Волчье солнышко (Сборник) - Бушков Александр Александрович (прочитать книгу .TXT, .FB2) 📗
– Я над этим думал, – досадливо поморщился Белаш. – Все мы думали. Не знаю. Не могу найти ответ…
– Извращение, садизм? – сказал Меншиков, замедляя шаги. – Глупости какие… По каким-либо причинам морального, биологического, этического, религиозного характера роботам сбор кругляшек поручить нельзя? И что собой представляют, наконец, кругляшки – деликатес для воскресного обеда, сувениры, предмет религиозного поклонения? Задали нам задачку эти остроухие подонки… Белаш, вы уверены, что они не делали попыток как-то объясниться, общаться?
– Были только эти идиотские анкеты. Больше ничего. Знаете, я, пожалуй, пойду. Нет нужды в десятый раз выслушивать изложение своих собственных мыслей…
Дверь закрылась за ним медленно и тихо. Слышно было, как он быстро уходит по коридору. Шаги затихли, и снова наступила проклятая здешняя тишина, бесившая Менши-кова.
Он встал и прошелся по комнате от окна к двери. Взял карандаш и быстро нарисовал портрет Роми – беспечной и веселой. Нарисовал рядом динго с тугими мускулами под шкурой, готовую к бою. Делать все равно было нечего, и он продолжал методично покрывать стену портретами знакомых, изображать убитых им в свое время зверей, пейзажи планет, на которых охотился, наконец нарисовал «остроухого», стоящего на коленях в позе смирения и раскаяния перед человеком в форменной куртке «Динго», утолив тем малую толику злобы.
После обеда он некоторое время забавлялся – без особого удовольствия издевался над своим роботом. Задавал ему вопросы, понятные только человеку, и злорадно усмехнулся, когда робот плел логически-этимологическую паутину безупречно вежливых фраз, тщетно пытаясь понять, о чем с ним говорят.
Кое-как дотянул до ужина. После ужина потянулись мучительные часы скуки посреди тишины, такой нестерпимой тишины, что временами он ковырял в ушах пальцами, пытаясь избавиться от несуществующих пробок. Это не помогало, пробки засели плотно, и тогда приходилось шагать по комнате, преувеличенно громко топая, или ругаться вполголоса.
Слух его, и без того острый, был в этой кладбищенской тишине напряжен до предела, и слабый стук двери он отметил сразу, еще и потому, что был на своем этаже единственным заключенным. Так что выглянуть в коридор, безусловно, следовало.
С первого взгляда он понял, что происходит, «Остроухие» совершили очередной разбой на большой дороге, пополняя опустевшую тюрьму. По коридору летела вереница шаров, и каждый нес перед собой на переплетенных щупальцах бесчувственного человека. Девять шаров, девять пленников. Расширили зону захвата? Похоже на то…
Дождавшись, когда шары разместят новоприбывших и улягутся у дверей, Меншиков вошел в комнату напротив (шары не препятствовали) и попробовал привести в сознание лежавшего там человека, но тот не реагировал ни на деликатное потряхивание, ни на более активные способы.-Бесполезно. Видимо, они должно были проснуться только утром, и Меншиков отступился.
Ситуация осложнилась – теперь Меншиков отвечал и за новоприбывших. Кому и отвечать за них, как не ему, единственному попавшему сюда добровольно, по заданию, с оружием? Роми он вынужден был отдать, но больше не собирался отдавать никого. Любыми правдами и неправдами он должен был завтра попасть в лес.
До полуночи он не ложился спать. Сидел на лестнице у входной двери и ждал звонкого цоканья каблучков по квадратным плитам дорожки. Он умел терпеливо ждать, но после полуночи понял, что на этой планете нет доброты и не случается чудес и Роми не вернется. При попытке представить ее последние минуты нахлынула такая злость, что он побоялся возвращаться в комнату к оружию, долго сидел на широкой ступеньке, ни холодной, ни теплой. Не без труда справившись с собой, – где вы видели железных людей? – он встал, прошел по коридору и осторожно открыл дверь в комнату Абдель Фатаха.
Глава 8
Воспоминание во сне
От разгоряченного коня остро пахнет потом – старинный запах, непременно сопутствовавший набегам, войнам и путешествиям. Конь стрижет ушами, мотает головой и косит глазом в ту сторону, куда ушел Роб, – значит, чует. Волк близко. Коню страшно, это древний-предревний страх перед проворными серыми зверями, прошли тысячелетия, люди давно избавились от страха перед зверями и летают к звездам, но запах волка по-прежнему, по-древнему пугает коня, не способного ощутить Течение времени. Умей он говорить, обязательно крикнул бы всаднику, что нужно убегать, но у всадника в руке камча с зашитой на конце свинчаткой, и зачем ему бежать, если этого волка он выслеживал три дня?
И вот он несется, вымахнул из тугаев, серой молнией стелется над степью. Пошел! Горячий жеребчик несется следом, стелется в намете над горячей сухой землей, седыми пучками ковыля, а волк не оглядывается, не может он оглядываться, шея не так устроена, не способен. Гремят копыта, тысячу лет назад здесь проходили степняки, пятьсот лет назад здесь шли на Крым русские войска, а теперь по древнему пути Меншиков несется за волком, прилетев в отпуск с далекой звезды. Все изменилось на этой земле, в этом мире, только гром копыт остался прежним, и не меняться ему, не исчезнуть, пока живут на Земле кони. Вот он, близко, ближе, близехонько… Ну-ка сплеча!
Й-э-э-э-эх!
Конь, похрапывая, с удовольствием наблюдает, как умирает волчище, – череп рассечен на скаку мастерским ударом, пушистые метелочки ковыля подплывают кровью…
Глава 9
Гладиатор
Утром столовую было не узнать. Ровно двадцать шесть новичков, заняты все свободные комнаты. Среди пленников были три девушки и, что гораздо интереснее, двое неизвестных чужого облика – темная кожа, блестящие желтые волосы, подстриженные по незнакомой моде, огромные египетские глаза. Долгожданные братья по разуму, надо же, в тюрьме встретились… Они сидели в уголке, ели осторожно, всего понемногу, и украдкой осматривали столовую и людей. Судя по их глазам, они поняли, что оказались здесь пленниками среди пленников, с ними произошло то же самое – всемогущие боги с разлета натыкаются на невидимую стену и падают вниз, в грязь, где нет никого, кто признал бы их богами…
Новоприбывшие земляне вели себя разнообразно. Кто-то вполголоса возмущался без особого энтузиазма, кто-то лихо бодрился перед девушками, чтобы успокоить их, а заодно и себя самого, но большинство настороженно и выжидательно помалкивали. Меншиков определил, что здесь астронавты с трех звездолетов (не считая, разумеется, чужаков). Он давно уже управился с завтраком и неторопливо потягивал сок, когда за дверью раздалось знакомое «шлеп-шлеп» и появилась давешняя парочка тюремщиков. А может, это были другие, пока что все они казались ему на одну морду.
В столовой воцарилась космическая тишина. Меншиков, с умыслом усевшийся у самой двери, приготовился мимикой и жестами дать тюремщикам понять, что он смелый доброволец, жаждет незамедлительно отправиться в лес.
– Сергей Варгин, ваша очередь, – сказал диск на поясе тюремщика. Меншиков вскочил так поспешно, что «остроухий», приготовивший было рефлектор-погонялку, издал протяжный чирикающий звук. Должно быть, удивился, не ожидал подобного энтузиазма. Или, наоборот, одобрял, кто его знает…
Как и Роми вчера, Меншиков стал пятым пассажиром прозрачного диска. Диск вертикально взмыл вверх. Прежде чем он на большой скорости вошел в лиловый туман, Меншиков увидел все, что ему было необходимо.
Внизу раскинулись заросли фиолетовых деревьев с высокими пирамидальными кронами. Оказалось, что тюрьма – одна из вершин воображаемого равностороннего треугольника со стороной метров в пятьсот. Второй вершиной было куполообразное здание с какими-то то ли вышками, то ли гигантскими замысловатыми антеннами вокруг, а третье – расчищенная в джунглях площадка, на которой почти впритык друг к другу стояли знакомые и желанные космические корабли…
Ему протянули пояс с новеньким тесаком в ножнах, знаком предложили надеть, потом говорящий диск объяснил, что этим оружием следует отбиваться от хищников, а хищниками нужно будет считать всех зверей, которые открыто выйдут навстречу, – неопасные звери ни за что не покажутся. Потом диск поведал, что искать синие лепешечки нужно внутри наростов на стволах деревьев, но не во всех наростах, а лишь в тех, что покрыты снаружи синими крапинками. Норма – тридцать штук. Складывать в эту емкость («остроухий» протянул мешок из белой эластичной ткани). А если он, Варгин, выполнит норму и останется в живых, достаточно раздавить вот этот белый шарик, и летательный аппарат вернется за ним.