Сюжет - Корелиц Джин Ханфф (книга регистрации TXT, FB2) 📗
Это была не первая его поездка в Сиэтл в поддержку нового романа, но первая прошла ближе к началу тура, когда армия читателей еще не успела сойти с ума по «Сороке», поэтому места проведения были выбраны из разряда для-автора-средней-руки: магазины «Книжная компания залива Эллиот» и «Барнс и Нобл» в Бельвью. Но Джейк и этому был весьма рад. («Изобретение чуда» вообще обошлось без тура, а на читке в книжном «Барнс и Нобл», организованном по личной инициативе Джейка, вблизи его родного Лонг-Айленда, собралось шестеро человек, считая его родителей, старую учительницу английского и мать его школьной подружки, которая, должно быть, читала роман, недоумевая: и как только ее дочь вляпалась в Джейка.) Но что особенно его радовало в тех первых читках в Сиэтле и в бесчисленных подобных им по всей Америке, это что на них действительно приходили люди, помимо его родителей, школьных учителей и еще каких-либо знакомых. К примеру, сорок человек, пришедших на читку в «Залив Эллиот», как и двадцать пять в «Барнсе и Нобле» в Бельвью, Джейк видел впервые в жизни, и это было поразительно. Настолько поразительно, что ему потребовалась пара месяцев, чтобы более-менее привыкнуть к этому.
Но теперь он уже привык.
Тот тур – технически говоря, в поддержку издания в твердой обложке – продолжался до сих пор. По мере того, как «Сорока» набирала популярность, добавлялись все новые мероприятия, по большей части телепередачи, куда зрителей пускали только при условии покупки книги, а затем стали добавляться книжные ярмарки и фестивали: Майамская, Техасская, Ассоциации писателей, а также «Бухеркон» и «Левобережный криминал» (два последние фестиваля, как и почти все, связанное с триллерами, в авторы которых Джейк ненароком угодил, были ему незнакомы). Можно без преувеличения сказать, что с тех пор, как вышла книга, Джейк жил на колесах, подгоняемый благоговейным очерком о своей особе в «Нью-Йорк Таймс», переходившим из номера в номер, наподобие тех, что когда-то заставляли его зеленеть от зависти. Затем, через несколько месяцев этой вакханалии, когда Опра назвала «Сороку» своей книгой октября, вышло издание в мягкой обложке, и теперь Джейк повторно посещал часть прежних городов, только уже с таким размахом, о котором не смел и мечтать.
К примеру, зал Фонда С. Марка Тэйпера насчитывал более 2400 сидячих мест – Джейк заранее это выяснил. Две тысячи четыреста сидячих мест! И, насколько он мог видеть со сцены, свободных не было. Он также видел яркие желто-зеленые обложки нового издания «Сороки» на коленях и в руках у людей. Большинство этих людей пришли уже с купленными книгами, что не могло не удручать организаторов, заказавших из «Залива Эллиот» для автограф-сессии, запланированной в холле, четыре тысячи экземпляров, но до чего же было приятно Джейку. Когда вышло «Изобретение чуда», больше десяти лет назад, он решил, что непременно сбудется его фантазия «я увижу, как читают мою книгу» – излишне говорить, что этого не случилось. Как-то раз, в подземке, он увидел, как один парень читает книгу, ужасно похожую на его, но, когда Джейк сел напротив и присмотрелся, оказалось, что это новый роман Скотта Туроу [20], и такая «ложная тревога» повторялась с ним еще не раз. Что уж говорить о «Реверберациях», которых было продано меньше восьми сотен (и еще две сотни Джейк заказал сам, по скидке). А теперь этот зал был полон живых, настоящих читателей, заплативших свои кровные деньги за билеты, чтобы попасть в это шикарное место, читателей, сжимавших в руках его книгу, ловивших каждое его слово и разражавшихся смехом на любые его шутки, даже всякую банальщину о его «творческом пути» и о том, что он все так же носит ноутбук в кожаном портфеле, купленном вечность назад.
– О боже, – сказала ведущая, – я должна вам рассказать: я летела в самолете и читала эту книгу, и дошла до этого места – думаю, вы все понимаете, о каком месте я говорю – и я как бы ахнула! Как бы во весь голос! И подошла бортпроводница и сказала: «Вы в порядке»? А я говорю: «О боже, эта книга!» И она спросила, что за книгу я читаю, так что я ей показала, и она стала смеяться. Она сказала, такое у них уже несколько месяцев – люди вскрикивают и ахают посреди полета. Это как бы синдром. Как бы такой синдром сороки!
– О, это так забавно, – сказал Джейк. – Я всегда посматривал, что люди читают в самолетах. Моих книг я никогда не видел, уверяю вас!
– Но ваш первый роман был назван «новой и неординарной» книгой, согласно «Нью-Йорк Таймс».
– Да, верно. Это была огромная честь. К сожалению, людям это не передалось настолько, чтобы они своими ногами пошли в магазины и стали покупать ее. Скажу больше, я даже не думаю, что эта книга продавалась в магазинах. Помню, мама мне сказала, они не нашли ее в местном книжном на Лонг-Айленде. Ей пришлось заказывать ее. Неслабый облом для еврейской мамы, чей сын не стал даже доктором.
Взрывы смеха. Ведущая – ее звали Кэнди, и она была местной публичной персоной – сложилась пополам. Придя в себя, она задала Джейку весьма предсказуемый вопрос: как у него впервые возникла эта идея.
– Я не думаю, что идеи, даже великие идеи, так уж трудно найти. Когда меня спрашивают, откуда я беру свои идеи, мой ответ: в каждом номере «Нью-Йорк Таймс» сотня романов, а мы выбрасываем журнал или подкладываем в птичьи клетки. Если вы ограничены рамками личного опыта, вам может оказаться трудно увидеть что-то за пределами того, что случилось лично с вами, и, если только ваша жизнь не состоит из приключений, достойных «Нэшнл географик», вы вероятно решите, что вам не о чем писать роман. Но если вы окунетесь хотя бы на несколько минут в истории других людей и научитесь спрашивать себя: «Что, если бы это случилось со мной?» Или: «Что, если бы это случилось с кем-то, совершенно не похожим на меня» или «в мире, отличном от того, в котором я живу?» Или: «Что, если бы это случилось чуть по-другому, при других обстоятельствах?» Вы увидите, возможности безграничны. Дороги, которыми вы можете пойти, персонажи, которых вы можете встретить по пути, все, что вы можете узнать, так же безгранично. Я преподавал в программах на степень магистра искусств и могу вам сказать, возможно, самое важное из всего, чему вас может научить кто-либо. Выберитесь из своей головы и оглядитесь. Истории растут на деревьях.
– Что ж, окей, – сказала Кэнди, – но с какого дерева вы сорвали эту? Потому что, говорю вам, я читаю постоянно. Семьдесят пять романов за прошлый год, я подсчитала! Ну, «Гудридз» подсчитал, – она ухмыльнулась публике, и публика услужливо рассмеялась. – И я не могу представить другой роман, который заставил бы меня так ахнуть в самолете. Как же вам пришло такое в голову?
И снова его охватило это ощущение: холодная волна ужаса окатила Джейка – от макушки, по усмешливому лицу и по всем конечностям, вплоть до кончиков пальцев. Поразительно, но он никак не мог привыкнуть, хотя жил с этим каждый миг каждого дня, весь этот тур и предыдущий, и все те напряженные месяцы, предшествовавшие изданию, когда его новый издатель накручивал ажиотаж, а книжный мир начинал реагировать. Все то время, что он писал роман, занявший полгода, зиму и весну, у себя в квартирке, в Коблскилле, штат Нью-Йорк, и в кабинете через стену от старой стойки Творческого центра искусств «Адлон», надеясь, что никто из гостей-писателей не побеспокоит его жалобами насчет обслуживания или вопросами о том, как достать агента «Начинания Уильяма Морриса» [21], с того самого январского вечера, когда он прочитал некролог о своем выдающемся студенте Эване Паркере. Джейк жил с этим, каждый миг каждого дня, в постоянном страхе разоблачения.
Само собой, он не взял ни единого слова из тех страниц, которые прочитал в Рипли. Хотя бы потому, что у него их просто не было, а если бы и были, он бы выбросил их подальше. Даже если бы покойный Эван Паркер смог прочитать «Сороку», он бы нигде не нашел в ней своих слов, и тем не менее, с тех пор как Джейк напечатал на своем ноутбуке слова «ГЛАВА ПЕРВАЯ», он жил с ожиданием, ужасным ожиданием, что кто-то, кому известен ответ на этот вопрос – Как же вам пришло такое в голову? – встанет перед ним и направит на него обвиняющий перст.
