Джинны пятой стихии - Лукин Евгений (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Странно. Второй случай за день, когда Власу предлагали сменить гражданство.
– Вы не спешите с ответом, вы подумайте, – не отставал Раздрай. – Посмотрите, какие перед вами сразу открываются возможности… Криспинада вам гарантирована!
Влас чуть не вздрогнул – и неудивительно, если учесть окружающее обилие пыточных приспособлений с мудрёными названиями, но тут же, слава богу, вспомнил, что речь идёт не о роде казни, а всего лишь о спонсорстве.
– На что криспинада?
– На издание книжки!
– Какой?
– Напишете! Взгляд на Понерополь со стороны. Свежим, так сказать, незамыленным глазом… Знаете, как сразу уцепятся!
– Так я ж хвалить не стану!
– Замечательно! Когда нас перестают ругать, наступает всеобщее уныние. Становится непонятно, зачем живём. Так что ругань нам необходима! Я бы даже сказал, живительно необходима! Видимость смысла, знаете ли…
Влас улыбнулся.
– Хорошо, подумаю…
– Подумайте. А сейчас давайте вернёмся в фойе, а оттуда уже в зал, посвящённый двадцатому веку…
Коридорчик, соединявший залы, напоминал просеку в ало-золотых зарослях знамён. По сторонам дверного проёма стояли, подобно караульным, два небольших бронзовых вождя. Точнее – выкрашенных под старую бронзу. Над притолокой распластался транспарант, возвещавший: «В лозунге „грабь награбленное” я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова „экспроприация экспроприаторов”, то почему же нельзя обойтись без латинских слов?» – Начинала советская власть хорошо… – заверил Раздрай, поправляя бахрому стяга. – Временами казалось даже, что большевики и впрямь скажут нечто новое.
То есть вспомнят хорошо забытое старое. Борьба государства с преступностью, да будет вам известно, самая беспощадная форма конкуренции. К восемнадцатому году она была фактически прекращена, однако после Гражданской войны вспыхнула с новой силой. Советское правительство, повторяя ошибку своих предшественников, торжественно отреклось от криминалитета и принялось искоренять его, причём гораздо успешнее, чем Российская империя, Золотая Орда и Хазарский каганат, вместе взятые…
Они ступили в зал, свидетельствующий об успехах индустриализации и ужасах ГУЛАГа.
– Опять помощник нашкодил? – сообразил Влас, увидев в очередном стеклянном ящичке пару столовых ножей: один – мельхиоровый, не подлежащий заточке, со скруглённым кончиком, другой же – вполне современный, широкий, бритвенно-острый, хищных очертаний.
– А вот и ошиблись, – сказал Раздрай. – Данная экспозиция наглядно показывает, насколько советская власть старалась обезвредить своих граждан. Не то что снайперского ружья – порядочного ножа не раздобудешь! – Аверкий Проклович открыл стеклянную крышку ящичка и достал изделие из мельхиора. – Смотрите сами. Разве таким ножиком кого-нибудь убьёшь? Хлеб разрезать – и то затруднительно. А теперь обратите внимание на вторую кухонную принадлежность. Сразу после краха коммунизма в России подобные клинки поступили в продажу, причём сотрудники милиции со свойственным им юмором тут же прозвали их оружием массового поражения. Именно ими было совершено в те времена большинство бытовых убийств. Поэтому сохранение запрета на свободную торговлю пистолетами и револьверами кажется мне откровенной нелепостью… Да что там ножи! – с горячностью воскликнул он. – Что там пистолеты! Какой смысл было их запрещать, если с девяносто первого года в руки людей попало самое страшное оружие – деньги! Наймите киллера, а уж он как-нибудь сообразит, чем конкретно ликвидировать неугодного вам человека… Словом, как всегда, остановились на полпути… – жёлчно заключил Раздрай. Затем личико его смягчилось, обрело несколько мечтательное выражение. – Но бог с ним, с прошлым… Перейдём к настоящему…
Настоящее Власа не впечатлило – так, что-то вроде того магазинчика под липовой вывеской «Скупка краденого», где он приобрёл фляжечку Вована. Предыдущие залы, следует признать, смотрелись поинтереснее. Тем не менее старческий теноришко Аверкия Прокловича торжественно взмыл, зазвенел:
– И лишь обретя независимость, став самостоятельным государством, мы наконец очнулись, вспомнили наконец, что не безродные мы, что у истоков наших стоит не кто-нибудь, а сам Филипп Македонский… Однако нам предстоял ещё один горький урок, надеюсь, последний. Помните мемориал?
– Не только мемориал, – сказал Влас. – Я ещё и митинг помню. Когда культяпками голосовали…
– История не знает сослагательного наклонения, – с печальной язвительностью изрёк Раздрай. – Вот почему эта дура каждый раз остаётся на второй год! Сколько ещё нужно примеров, чтобы понять: справедливость не может без кровопролития! Я даже не о революциях и гражданских распрях… Любая война развязывается исключительно во имя справедливости! Не верите – спросите победителей… – Ну и вы тоже кровушки порядком пролили… – заметил Влас. – Правдолюбков-то – поушибали. Отморозков, маньяков…
– Да, – признал Раздрай. – Но это в прошлом, и я считаю, что ни о чём жалеть не стоит. В итоге мы обрели самих себя, вернули утраченные культурные ценности… В чём главная наша заслуга? – Аверкий Проклович обернулся и вперил взор в молодого экскурсанта. – Мы создали государство не из того, что должно быть, а из того, что было… Было, есть и будет!
Смотритель выждал, пока мысль усвоится, и продолжил тоном ниже:
– Обратите внимание, Влас: любая современная держава, считающая себя цивилизованной, тоже мало-помалу идёт на уступки криминалитету: смягчаются кары, многие деяния изымаются из Уголовного кодекса. Но только Понерополь смог совершить такой скачок в будущее, разом слив государственные и уголовные структуры, так сказать, в единую банду… Нет, Влас! Всё-таки нам есть чем гордиться…
– Вы разрешите, Аверкий Проклович? – прозвучал под низковатыми сводами зала девичий голос.
В дверях стояла Арина.
7. Похищение
– Хотела раньше, да вот задержалась, – сказала она. – Ну и как экскурсия? Понравилась?
– Не то слово! – в восторге вскричал Раздрай, покуда Влас только ещё намеревался открыть рот. – Не то слово, Ариночка! Видели бы вы его лицо, когда он услышал, что Пловдив в прошлом тоже именовался Понерополисом… – Смотритель осёкся. – Ну вот… – испуганно молвил он. – Что с вами опять такое, Влас? В чём дело? У вас что-то личное связано с Пловдивом?
– Родители у него сейчас в Пловдиве, – негромко пояснила Арина, с интересом изучая окаменевшие черты Власа.
Тот уставился на неё, тщетно пытаясь припомнить, говорил он ей о родителях или не говорил. – И что? – не понял Раздрай. – Пока не знаю… – сказала она.
Бедняга облизнул губы. Он всё ещё пребывал в столбняке. Видя такое дело, Арина тут же сменила тему.
– Хорошо постригли, – заметила она, огладив приведённую в порядок шевелюру Власа. – Много заплатил? – Н-нет… – выдавил тот. – Обедал уже?
– Н-нет… – Под ложечкой заныло – то ли от голода, то ли от страха. Умей Арина читать по глазам, она увидела бы в расширенных зрачках раскуроченное окно, стеклянное крошево на полу и голый полированный стол с ослепительной царапиной.
– Ах я лапоть!.. – горестно воскликнул Раздрай. – У вас же, Влас, с той самой чашечки кофе, небось, маковой росинки во рту не было, а я вам тут зубы натощак заговариваю… Слушайте, так, может быть, мы с Пелагеей Кирилловной вас обоих на обед к себе зазовём? Что скажете? – Нет-нет, – сказала Арина. – Мы тут уже кое-что придумали.
– А, понимаю! – Аверкий Проклович разулыбался, даже подмигнул. – Что-нибудь романтическое, при свечах?.. – Да, что-то в этом роде…
Ресторанчик назывался «Алиби», счета там подавались в виде справок для предъявления, а сразу после оплаты официант прикладывал к бумаге печать. Непонятно, правда, было, кому потом следует отдавать подобный документ – не в клептонадзор же! Разве что супруге… – Ты с ним давно знакома? – спросил Влас. К тому времени он уже насытился и малость отмяк. – С Проклычем? Я у него школьницей практику проходила…
