Цена счастья - Куксон Кэтрин (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
В тот первый год, когда Лиззи появилась у Фултонов, ее мачеха постоянно присылала к ним старшего из сыновей с одним и тем же надоедливым требованием, — она хотела получить долю из заработка Лиззи. Эти попытки Джон смог пресечь, лишь когда сам отправился к Минни Гиллеспи и пригрозил ей полицией, пообещав открыть причины, по которым он взял Лиззи к себе в дом.
С тех пор Лиззи несколько раз сталкивалась с мачехой лицом к лицу в разных местах, но они не сказали друг другу и слова. Когда же Лиззи подросла и из симпатичной девчонки превратилась в красивую девушку, редкие взгляды, которые бросала на нее мачеха, стали не просто едкими, а злобно-ревнивыми.
Свою старшую сестру Мидж за эти годы Лиззи гоже видела не часто. Вскоре после побега из дома Мидж вышла замуж, но муж бросил ее, как в свое время бросил отец. Сейчас она жила с другим мужчиной, родила от него еще двоих детей, но относилась ко всем трем на удивление хорошо. Пару раз Лиззи ездила к сестре в гости, та от души была рада видеть ее, но в глубине души обе удивлялись тому, как мало между ними общего. Создавалось впечатление, что весь свой запас энергии Мидж потратила на то, чтобы сбежать из дома и начать новую жизнь. И, похоже, теперь, став обычной домохозяйкой, она была очень довольна этой новой жизнью.
Расчесывая волосы, Лиззи вдруг вспомнила, как капитан спросил, есть ли у нее приятель, и как она ответила «нет»! Действительно, у нее не было парня. По крайней мере такого, о котором бы все знали...
Когда Лиззи спустилась на кухню, Джон уже сидел за столом. Берта мельком взглянула на нее и снова повернулась к Джону, продолжила разговор.
— Он не может заставить тебя отвечать за все!
— Но он это делает и говорит, что за это платит мне деньги. По его словам, с начала сезона охоты на куропаток мы недосчитались сотни птиц! Это уж слишком, знаете ли... Штук тридцать — еще куда ни шло, хотя тридцать тоже немало. И фазаны начали пропадать, хотя на них сезон еще не открыт.
— А ты говорил ему, что не можешь разорваться пополам? Два раза в неделю ты дежуришь в ополчении, почему он не наймет кого-нибудь патрулировать лес на эти два дня?
Джон вздохнул:
— Невозможно уследить за всем от заката до рассвета. Когда здесь был один Тед Хонисетт да изредка забредал кто-нибудь из чужаков, это было похоже на игру. А теперь... Только теперь начинаешь понимать, как хорошо и просто было жить раньше!
— Ладно, давайте выпьем чаю, и за дело, — Берта повернулась к Лиззи. — Надеюсь, ты не забыла, что у тебя еще вечерняя репетиция? Ты же не собираешься выходить завтра на сцену, не сделав упражнений!
— Кстати, насчет завтра! — Лицо Джона вдруг стало озабоченным. — Надо раздобыть бензина. Туда-то мы доедем, а вот обратно...
Чай допивали молча. Наконец Берта спросила:
— Ну и что нового слышно в округе?
Джон долго сидел, опустив голову, потом сказал:
— Джордж Тайтон, сын Билли, пропал без вести. Его корабль потопили. Так что сегодня старина Билл вряд ли зайдет к «Зайцу». Жаль беднягу. Правда, у него еще двое есть...
В ответ никто не проронил ни слова. Но у всех, даже у Мэг, мелькнула в голове мысль, что такая новость в любое время может прийти и в этот дом. В дом, где был только один сын.
3
Концерт прошел с огромным успехом. В программе были заявлены: вокальное трио, фокусник, три небольших пьески-скетча (одна из которых вызвала неодобрение публики из-за главного героя — сержанта) и два сольных номера на фортепьяно в исполнении мисс Элизабет Гиллеспи.
Инструмент стоял прямо в зале, а не на сцене, и к Лиззи, закончившей свое выступление, подошли несколько слушателей, среди которых были и гражданские. Окружив Лиззи, они наперебой просили ее сыграть что-нибудь еще, чтобы можно было спеть хором. Упрашивать девушку долго не пришлось, и в зале вскоре зазвучало «Отбрось свои тревоги».
Джон с трудом протиснулся между поющими.
— Лиззи, ты собираешься домой? Мы уже уезжаем!
Один из стоявших рядом солдат прокричал ему:
— Все будет в порядке, папаша! Мы проводим вашу дочь до самого дома с полковым эскортом,
и отсалютовал трясущейся, видимо от ранения, рукой.
Раздался смех, но холодный взгляд Джона быстро привел всех в чувство.
— Я буду встречать последний автобус на нашем углу, — строго сказал он Лиззи. — Договорились?
Лиззи молча кивнула, продолжая играть. Через полчаса, когда певцы с воодушевлением исполняли «Ах, эти глазки, ах, эти губки», к ним подошел утомленный служитель и что было сил прокричал:
— Парни! Уже десять часов, а мне еще убираться. Заканчивайте веселье! — с этими словами он выключил свет и загрохотал стульями.
Раздались недовольные голоса, но Лиззи, закрыв крышку инструмента, сказала:
— В самом деле, ребята! Ему еще делать уборку, да и мне хорошо бы успеть на автобус!
— Мы обещали твоему папаше проводить тебя до двери и выполним это обещание! По крайней мере, я! — Один из солдат ловко сгреб с пианино папку с нотами и, взяв Лиззи за локоть, помог ей подняться.
Девушка высвободила руку и, слегка отстранившись от назойливого кандидата в провожатые, твердо сказала:
— Спасибо, но я доберусь на автобусе.
— Ладно, мисс, — согласился солдат, — но до автобуса я уж вас точно провожу, хорошо?
— И я тоже! — вмешался другой солдат, на что первый резонно заметил:
— Для этого дела достаточно и одного, двое — это уже толпа.
Лиззи вежливо улыбнулась, но не успела она сделать и шага, как из темноты показалась высокая фигура, и спокойный властный голос произнес:
— Вот вы где! Извините, что опоздал!
Словно по команде, солдаты вытянулись в положении «смирно», устремив взоры на вошедшего морского офицера. А когда он бодрым голосом спросил: «Ну как, понравился вам вечер, парни?» — ему ответил стройный хор: «Да, сэр! Конечно, сэр! Чудесный концерт, сэр!»
— Ну и отлично. — Офицер кивнул в сторону Лиззи: — Она здорово играет, не правда ли?
Снова раздались одобрительные реплики, а чей-то голос произнес:
— Такую музыку мы готовы слушать до утра, сэр!
— Нет, ребята, так не пойдет! Ей завтра на работу, это вы тут ничего не делаете целыми днями, только маршируете.
Раздался смех, и обстановка снова стала непринужденной.
— Ну что ж, тогда всем до свиданья! — сказал офицер и, подойдя к Лиззи, взял ее за руку.
— Счастливо, парни! — улыбаясь, добавила Лиззи.
— До свиданья, сэр! До свиданья, мисс! — раздалось в ответ.
Выйдя на улицу, Эндрю — а это был он собственной персоной — включил фонарик и, посветив в лицо Лиззи, с иронией спросил:
— Ты не хочешь поблагодарить меня за спасение?
— Не думаю, что я была в опасности, — стараясь не выдать волнения, ответила Лиззи, — во всяком случае, не больше, чем сейчас.
— На твоем месте я не был бы так уверен!
Направив луч фонарика вперед, Эндрю крепко обхватил Лиззи за локоть и повел к выходу. У ворот он вдруг остановился и тихо спросил:
— Ты собираешься ехать на автобусе? Он пойдет через десять минут, и мы могли бы прогуляться до следующей остановки... Подожди, не отвечай! Я еще не все сказал. У меня отпуск сорок восемь часов. Послезавтра нас куда-то отправляют, возможно, надолго. В общем, я хочу поговорить с тобой. Я уже давно собирался, но ты всегда такая... неуловимая!..
— Хорошо, давай прогуляемся, — едва слышно сказала Лиззи.
Они прошли мимо автобусной остановки и вскоре оказались на загородном шоссе. Здесь было светлее, чем в городе, где большие дома с замаскированными окнами лишь подчеркивали темноту.
Эндрю остановился и, повернувшись к Лиззи, быстро и отрывисто заговорил:
— Лиззи, мне двадцать пять лет. Эта война не где-то там, далеко, нет, она у порога нашего дома, и любой из нас может завтра умереть. Похоже, что у меня больше шансов, и я хочу, чтоб ты кое-что знала. Я люблю тебя, Лиззи. Я полюбил тебя с той нашей первой встречи, когда тебе было всего пятнадцать и ты выглядела тощим заморышем, без всякого намека на красавицу, которой стала сейчас. Но в тебе было что-то такое... Нет, не то! — Его голос дрогнул: — Постой! — И он крепко притянул Лиззи к себе. — Я знаю, ты скажешь, что, мол, есть семья... Но я никому не позволю решать за меня и указывать, как мне жить. Я скажу тебе одну вещь, Лиззи, в которой боялся признаться самому себе. Я ненавижу своего отца. Когда я встречаюсь с другими мужчинами, — мудрыми, уважаемыми, — меня начинает тошнить от мысли, что у меня такойотец. Он... сама заурядность, посредственность. Пойми меня правильно! Его мысли заняты только деньгами и тем, как влезть в «общество», которое отвергло его с самого начала. Я знаю, что должен быть благодарен ему за то, что он дал мне образование. Но этим он оказал себе плохую услугу: вдали от него меня научили думать, научили видеть настоящие ценности... Ладно, хватит об отце! Как насчет меня? — Эндрю обнял девушку за плечи и тихо повторил: — Как насчет меня, Лиззи? Я что-нибудь значу для тебя?
