От Византии до Орды. История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович (серия книг TXT) 📗
Но вернемся к «проблеме» потомков Александра Невского. Хотя и принято считать, что и Юрий, и Иван Даниловичи «прислуживались» к ордынским ханам и, с другой стороны, вызывали у них особое сочувствие, на деле в течение почти трех десятилетий им не предоставлялось великое княжение Владимирское – за исключением одного краткого периода (как уже сказано, в 1317 году Юрий получил сей титул, но уже в 1322-м хан Узбек, по-видимому, счел свое решение ошибкой и передал верховную власть Дмитрию – сыну казненного четыре года назад Михаила Тверского).
Бунт 1327 года, так сказать, дискредитировал князей Тверских, оказавшихся неспособными обеспечить «порядок», но Владимирский престол все же не был отдан Ивану Московскому, – хотя во многих сочинениях историков (и, увы, в энциклопедиях) ошибочно утверждается, что-де Иван Калита уже в 1328 году стал великим князем Владимирским (то есть «всея Руси»). В действительности Иван – в связи со значительным ростом Московского княжества к этому времени – стал называться в 1328 году «великим князем Московским» (подобно тому, как еще значительно ранее, с конца 1280-х годов, Михаил звался «великим князем Тверским»). А на владимирский престол был возведен тогда князь Суздальский Александр Васильевич – внук младшего брата Александра Невского, Андрея Ярославича. Надо подчеркнуть, что он – как внук младшего брата Александра Невского – имел меньше прав на верховную власть, чем Иван Данилович. И все-таки лишь после смерти Александра Васильевича, в 1332 году, Иван Данилович Калита стал великим князем Владимирским.
Из вышеизложенного естественно сделать вывод, что потомки Александра Невского – вопреки мнению многих историков – вовсе не были такими уж «любимцами» Орды. И обретение Иваном Даниловичем в 1332 году верховной власти явилось закономерным итогом, плодом многолетней деятельности самого Ивана и его старшего брата Юрия, а вовсе не «подарком» хана Золотой Орды.
Как уже сказано, к 1305 году ушли из жизни все сыновья и внуки Александра Невского – кроме сыновей младшего Александровича, Даниила. И именно они продолжили историческое творчество своего великого деда. Это, например, ясно выразилось в их взаимоотношениях с Церковью. Выше шла речь о том, что Александр Невский сумел, в сущности, «перетянуть» из Киева во Владимир тогдашнего главу русской Церкви – митрополита Киевского (с конца 1240-х до 1281 года) Кирила II. С 1252 года и до конца жизни Кирил чаще пребывал во Владимирской, чем в Киевской земле, а его преемник, митрополит Максим (1283–1305), уже сделал Владимир своей резиденцией [595] .
Юрий и Иван Даниловичи, явно следуя завету деда, приложили все усилия для того, чтобы следующий митрополит, Петр (1308–1326), перешел из Владимира в Москву, и фактически это совершилось, а поскольку Петр скончался именно в Москве и был погребен в воздвигнутом с его благословения Московском Успенском соборе, его преемник митрополит Феогност (1328–1353) окончательно обосновался в Москве, которая тем самым стала духовной столицей Руси.
К этому необходимо добавить, что соперник Юрия и Ивана Михаил Тверской, будучи в первое десятилетие правления митрополита Петра великим князем Владимирским, вступил с ним в поистине «легкомысленное» с его стороны противоборство [596] . В этом – как, впрочем, и во многом другом – выразилась несостоятельность политической линии князей Тверских, долго претендовавших на верховную власть над Русью.
Совсем по-иному действовал Иван Данилович Калита, и в 1332 году, после кончины Александра Суздальского, у хана Узбека, в сущности, не было выбора, не было возможности признать великим князем всея Руси кого-либо еще кроме Ивана: остальные тогдашние князья слишком резко уступали ему по своему авторитету и попросту не сумели бы осуществлять управление, соблюсти «порядок» на Руси, – что было необходимо ведь и в интересах Золотой Орды.
Здесь следует осветить один по-своему немаловажный вопрос. Как показано выше, в XII веке (фактически с 1157 года, «юридически» несколько позже) столица Руси переместилась из Киева во Владимир. Обычно считают, что после возвышения Ивана Калиты – то есть в 1332 (дата 1328 неверна, так как «великим князем Владимирским» стал тогда князь Суздальский Александр) произошло новое перемещение столицы – в Москву. Но это не совсем так. И Иван Калита, и его сыновья-преемники – Семен Гордый и Иван II Красный (правивший до своей кончины в 1359 году) именовались «великими князьями Владимирскими», хотя пребывали в Москве (и имели второй, менее «важный» титул – «великие князья Московские»). То есть – пусть хотя бы только юридически» – столицей все же оставался Владимир.
И лишь при Дмитрии Донском титул «великий князь Московский» стал первостепенным, главным (идентичным титулу «великий князь всея Руси»). Поэтому следует признать, что Владимир так или иначе был «престольным городом» Руси в течение более двухсот лет, а Москва окончательно обрела статус столицы после Куликовской битвы. Смысл перемещения центра Руси из Владимира в Москву нуждается в особом изучении; возможно, город на Клязьме предстал – в свете геополитической ситуации XIV века – как расположенный восточнее, чем было необходимо для столицы.
Вместе с тем Иван Калита с 1332 года являлся – несмотря на то, что пребывал в Москве, а не во Владимире – правителем «всея Руси». Как четко сформулировала летопись, «седе князь великий Иван Даниловичь на великом княжении всеа Руси, и бысть оттоле тишина велика на 40 лет». Поскольку князем «всея Руси» Иван Калита стал в 1332 году, «тишина» (то есть мир) на Руси установилась, если быть вполне точным, не на 40, а на 42 года, – до, пользуясь выразительным летописным словом, розмирия с Мамаем, которое началось в 1374 году и о котором подробно говорилось выше (война с Мамаем, как мы видели, вовсе не являлась войной с Золотой Ордой).
Начиная с Ивана Калиты потомки Александра Невского правили «всею Русью» более чем четверть тысячелетия, до 1398 года, – и среди них внук Ивана Калиты, Дмитрий Донской, и правнук последнего – Иван III Великий, и это наследование, как представляется, имело исключительно существенное значение.
Я имею в виду отнюдь не «наследственность» в биологическом, или, точнее, антропологическом смысле, но продолжение государственной деятельности прямого предка правителей Руси XIV–XVI веков. Внуки, правнуки и т. д. Александра Невского, без сомнения, так или иначе соизмеряли все свои действия с его политической волей в отношении и Монгольской империи, и католического Запада, что воплотилось и в кровавой Куликовской битве 1380 года, и в бескровном отвержении Иваном III зависимости от хана Ахмата в 1480 году, – после чего, говоря уже цитированными словами отнюдь не являвшегося «поклонником» Руси Карла Маркса, «изумленная Европа… была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи…»
Глава 8. Духовное величие Руси. Преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский (кон. XV-нач. XVI в.)
Победа Дмитрия Донского на Куликовом поле, помимо прочего, окончательно превратила Москву в центр, столицу Руси, воспринимаемую как средоточие ее мощи, – и практически-действенной, и духовной; последнее, кстати сказать, было не менее или даже, пожалуй, более важно.
Конечно, столетний путь от 1380 до 1480 года, когда Московская Русь со всей очевидностью предстала как одна из великих держав тогдашнего мира, был далеко не прост; на этом пути стране довелось пережить немало тяжких испытаний и поражений. Политическая история этого столетия подробно освещена С. М. Соловьевым и заняла в его знаменитом труде более 500 (!) страниц. Но, как уже сказано, огромное значение имело и духовное развитие Руси.
Поскольку период монгольской власти ложно оценивается как время заведомого упадка и даже «позора и бессмыслицы» (о чем не раз говорилось выше), многие полагают, – не давая себе труда узнать и задуматься о реальном положении дел, – что с середины XIII и до конца XV века русская духовная жизнь захирела, еле-еле теплилась. Между тем, погрузившись в тщательное изучение житий русских святых и в связи с этим, естественно, в историю Церкви в целом, В. О. Ключевский в свое время не без определенного даже удивления обнаружил, что если в течение первых двух с половиной столетий со времени принятия христианства на Руси (конец X – 1237 год) было основано примерно сто монастырей, то за такой же срок с середины XIII века и до 1480 года (т. е. в «монгольский» период) их было создано в два раза больше, около двухсот, притом, – что особо подчеркнул наш выдающийся историк, – преобладающая часть монастырей создавалась тогда не в основных городах (как ранее), а на всем пространстве Руси – вплоть до дальних ее окраин.
