь!

– Господа офицеры! – подал команду подполковник Бомбель при входе в комнату князя Эристова.

– Присаживайтесь, господа, – оглядев подчиненных, с достоинством произнес командир полка. – Собрал я вас здесь сегодня для того, чтобы объявить волю нашего командующего, его светлости, князя Цицианова Павла Дмитриевича. Генерала от инфантерии, – выделил он последнюю фразу. – Да-да, господа, именно так. Из Санкт-Петербурга пришел высочайший указ о жаловании князя столь почетным чином за труды по завоеванию и по дальнейшему устройству сих мест. Думаю, что совсем скоро он тоже, и причем самолично, соблаговолит поздравить многих из здесь сидящих с производством в новые чины, а кое-кого – так и со вступлением в кавалерство воинского ордена. Ну а пока давайте по нашему делу. Итак, господа, Российская империя находится буквально в одном шаге от войны с персами. В их северо-западной провинции Зенджан близ города Султании сейчас собирается многочисленное войско. Во главе его Фетх Али-шах поставил своего сына, наследного принца Аббас-Мирзу. Эриванскому хану Махмуду от персидского правителя поступил приказ готовиться к выступлению на русских. А три дня назад наш кавказский наместник князь Цицианов получил сразу два письма, причем весьма вздорного и дерзкого содержания. В них наследный принц и эриванский хан практически слово в слово потребовали от русских убраться с Кавказа, дабы спасти свои жизни, иначе, как говорится в письмах, великий шах прогневается на них и жестоко покарает всех «неверных». Это, господа, по факту есть ультиматум! Именно так и заявил по прочтении оных опусов Павел Дмитриевич. Понимать все это нам нужно так: персы в себе весьма уверены и готовы к большой и долгой войне. У них уже собрана огромная сорокатысячная армия, и еще подходят многочисленные резервы. Мы же не имеем здесь в Закавказье даже и семи тысяч штыков. К тому же все наши подразделения раскиданы на большой площади на Кавказском хребте и тут, в самом Закавказье. Все они прикрывают сейчас Грузию и новоприобретенные земли как от нашествия персов, так и от набегов многочисленных и воинственных горских народов. За спиной персов же стоят наши извечные противники – британцы и французы, не желающие усиления Российской империи здесь на юге. Будучи сами противниками в Европе, тут они выступают воедино, поставляя шаху оружие и припасы. Шах настроен решительно. В феврале месяце он в своей столице бросил откровенный вызов нашему императору, самолично опоясав беглого грузинского царевича Александра мечом и вручив ему «царский перстень». Мятежнику на большом приеме была торжественно пожалована вся Грузия как персидская вотчина, хотя по факту она давно уже является одной из провинций нашей империи. Своими действиями, в открытую готовясь к войне, персы хотят показать, что они идут якобы не захватывать, а «освобождать» Грузию. Они призывают грузин восстать, сбросить иго русских и принять «законного царя». Все это, конечно, шито белыми нитками, ибо кто-кто, а уж грузины должны хорошо помнить, кто только недавно выреза́л их в опустошительных нашествиях. На ультиматумы, господа, князь Цицианов ответил жестко, процитирую вам его дословно. – Полковник задумался и произвел на память отрывок из письма: – «… На глупые и дерзкие письма, каково было ханское, с прописанием к нему еще и повелений, словами льва, а делами теленка, Баба хана (так в детстве звали хана), русские привыкли отвечать штыками…» Война, как вы понимаете, господа, теперь неизбежна, и князь Цицианов, воспитанный воевать в суворовской наступательной манере, решил не дожидаться подхода вражеских сил к Грузии, а бить неприятеля первым. Павел Дмитриевич верит в высокие боевые качества русских солдат и их командиров, коим здесь нет равных в боевой выучке и в стойкости. Нам приказано начать поход на Эривань, дабы выбить у персидского шаха его верного вассала и союзника, а потом сойтись и с главным противником в большом, генеральном сражении. Не позднее чем через два дня наш полк выходит из Елисаветполя в Тифлис и там присоединяется к общему войску.