Сезон туманов. Долгий восход на Энне - Гуляковский Евгений Яковлевич (библиотека электронных книг .txt, .fb2) 📗
– У нас не принято женщине разговаривать с чужеземцем на его языке. Но закон иногда нарушают.
– Да. Я знаю, – сказал Ротанов. – Чтобы очутиться здесь, мне тоже пришлось нарушить закон.
И снова они надолго замолчали, луна наполовину спряталась за горизонт, сместились на небосклоне ночные созвездия, а Ротанов все стоял неподвижно, не чувствуя холода, и всматривался в черты ее лица, такие прекрасные и чужие, словно хотел запомнить их навсегда…
– Почему ты ничего не спрашиваешь? Люди любят задавать вопросы, много вопросов…
– Я хотел бы задать лишь один. За что дромы так ненавидят вас?
Женщина отступила на шаг, словно отшатнулась, и присела на край холодной каменной балюстрады.
– Ты умеешь выбирать вопросы; чтобы ответить, мне придется рассказать тебе все. Не знаю, поймешь ли, но все равно слушай…
Она говорила медленно, тщательно подбирая слова, словно проверяя их цену. Ночь сомкнулась вокруг них еще плотнее, еще мохнатей и холодней стали далекие созвездия. Ротанову казалось, что он не слышит слов, ему казалось, это он сам спускается к только что открытой планете на гигантском корабле рэнитов…
– Нас было двадцать человек, мы летели быстро, как свет…
Они летели с огромной скоростью, и время для них замедлялось. Всего год полета, и они преодолели гигантское расстояние, прилетев сюда с другого конца Галактики. Пока длился полет, на их родной планете прошло много тысяч лет. И все же они собирались вернуться, увидеть родных и близких, принести добытые экспедицией знания своему поколению. Это была уже четвертая экспедиция к звездам. Три первые прошли успешно и вернулись обратно в свое время. Их ученые придумали хитроумную штуку… В конце полета они выбирали безжизненную планету, сажали на нее корабль и потом с помощью разряда хронара, в котором хранилась энергия, накопленная еще на родине рэнитов, отбрасывали это небесное тело в точно рассчитанную точку четвертого временного измерения. Благодаря такой операции корабль возвращался к родной планете в то время, из которого он вылетал… Все эти операции проделывали с такой точностью, что две межзвездные экспедиции вернулись через месяц после вылета и привезли ценнейшие сведения о дальних окраинах Галактики. Казалось, ничто не предвещало неудачи четвертой экспедиции.
Они опустились на Реану примерно за пятьсот лет до того, как туда прилетели люди. Корабль рэнитов опустился в северном пустынном полушарии…
– Тогда оно не было пустынным. Тогда там кипела жизнь.
– В северном полушарии нет никакой жизни! Там кратеры, следы извержений и мертвая пустыня!
– Это не извержения… Наши правила запрещали использовать для хронара планеты, на которых есть жизнь. Но поблизости не оказалось звезд с другими планетными системами. Топлива оставалось в обрез, только на обратный бросок… Мы хотели вернуться домой…
– И решили погубить планету…
– А что бы люди сделали на нашем месте?
– Не знаю, – честно сказал Ротанов. – Этого я не знаю.
– Мы решились не сразу. Долгое время изучали планету, старались установить, может ли здесь возникнуть разумная жизнь, и ничего не поняли, как выяснилось потом… Наши ученые установили, что на планете преобладает один вид растений. Мы называли их белыми шарами. Этот вид подавил развитие всей остальной биосферы, каким-то образом подчинил ее себе. Ископаемые остатки этих растений почти полностью совпадали с их современным видом. Ученые решили, что бросок во времени на десятки тысячелетий почти ничего не изменит в жизни планеты… Когда очень хочешь получить определенный результат, всегда находится подходящая научная теория… – В голосе женщины звучала неподдельная горечь. – Я одна была против, я говорила, что они недооценивают местную биосферу, что белые шары не простые растения, что может произойти несчастье… Никто не прислушался к моим доводам. Хронар был подготовлен к пуску и в точно назначенный час его включили… – И вновь она надолго замолчала.
– Что произошло потом?
– Потом случилось несчастье… Мы до сих пор не знаем, как именно это им удалось. Корни этих растений уходят в глубокое прошлое, в настоящем расцветают их цветы, те самые, что зовутся у вас белыми колоколами, и лишь в далеком будущем вызревают иногда плоды, содержащие в себе тайну бессмертия…
– Что случилось с планетой?
– Не знаю, как назвать их, – существа? Растения? В момент импульса хронара включилось противоположно направленное временное биополе планеты. Чтобы противостоять импульсу хронара, энергия его должна была быть огромной, растянутой во времени и точно рассчитанной… Очевидно, не во всех точках им удалось полностью погасить энергию импульса, начались разрывы пространства, извержения вулканов, планетный катаклизм захватил все материки, но планета уцелела, осталась в настоящем. Правда, они сами почти все погибли…
– Не все… – тихо прошептал Ротанов. Но она услышала.
– Да, уцелела одна маленькая рощица, но и она вымирает. Пустыня наступает на нее со всех сторон. За последнее столетие не прижилось ни одного нового растения, а старые постепенно погибают, кольцо пустыни смыкается вокруг них, и вскоре на планете, которую они отстояли ценой своей жизни, останутся одни пустыни.
Она помолчала, потом тихо продолжала:
– Почва расползалась, превращалась в грязь, затопляла целые материки… Мы ничего не могли сделать. К тому времени нас уже не было на планете. Вернее, не было в ее настоящем… До сих пор мы не знаем, виноват в этом импульс нашего хронара или это биополе планеты зашвырнуло нас в прошлое, которого мы хотели добиться такой дорогой ценой?
– Вы пришли в этот мир голыми и безоружными, – тихо проговорил Ротанов.
– Да, все снаряжение, оборудование, наш корабль – все это осталось на северном материке, на том самом, где катаклизм достигал наибольшей силы. Видимо, там произошел чудовищный взрыв. Не сохранилось ничего, даже пыли…
В неверном красноватом свете камня он заметил слезы, стоящие у нее в глазах.
Ротанов отошел в сторону, отвернулся, чтобы не видеть ее лица и не мешать ей плакать… Ночь, казалось, придвинулась еще ближе и села, как лохматая черная птица, на зубцы крепостных башен. Ничто не нарушало тишину, даже дромы угомонились. Звезды чуть сместились к востоку, возвещая близкий рассвет.
– Сколько же лет вам понадобилось, чтобы голыми руками построить этот замок? И сколько мужества? – тихо добавил он.
– Рэниты живут долго… Слишком долго, – еще тише прозвучал ответ.
Тогда он повернулся, отыскал в темноте ее руку и осторожно погладил ее:
– А знаешь, девочка…
– Я не девочка, Ролано.
И все равно она казалась ему маленькой заблудившейся девочкой, девочкой, которой надо помочь. Он не стал с ней спорить. Он словно думал вслух…
– Я побывал на разных планетах, бывают безвыходные ситуации, бывают ситуации, из которых невозможно выбраться, но так только кажется, поверь мне! Теперь вы не одни, люди помогут вам вернуться.
– Есть законы, перед которыми бессильны и вы, и мы. Это вечные нерушимые законы жизни. Те, кто восстает против них, сами становятся мертвецами, им уже ничто не поможет.
Но он не слушал ее, он торопливо, почти лихорадочно искал выход.
– Вот посмотри: мы можем послать экспедицию к вашей звезде, не пройдет и года, как рэниты прилетят за вами!
– Пока мы летели сюда, прошли тысячелетия. Не забывай об этом, Ролано. Мы знаем свое будущее. Вся наша цивилизация давно погибла.
– Но ведь Дубров возвращался отсюда!
– Ты тоже вернешься. Уже очень скоро.
– Значит, и вы могли бы!
– Вернуться – куда? В ваше время? Оно чужое для нас. Стать вашими нахлебниками? Это не для нас, Ролано. Рэниты – гордая раса.
– Я знаю.
– Плохо ты нас знаешь, если предлагаешь такое!
– Но ведь не можете вы оставаться здесь одни! Без помощи! Мы могли бы оставить вам всю планету, завезти сюда необходимое оборудование, машины…
– Опять ты о том же… Не такие уж мы беспомощные. Тысячелетние древние знания нашего народа помогли нам выстоять в самое трудное время, теперь наш дом здесь. Другого нет и не будет. У каждого народа свой путь. Теперь ваша очередь летать к звездам. Может быть, вы будете счастливее нас…
