Обман - Джордж Элизабет (книги без регистрации бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
— Нет!
У нее не было сил выслушать его признание. И если он воспринимает ее отказ как свидетельство того, что ее любовь к нему мертва, пусть так будет.
— Эти мысли не отпускали меня по ночам, — хмурясь, произнес Тео. — Днем я еще мог забыть обо всем, потому что работал до изнеможения. Но ночью я думал только о тебе. И все это время я почти не спал, не ел, но от безумия меня спасала уверенность, что и ты думаешь обо мне. Я надеялся: вот сегодня она расскажет обо всем отцу, и Кураши уедет. И мы будем счастливы.
— Этого не будет. Я пыталась тебе это втолковать, а ты отказывался мне верить.
— А чего хотела ты, Салах? Почему ты не выходила, когда я звал тебя?
— Этого я не могу объяснить, — прошептала она безнадежно.
— Ты так говоришь, как будто не знаешь, как объяснить правила игры.
— Я не играла с тобой. Все, что я чувствовала, чувствовала по-настоящему. Я была с тобой настоящая.
— Ну что ж, отлично. Я думаю, с Хайтамом Кураши ты была такой же. — Он выпрямился, собираясь подняться со скамейки.
Салах задержала его.
— Помоги мне, — прошептала она, глядя на него так, будто прощалась. Она уже почти забыла эти сине-зеленые глаза, родинку над губой, прядь белокурых волос на лбу. Она была напугана его внезапной близостью и понимала, что нужно отпустить его руку, но сил на это у нее не было. Он был единственным, кто еще мог ей помочь. — Рейчел не захотела. Тео, пожалуйста, помоги мне.
— Избавиться от ребенка Кураши? Ты об этом? А зачем?
— Потому что мои родители… Ну как она могла ему объяснить?
— А что с ними? Твой папочка, конечно, выйдет из себя, когда узнает, что ты беременна. Ну а если родится мальчик, он быстро смирится. Скажи ему, что вы с Кураши воспылали друг к другу такой страстью, что не смогли дождаться брачной церемонии.
Несправедливость слов, хотя и порожденная его душевными муками, заставила ее раскрыть правду.
— Это ребенок не Хайтама, — с трудом произнесла она и выпустила его руку. — Когда Хайтам приехал в Балфорд, я уже два месяца была беременной.
Тео, не веря ее словам, оторопело смотрел на нее. Она видела, как он, с паническим ужасом глядя ей в лицо, пытается понять суть произнесенных ею слов.
— Так что, черт возьми?.. — Он не договорил, почувствовав всю бесполезность вопроса. После короткой паузы он снова попытался повторить: — Салах, так что…
— Мне необходима твоя помощь, — взмолилась она. — Прошу тебя, помоги.
— Так что? — не унимался Тео. — Если ребенок не Хайтама… Салах, чей же он?
— Пожалуйста, помоги мне сделать то, что мне необходимо. Кому мне позвонить? Где найти клинику? Только не в Балфорде. Здесь я не могу. Может быть, в Клактоне?.. Тео, это надо сделать быстро и незаметно, чтобы родители не узнали. Если они узнают, это их убьет. Поверь мне. Это убьет их, Тео. И не только их.
— Кого еще?
— Пожалуйста!
— Салах. — Он с силой сжал ее руку. Он словно услышал в ее голосе все, о чем не мог заставить рассказать. — Что произошло? Той ночью… скажи мне.
Ты заплатишь, сказал тогда он, заплатишь, как платят шлюхи.
— Я все взяла на себя, — с трудом произнесла она, — мне было безразлично, что он подумает. Ведь я сказала ему, что люблю тебя.
— Господи, — прошептал он, его рука разжалась и повисла, словно перебитая.
Дверь палаты, в которой лежала Агата Шоу, раскрылась, и отец Салах вышел в коридор и тихо притворил ее за собой. Он слегка смутился, застав дочь и Тео Шоу, обсуждающих, судя по их виду, что-то серьезное. Но через мгновение его лицо потеплело, вероятно, от уверенности в том, что Салах делает сейчас все необходимое для того, чтобы Тео обрел душевный покой.
— О, Тео, — наклонив голову в приветствии, произнес он. — Как я рад, что мы не ушли из больницы, не повидавшись с вами. Я только что говорил с вашей бабушкой и заверил ее — как друг и член городского совета, — что ее планы реконструкции Балфорда будут выполнены без всяких изменений и в срок.
Тео, сидевший рядом с Салах, встал. Салах не шевелилась. Она скромно сложила руки и повернула голову так, чтобы отец не видел родимого пятна, которое сейчас потемнело, и его вид мог навести отца на подозрения.
— Благодарю вас, мистер Малик, — ответил Тео. — Как это любезно с вашей стороны. Бабушка будет очень рада проявленному вами великодушию.
— Отлично, — улыбнулся Акрам. — Ну, дорогая моя Салах, поедем?
Салах кивнула. Она бросила на Тео быстрый умоляющий взгляд. Тронутое загаром лицо молодого человека заметно побледнело, глаза, только что смотревшие на Акрама, остановились на Салах, затем взгляд снова перешел на Акрама, словно он хотел что-то сказать, но не мог решить, что именно. Он был ее единственной надеждой, но, как все другие надежды, с которыми она связывала свою любовь и жизнь, он ускользал от нее.
— Я была очень рада, Тео, снова поговорить с вами, — пытаясь казаться спокойной, произнесла она. — Надеюсь, ваша бабушка быстро поправится.
— Спасибо, — с трудом выдавил он.
Салах почувствовала, как отец взял ее за руку, и не чуя под собой ног пошла рядом с ним в дальний конец коридора к лифту. Каждый шаг, казалось ей, приближал ее к опасной черте. И тут Тео заговорил.
— Мистер Малик, — произнес он.
Акрам остановился и повернулся к нему с выражением любезности и внимания на лице. Тео подошел ближе.
— Я хочу… — начал он. — Простите, может, сейчас не место, да я и не претендую на то, чтобы знать, о чем, по правилам этикета, дозволено говорить в подобных ситуациях. Но не будет ли с моей стороны нескромно, если я приглашу Салах пообедать со мной в один из дней на будущей неделе? Вы знаете… открывается ювелирная выставка… в Грин-Лодж, там проводят мастер-класс, а ведь Салах делает ювелирные украшения, и я думаю, ей будет интересно и полезно посмотреть, что там показывают.
Акрам, чуть склонив голову набок, обдумывал предложение. Он посмотрел на дочь, словно оценивая ее готовность поучаствовать в таком рискованном предприятии.
— Вы добрый друг нашей семьи, Тео, — сказал он. — Если Салах не против, то с моей стороны не будет никаких препятствий. Ты как, Салах?
Она подняла голову.
— Грин-Лодж? — спросила она. — А где это, Тео?
В его ответе было столько же скрытого, понятного только им смысла, сколько в его взгляде.
— Это в Клактоне, — пристально глядя ей в глаза, произнес он.
Глава 24
Юмн, массируя обеими руками поясницу и пиная ногой небольшую корзину, приближалась к ненавистным грядкам, которые свекровь выделила ей на огороде около дома. Недовольно сморщившись, она наблюдала за Вардах, пропалывающей перец — та склонилась над растениями, будто преданная молодая жена перед супругом, — и призывала на голову пожилой женщины все напасти, какие только могла придумать: от солнечного удара до проказы. И откуда у старой карги столько сил, чтобы при жаре в два миллиона градусов убиваться над этими жалкими кустиками! При такой убийственной для человека температуре, которая, как сообщили в утренних новостях Би-би-си, бьет все известные рекорды, активно расплодились насекомые, они наслаждались жизнью, в отличие от томатов, перцев, лука, фасоли, бобов, которые выглядели довольно жалко. Комары и мухи с гудением кружились вокруг Юмн, садились на покрытое испариной лицо. Пауки, пробравшись к ней под дупату, шныряли по телу, а зеленые гусеницы, срываясь с листьев, падали на плечи. Она злобно молотила по воздуху руками, пытаясь направить мушиный рой в сторону свекрови.
Эта пытка была очередным наказанием, придуманным Вардах для строптивой невестки. Любая другая свекровь в благодарность за то, что невестка одарила ее двумя внуками, да еще за такой короткий промежуток времени, прошедший со дня женитьбы сына, наверняка настояла бы на том, чтобы Юмн отдыхала под тенистым деревом грецкого ореха на краю сада, где в этом момент ее дети играли машинками. Нормальная свекровь сообразила бы, что женщина в начале очередной беременности даже и отдыхать не должна в таком пекле, не говоря уже о том, чтобы работать. Тяжелый ручной труд противопоказан будущей матери, внушала себе Юмн. Но пытаться вбить это в голову Вардах, этой одержимой, которая даже в день, когда родила Муханнада, перемыла все окна в доме, сготовила обед для мужа, выскребла до блеска кастрюли, горшки и пол в кухне и только потом уединилась в кладовке, где, сидя на корточках, родила ребенка. Ну уж не-ет! Для Вардах Малик температура в тридцать пять градусов — это почти что незаметное неудобство, такое же, как запрещение поливать грядки из шланга.
