Том 4. Письма. Семь лет с Бабелем (А. Н. Пирожкова) - Бабель Исаак Эммануилович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Какая погода в Петербурге? У нас после двух весенних дней и празднеств, связанных с наводнением, наступила пасмурная погода. Я очень тревожусь о Петербурге. Уж если паршивенькая Москва-река разлилась так величественно, то что же сочинит Нева? Как бы вас всех не вынесло в Северное море... Когда ты собираешься переезжать на дачу? Есть ли в этом строении печи? Видел ли кто-нибудь эту дачу собственными глазами или все красоты природы взяты из чужих слов? С тем — до свидания. Здоровьишко твое, очевидно, худо, это тоже не прибавляет лазури к дымному нашему небу. Была ли ты у доктора? Обо всем напиши и будь весела со чадами твоими и домочадцами.
Твой И. Б.
M. 26/IV-26
77. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)
30 апреля 1926 г.,
Москва
Уважаемый трибун. Пишу на почте, толкотня здесь пред-пасхальная, поэтому не взыщи за краткость и стиль. Я просил тебя сообщить о денежных делах, в этой части письмо твое невразумительно. Пожалуйста, голубушка моя, разъясни толком, сколько надо внести за дачу до переезда — сто или двести рублей, что это значит, — следующий взнос через месяц — в конце мая или июня? Затем о квартире: дела таковы, что сразу заплатить крупную сумму мы не можем, по частям же это вещь возможная; я писал тебе, кажется, что репетком запретил к постановке «Блуждающие звезды», в смысле финансовом это, м<ожет> б<ыть>, к лучшему, п<отому> ч<то> есть предложение переслать сценарий в Вуфку. Ради этого дела я и сижу здесь. Чтобы ответить тебе совершенно точно относительно квартирных дел, мне нужно знать сроки и числа. Потом, Тамарочка, не увлекайся величественными квартирами, — хозяйственные способности мои невелики, но я соображаю, что их ведь топить надо, помесячная плата за них, вероятно, дорога, да и ремонт такой квартиры — нелегкая вещь. Хорошо бы, если бы вся история с квартирой не вышла за пределы 1000 рублей, неужели за эту цену нельзя подыскать помещения? 1000 рублей я пишу тоже наугад, но думаю, что эту сумму я при всяких обстоятельствах смогу добыть. Положение моих кинодел таково: полная безнадежность сменилась мутной неопределенностью, вот пока и все. Поэтому, Тамара, сообщи мне, каково твое финансовое положение в настоящий момент, и затем, если можешь, расписание на предбудущее время?
Мама вчера получила визу из Бельгии (вторичную). Конечно, для меня лучше всего, если она тихохонько будет проживать в Бельгии. Муж сестры получил, наконец, службу, благодарение небесам, они не нуждаются больше в моей помощи, и, конечно, мать лучше всего пристегнуть к ним, оседлым, тихим, сравнительно обеспеченным. Для меня это громадное облегчение. Беда заключается в необыкновенной трудности получения заграничного паспорта. Это (после «Блуждающих звезд») вторая причина сиденья моего в постылой Москве. В первые дни после праздника паспортные перспективы проясняются совершенно. Тогда у нас будет все определенно. Итак, вот что меня задерживает в Москве. Не буду говорить жалких слов, как мне тягостно, нудно, скучно, бессмысленно сидеть здесь, но по всем видимостям начатые дела надо кончать. В Петербурге я все-таки рассчитываю быть скоро, немедленно после того, как из Наркомфина и Моссовета мне дадут ответ о мамином паспорте. Посему, уважаемый трибун, на нахальный Ваш вопрос, увидимся ли мы, не может быть другого ответа, кроме как тот, что не увидимся мы только в том случае, если Вы падете под грузом Вашей глупости. Письмо это ты получишь, вероятно, с большим опозданием — почта два дня работать не будет, — поэтому ответь на него спешным. Была ли ты у доктора, а если не была, то почему, злодейка? Приготовила ли ты весь снаряд для Пасхи? Поздравляю тебя, душенька, с праздником. Надеюсь, что я толково изложил все обстоятельства. Не скучай, Татушенька. Мы еще увидим небо в алмазах и даже пересчитаем эти алмазы в нашем кармане.
Твой И. В.
30/IV-26. Москва
78. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)
6 мая 1926 г.,
Москва
Милая Татушенька. Письмо твое, не дуже веселое, очень все же обрадовало меня. От тебя так давно не было вестей. Поговорим о делах. В связи с запрещением «Блуждающих звезд» возникла возможность передачи их в Вуфку для постановки на Украине. Я сделал кое-какие шаги в этом направлении (это, увы! единственный наш денежный шанс) и жду ответа, думаю, что вопрос этот разрешится в ближайшие дни. Очень гнусно, что в Петербурге такая скверная погода. Здесь не лучше, после нескольких солнечных дней наступила форменная осень. На дачу надо, по-моему, переехать как можно скорее, но не раньше лета, конечно, а когда оно бывает в ваших северных краях, неизвестно, поэтому, я думаю, ты не ошибешься, если заплатишь старухе за две недели. Деньги, рублей сто, я вышлю тебе «при первой возможности», возможность эта представится, надеюсь, скоро. Вчера я подал в Мосфинотдел прошение об освобождении маминого паспорта от сбора, который теперь установлен в 220 рублей, цифра грозная, будем надеяться, что я чего-нибудь добьюсь. Хозяйственные вещи я могу тебе прислать, и даже мебель; напиши, в чем ты нуждаешься.
Условия твои с хозяйкой дачи, по-моему, очень приемлемы. О деньгах, пожалуйста, не тревожься. Ты знаешь, что я этого пункта стараюсь из виду не упускать, тем более что в отношении денег я всегда настроен очень панически, т. е. думаю о каждой получке, что это последняя получка. Хорошенькая будет история, если моя паника превратится в действительность в тот момент, когда ты разрешишься двойняшками женского пола.
Зинаиде я писал, что с Лившицем все условлено. Я звонил ему только что, но не застал. Передай Зин. Вл., что беспокоиться ей не об чем, Лившиц обо всем предупрежден. Очень скучаю по тебе и хочу тебя видеть, вырваться мне в эти дни отсюда нельзя, будь они прокляты, нудные дела. Как только в «деловой» моей жизни наступит просвет, я протелеграфирую тебе и приеду. Образ жизни веду чрезвычайно уединенный, пытаюсь работать, часа по три-четыре в день расхаживаю по комнате, не знаю, правильные ли у меня мысли или нет.
Вот и все дела. О новостях сообщу немедленно. Будь весела, мой дружок. Болезни твои выходят от дурости, а дур много, ты не хвастайся и не становись в их ряды. До свиданья, душечка, будем рассчитывать — до скорого.
Твой И. Б.
M.6/V-26
79. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)
7 мая 1926 г.,
Москва
Уважаемая корреспондентка. Через полчаса после отправления спешного письма я получил от тебя малообоснованный вопль, а вчера нагрянула Ита с категорическим требованием писать тебе не реже трех раз в день после каждого приема пищи. Ты ополоумела, мать моя. Несмотря на все мое к Вам благорасположение, я на Итино требование ответил отказом. Раза три в неделю обещаюсь писать, а больше не буду — на три письма и то фактов не хватает, а беллетристику разводить да еще совершенно бесплатно — где это видано? Живу я тихо, погруженный в глубокие размышления, из которых выводит меня периодически жажда денег — вот и все события, о чем Вы тревожитесь, сударыня? Очень глупо.
Поговорим о фактах, факты, положим, относительные. С Вуфку о «Блуждающих звездах» продолжаются интенсивные «телеграфные» переговоры. В режиссеры они прочат Грановского — другого у них нет, — вот какой получается заколдованный круг. Грановский со своим театром уезжает сегодня в Киев на гастроли, не исключена возможность, что и меня вызовут для окончательных переговоров на Украину. К концу будущей недели я в Москве освобожусь, поеду к тебе в Петербург, и, м<ожет> б<ыть>, потом в Харьков или Киев, куда позовут. Вытекут ли из этого деньги — гадательно. Вот ведь какие времена — и следуют тебе деньги, и нельзя просить, режим свирепствует. Кинематографическое дело дойдет, очевидно, до суда, многие люди очень боятся разоблачений — напр., Мейерхольд, Таиров и др. Они нахапали авансов и ничего не сделали.
