На кого похож арлекин - Бушуев Дмитрий (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗

Своим текстам я не придавал никакого значения, не бегал по редакциям и не вступал ни в какие литературные секты, потому что сама моя жизнь увлекательнее и гениальнее всех моих текстов, которые просто бумажные закладки среди настоящих страниц жизни, написанной Богом. У Него был, несомненно, особый замысел относительно моей жизни — я закрываю глаза и вижу царственного ребенка, играющего с кристаллами на медвежьей шкуре. Он эгоистичен, потому что покровительствующий арлекин всегда держит перед ним зеркало, за которым одиночество и звездный рой. Театрик смерти живет, пифон клубится, изможденный онанизмом арлекин стоит у зеркала со спущенными джинсами; раздавленный тюбик вазелина, хлыстик и презервативы на гримерном столике, облетевшие желтые розы в вазе, пачка «Мальборо» и тоненький сборник моих стихов, залитый красным вином.

Какой долей мозга я люблю тебя? Как заморозить и разрушить эту внутреннюю Атлантиду? Профессор, подключите электроды, врубите «Патетическую» на полную мощность, чтобы лопнули динамики и вылетели стекла. Дайте мне выпить стакан его парной крови, позвольте мне хотя бы пристрелить этого мальчишку. Все отняла страсть — не могу ни писать, ни молиться. И чувствуешь, что приходит пиздец. Хочется упасть и стереть об асфальт свой напряженный член. Я хочу переломать ему ребра своими остроносыми сапогами: я хочу, чтоб его теплый член пульсировал в моем кулаке, я хочу колоть его нежную грудь своей трехдневной щетиной и извергать кричащую сперму гения на его покрасневшие от стыда щеки: я хочу видеть его в своей спальне с разбитой губой и в разорванной пижаме: Чем холоднее будет эта зима, тем жарче разгорятся мои зимние пиры! Безумный, безумный, безумный, безумный Найтов:

Я ворвался в пустой магазин, не снимая шлема, и молоденькая продавщица испугалась. Бес шептал: «Купи водки, выпей за горячим ужином, расслабься, все будет в порядке: и сердцу тепло и весело, и сон крепче:» Я купил бутылку, но, чтобы закрепить свою волю, как бы нечаянно разбил ее на ступенях магазина — колоритный алкаш с голубыми глазами, торопящийся в этот же пункт выдачи жидкой валюты, не выдержал зрелища и застонал от досады. Я сказал, что лучше взорвать бомбу немедленно, чем ждать, пока она взорвется в неподходящий момент, на что алканавт ответил: «Сапер ошибается только один раз».

Вечерний мой городок как бы пришел в движение с первыми снегопадами — так и предметы в комнате неожиданно оживают, когда в окно влетает бабочка. Снег идет. Тишина. Кружатся фонари, голые ветки тополей безумно переплетаются с шизофренией старинной кованой ограды. Во всем небрежная гармония и застывшая музыка, но это только прелюдии, этюды, интродукции и эскизы, сангина и картон, наброски углем с похмелья. Несется мой наскоро зарисованный, почти смазанный на скорости байк, едва тронутый охрой и белилами, заблудившийся мотоцикл с параноидальным учителем грамматики — какой год? какой век? какой стиль? Куда он гонит в снегах? Возле Воздвиженского храма меня тормознул гаишник и оштрафовал за превышение скорости. Удивительно, но моя саранчиха после остановки долго не заводилась — может быть, это было тайным знаком, потому что я оставил мотоцикл на обочине и зашел в церковь. Мне трудно передать неизреченную радость переполненного любовью сердца, живого русского сердца в золотистой полутьме будничной вечерней службы, потоки теплого и родного до боли воздуха с медом и ладаном, с горьким дымом Отечества уносили куда-то за пределы детства. Там была тайна, разгадка которой до смешного проста. Священник как-то просто, без пафоса повторил: «Христос истинный Бог наш», и эти слова меня в который раз поразили своей убийственной достоверностью.

Дрожь пробежала по спине. Маленький, смешной и беззащитный Найтов почувствовал себя в чьих-то теплых ладонях, посмотрел в вечность серыми глазами; бездна со множеством свечей отразилась в арлекинском зеркале, я прошептал: «Прости меня, Господи», и эти слова несколько раз облетели Вселенную, приближающуюся к своему закату. Я стоял на плавающем островке спасения, и не стало во мне «никакого художника и никакого художества», а только жуткая, измызганная, милая жизнь с пустыми игрушками и тряпичными куклами. Но даже здесь, в храме необоримое вожделение овладело мной, когда из Царских Врат вышел юный алтарник с высокой свечой — чистота и непорочность еще больше распаляют развращенное сердце, а юноша в белых одеждах был оскорбительно красив (и, вполне вероятно, иногда возмущал сердца своих духовных попечителей). Так жители Содома смотрели на чужестранных ангелов, как я смотрел на этого мальчика, повторяя про себя слова старинной молитвы: «Утоли вожжение телесное, окружи меня страстью своею бесстрастною». Как я хотел бы быть одержимым бесстрастной страстью! Порой я был близок к этому состоянию, но не мог вычленить высокое бесстрастье в химически чистом виде, и когда я прогонял беса своего порока, он приводил с собою опытных коммивояжеров ада, устраивающих мне хитроумные сети и замысловатые сюжеты в мире огня, меда и луны. Иногда в душу западало подозрение, что в одной из обителей ада заточен гениальный писатель, сочиняющий мою судьбу; я листал свою жизнь, шелестел огненными страницами, делал ремарки на полях. торопил глупых арлекинов, раздевал своих мальчишек, рвал потные футболки и покрывал юношей поцелуями от кудрей до пяток, лакомясь июньским терпким загаром. Может быть, я более всего любил себя в своих мальчишках, ведь не так уж и давно симпатичный подросток Андрей Найтов страдал крайней формой нарциссизма — я мог часами стоять обнаженным перед зеркалом и любоваться каждой родинкой на своем теле; это себе, любимому, я посвящал стихи, думая, что посвящаю их другим. Мы празднуем соитие с самим собой, ведь природа обычно не дублирует свои лучшие произведения. Все мы Нарциссы в ликующем одиночестве. На карнавале жизни, на великой ярмарке тщеславия я стараюсь не упустить из виду своего героя в полумаске. Денис, Денис, ты ли это?

Странно и непостижимо: образ некоего провинциального адолескента вдруг занимает все жизненное пространство, все звездное подсознание сложной и самодостаточной системы «Андрей Найтов», то есть система продолжает достаточно исправно функционировать (даже лучше, чем стоило ожидать от такой устаревшей модели), но система хочет быть осознана только единственно конкретным человеком в данной точке пространства и времени.

Созвездие: Аквариус.

Страна: Россия.

Конец двадцатого века.

…и возможно, что закат мира. Парад планет над моей головой, полыхание светил, зоопарк мифологических зверей и мелькание рыжей белки в последней позолоте школьной осени. Никуда не деться от зелени любимых глаз, от твоей светлой улыбки, в которой есть доля подросткового скептицизма и, может быть, легкого презрения к этому театральному учителю в кордовых брюках, благоухающему как парфюмерный магазин — скорее, он больше похож на балетного танцора, на обыкновенного, слишком обыкновенного педераста, который через десяток лет определенного стиля жизни станет походить на крашеную мумию с кислым пальмовым вином в венах, на сумасшедшего старого попугая, тоскующего по золотому веку античности и трясущегося над фотографиями своих мальчишек.

Я положил на стол твою тетрадь и долго не раскрывал ее, оттягивая наслаждение (или разочарование?); я ходил кругами по комнате в своем махровом халате, поставил Чайковского и достал пиво из холодильника. Несколько раз звонил телефон, но я не поднимал трубку. «Мой любимый герой». Взглядом профессионала я сначала смотрю как бы не на содержимое, но на структуру теста, быстро оценивая степень его концентрации, самостийности, но разноцветные строчки уже плыли в моих облаках: «:Я прочитал совсем мало книг и поэтому немного растерялся перед формулировкой темы. Но в прошлом году, когда я лежал в больнице, папа принес мне мандарины, смешную огромную открытку с медвежонком и книжку Антуана Экзюпери „Маленький принц“. Я никогда раньше не слышал об этом писателе, но я тоже мечтал стать пилотом. Было очень грустно, когда я узнал, что автор в один день не вернулся из полета, но я сразу же влюбился в маленького принца с маленькой планеты, где тот выращивал розу. И если говорить о любимом герое, то мой герой — этот застенчивый принц, случайно попавший на землю и смотрящий вокруг огромными глазами на наш безумный мир. Мне как-то страшно за него, ведь он такой застенчивый и наивный! У него совсем нет друзей. Я уверен, что он потеряется или даже погибнет, если не найдет хорошего друга. Этим летом я в третий раз летел самолетом из Крыма. Была ночь, и в моем иллюминаторе так загадочно мерцали звезды. Я думал о маленьком принце. Однажды он пришел ко мне во сне, мы сидели на скамейке, смотрели на звезды, и звезды любили нас. Одет он был очень просто — потертые кеды, шорты, футболка, и только по золотому венцу можно было сказать, что он принц. Иногда над нами пролетали огненные кометы, и мы давали им имена. Одну из них я назвал именем своего отца:» Текст был безнадежно банален, но зато искренен. Мальчик фантастически сенситивен и романтичен. Я горел от нахлынувшего грустного счастья. Денис видит образ своего спектрального двойника в аквариуме космоса, заселенного мириадами призраков и детскими страхами, очарованный астроном-любитель потерялся в хэллувине аквариумного пространства. Он ищет двойника. Я постигаю тебя сердцем. Сплошным, огромным сердцем, глаголющим от избытка любви. Где принц твой, Денис? Дай мне координаты той планеты, напиши их для меня под загнутым уголком школьной тетрадки. Делаю ремарку карандашом под твоим сочинением: «Спасибо за искренность. Верю, что маленький принц вернется. А.Н.» В моей ситуации эта реплика звучала двусмысленно, но для бельчонка это была просто пара добрых слов. Зачем скупиться на добрые слова? Я провалился в кресло, кот прыгнул ко мне на колени, мурлыча и навязчиво ласкаясь. Я гладил Мура и раздавал ему бездарные комплименты: «Какая фантастическая шкурка! Я никогда не видел подобной шкурки! А какие голубые глаза, самые голубые глаза на свете! Какие мягкие лапки: А какой хвостище! Это самый лучший кот в мире!» Арлекин улыбался мне за окном и звонил в свой колокольчик; мне вдруг показалось, что в комнате пахнет медом и сандаловым деревом, что хочется спать, спать, спать, а электронная память комбайна уже в который раз повторяет Шестую Патетическую с самого начала. Звонил телефон, но автоответчик упорно повторял, что меня нет дома. Голос Рафика: «Найтов, я знаю, что ты дома, поговори со мной, мне плохо: мне одиноко, Найтов:» Жаль, что в Судный день мой автоответчик не ответит за меня.