Год 1918, Чаша гнева - Михайловский Александр (книга бесплатный формат .txt, .fb2) 📗
Встав за спиной у вождя мировой революции, она принялась массировать ему голову, уделяя особое внимание вискам.
– Товарищи, быть может, стоит послать за настоящим доктором? – обеспокоенно спросил Коба.
– Товарищ Лилия – лучший врач во всех подлунных мирах, – вздохнул я. – Даже если обратиться к медикам цивилизации пятого уровня, то они будут бессильны без своей диагностической и лечебной аппаратуры. А моя приемная дочь – в одном лице и опытный врач, и лучшая медицинская аппаратура. И не смотрите, что она выглядит как двенадцатилетняя девочка, на самом деле под такой невинной личиной скрывается античная олимпийская богиня, которой уже больше тысячи лет. И все это время она практиковалась во врачевании, так как имеет к нему талант. Кстати, смотрите, товарищу Ленину уже явно лучше.
И действительно: щеки вождя мировой революции из желтых сделались розовыми, а по лицу расплылось выражение блаженного наслаждения. Прикрыв глаза, он явно получал удовольствие от Лилиного массажа, как кот, которому чешут за ушами.
– Сейчас не случилось ничего особенно страшного, – сказала Лилия вполголоса. – Просто небольшой спазм сосудов, который я смогла снять своими обычными методами, даже не прибегая к чему-то экстраординарному. Но товарищу Ленину требуется как можно скорее пройти у меня полное обследование в Тридесятом царстве и получить предписанное лечение, а иначе недалеко до беды.
После этих слов Ильич широко открыл глаза и вздохнул.
– Пожалуй, товарищ Лилия, я снова бодр и полон сил, – заявил он. – Спасибо вам за своевременно оказанную помощь. Это было архиинтересное знакомство.
– Это еще не все, товарищ Ленин, – сказала Лилия, доставая прямо из воздуха высокий стакан с искрящейся водой Фонтана. – В качестве завершения лечебного сеанса прямо сейчас выпейте эту живую воду.
– Живую воду? – переспросил вождь мирового пролетариата. – А разве это не сказка?
– В каждой сказке есть лишь доля сказки, – ответила Лилия. – Вы только попробуйте, и тогда поймете, что это лучший напиток в вашей жизни.
Ленин начал с маленького глоточка, потом сделал несколько крупных глотков, а остаток стакана осушил уже залпом.
– И в самом деле, – сказал он, отдавая Лилии стакан, который тут же растаял в воздухе, – это не вода, а какая-то амброзия. Теперь энергия меня просто переполняет, а мысли ясные, будто из хрусталя.
– На самом деле амброзия на Олимпе в последнее время стала уже не та, – сморщила носик Лилия. – Кислятина. Наверное, экономят – Геба на одном, а Ганимед на другом. А вот Дух Фонтана за качество своей Живой Воды отвечает. Я каждый день буду присылать вам по одному стакану такой воды, и тогда сил у вас хватит на все первоочередные дела с моим приемным отцом Серегиным. А потом оставите за себя товарища Кобу, и добро пожаловать ко мне на обследование. А сейчас позвольте откланяться – свое дело я уже сделала.
Лилия, умница, не стала сразу говорить местному Ильичу, что ему придется оставить пост председателя Совнаркома и сосредоточиться на теоретической работе. Вино власти уже ударило этому человеку в голову, и теперь отучить его от этого хмельного чувства будет непросто. И уж точно это разговор не стоит затевать между делами.
– Итак, товарищи, – сказал Ленин, когда Лилия исчезла в неизвестном направлении, – в первую очередь нам требуется решить, что делать с товарищем Свердловым, который нам теперь больше не товарищ. Все, укатали сивку крутые горки. Ну а потом, мы хотели бы знать, чего такого архиважного хотел сказать нам товарищ Серегин, когда пришел сюда по одному делу, а наткнулся на другое.
– Там, – потыкал я за спину, туда, где должен был располагаться портал, – встречи с вами дожидаются министр иностранных дел Германской империи Рихард фон Кюльман и министр иностранных дел Австро-Венгерской империи Оттокар фон Чернин. Мы с ними пришли к некоему рамочному взаимопониманию о том, каким должен быть мирный договор, взаимоприемлемый и для Советской России, и для стран Четверного союза, и теперь вы вместе с ними должны изложить это понимание на бумаге, чтобы было понятно, что, кому и сколько вешать в граммах. Кайзер Вильгельм пока против, но я умею убеждать, а потому пройдет совсем немного времени, и он тоже будет двумя руками «за».
Яков Свердлов хотел было протестующе заорать, но товарищ Бергман щелкнула пальцами, и его от пяток до макушки охватил паралич. Тем временем Ленин помотал головой, будто прогоняя наваждение, и сказал:
– Быстро, однако, товарищ Серегин. И как же это у вас получилось?
– А просто, – сказал я, махнув рукой, – высадил в Брест-Литовске бригаду генерал-майора Тучкова, поставил всю германскую камарилью в позу пьющего оленя, когда зад находится выше головы и только потом начал вести дипломатические переговоры. Но только сперва я приказал своим людям вздернуть на весьма, кстати, подвернувшейся виселице главу турецкой делегации Талаат-пашу, по совместительству кровавого палача армянского народа, а также всю ту компанию, что прибыла договариваться с немцами от лица Украинской Центральной Рады. Мазепам – собачья смерть. По счастью, месье Троцкий не успел признать независимость их буржуазного недоправительства, поэтому все прошло как нельзя лучше. Германцы такое серьезное отношение к делу понимают лучше всего.
– А что же товарищ Троцкий? – спросил Коба. – Ни за что не поверю, что он не возражал против такой прогрессивной программы…
– Ваша красивая ненужность попробовала было потрындеть, – ответил я, – но получила от товарища Кобры ногой по колокольчикам и сняла свои возражения, а я объяснил господам дипломатам, что человек, призывающий к неограниченному насилию, не должен возмущаться, когда такое насилие применяется к нему самому. И все всё сразу поняли. Одним словом, всю ту делегацию я отправил под следствие как врагов советской власти, ибо своей целью господин Бронштейн и компания ставили не заключение мира со странами Четверного союза, а принуждение Германии к нарушению перемирия и началу общего наступления вглубь советской территории. А вам это надо?
– Нет, – ответил Ленин, – такого нам не надо. Но все же, товарищ Серегин, не слишком ли вы круто?
– Отнюдь, – ответил я. – Ведь месье Троцкий – такой же, как и только что нейтрализованный господин Свердлов, только связан не с французскими Ротшильдами, а с их американскими конкурентами Кунами, Леебами и Шиффами. И цель их – сделать так, чтобы Россия из войны вышла, но германские дивизии с Западного фронта оттягивать продолжала. Ну я и объяснил Рихарду фон Кюльману, что Западный фронт – это вопрос жизни и смерти Германской империи, в то время как на востоке ей лучше устанавливать с Советской Россией полноценные отношения и налаживать торговлю, а не пытаться грабить местное население. С грабителями русский человек привык рассчитываться действиями партизанских отрядов, как во времена Дениса Давыдова, да и я, в случае отказа германской стороны от моей прогрессивной программы, начну изо всех сил лупить дубиной по головам власть имущих, стараясь не задевать немецкий пролетариат. Несколько отрезанных генеральских голов, брошенных на стол германскому кайзеру, сделают того гораздо сговорчивее по поводу моих условий. И вот сейчас, когда военспецы из состава всех делегаций обнюхивают ту монтировку, которой я буду лупцевать их в случае упрямства, я привел сюда главных дипломатов Германии и Австро-Венгрии. Теперь вы все вместе должны превратить наши предварительные договоренности в проект мирного договора между Россией и Германией, к которому прочие страны будут присоединяться при помощи отдельных протоколов, ибо не все они просуществуют хотя бы до конца этого года. Также я договорился о составлении секретного протокола, который в случае распада Австро-Венгрии на составные элементы будет делить ее территорию на зоны влияния Германии и Советской России…
Выслушав мою речь, Коба и Ленин обалдело переглянулись.
– Вот теперь, – сказал Ильич, – я воистину убедился, что вы, товарищ Серегин, и в самом деле Бич Божий, получивший указание своего начальства всячески поддержать Советскую Россию…
