Тактик - Орлов Борис Львович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT, FB2) 📗
Левченко снова вздохнул. В этой войне успехи балтийцев были более чем скромными: несколько обстрелов с кораблей финских береговых батарей да обеспечение десанта спецназа у Хельсинки – вот, собственно, и все. А за всю войну – ни одного награждения, ни одной благодарности. Разве что введут медаль «За победу над Финляндией», тем более что слухи об этом упорно муссируются в кремлевских кругах, но это когда еще будет. Зато чуть не в каждой «Красной звезде» [44] – перечень награжденных спецназовцев. «За отвагу», «За боевые заслуги», «веселые ребята», «звездочки», а то и «знамена» [45]. Трое вообще – Героями стали. Был, правда, рейд на Таллин, но это – другая война. Да спецназ там опять всю работу сделал. Как подвыпьют – начнут наградами щеголять да краснофлотцев подначивать. Тогда жди беды. Большой беды. А за такое можно и по всей строгости получить.
Обдумав все это, командующий флотом почел за благо запросить по прямому проводу Москву и попросить, чтобы спецназ выводили из Кронштадта сразу же по окончании выгрузки. Это не противоречило планам и Новикова, который поддержал просьбу Левченко. Так что все общение спецназовцев и моряков свелось буквально к нескольким случайно оброненным словам.
Тем временем с кораблей уже сводили финских моряков. Краснофлотцы и флотские командиры с любопытством разглядывали своих коллег-оппонентов, всматривались в их невеселые лица, сравнивали финскую форму со своей и про себя прикидывали: справились бы они с этими хмурыми ребятами, доведись им встретиться в прямом бою?
– Вань, – толкнул в плечо комендора Никулина его приятель и земляк Шаталин. – А тельняшка-то, пожалуй, пожиже против этого будет? – и указал рукой на финских моряков в свитерах «под горло».
– Дура ты, Лексей, – беззлобно хмыкнул Никулин. – Это ж, поди, катерники – вона этой мелюзги скока! Так и наши катерники в таких же ходят. А в машинном и в башне в такой хламиде враз взопреешь.
Шаталин согласно кивнул, продолжая пялиться на финнов, но тут прозвучала зычная команда, и краснофлотцы поспешили к катерам и шлюпкам. А минут через двадцать уже карабкались по штормтрапам на броненосцы. Здесь их разводили по боевым постам, где они сменяли улыбчивых, смертельно усталых спецназовцев.
Спецназ сдавал посты с видимым удовольствием, и когда Никулин и Шаталин подошли к спаренному стопятимиллиметровому орудию, крепкий парень-спецназовец с веселыми, чуть шальными, красными от недосыпа глазами тут же облегченно вздохнул и уселся прямо на палубу. Окинув друзей-приятелей внимательным взглядом снизу вверх, он присмотрелся к нарукавным эмблемам, заговорщицки подмигнул краснофлотцам и углом рта прошипел:
– Артиллеристы?
– Комендоры! – важно кивнул Никулин.
– А-а-а… – Парень чуть сник, но тут же вскинулся: – Слушай, земеля, артиллеристов позови, а?
Краснофлотцы хмыкнули, собрались было сказать что-то ехидное, но воздержались, увидев у спецназовца под распахнутой курткой в серых пятнах новенькую «звездочку». Лишь пояснили снисходительно, что комендор и есть артиллерист.
Парень ухмыльнулся, показав желтоватые крепкие прокуренные зубы, и, сделав таинственное лицо, шепнул приятелям:
– Пушку принимать будешь – не промахнись, земеля… Бывай, комендор! – Он поднялся, махнул рукой и произнес непонятно: – Я слышу шаги комендора…
После чего исчез из поля зрения дружков с такой быстротой, что те и спросить не успели, что спецназ имел в виду?
А спецназовец – старший сержант Соколов уже догнал своих друзей – Доморацкого и Геллермана и теперь на борту моторного катера держал перед ними ответ.
– Успел, Глебка?
– Ну так! – Соколов принял гордый вид. – Когда это я не успевал?
– Когда по часовому на этом «Ване-Мане» ножом промазал, – поддел Доморацкий. – Если бы не Моисей…
– Я, между прочим, тогда тебя через борт тянул, оглоедище ты неподъемное, – окрысился было Соколов, но, увидев, что Доморацкого эти слова задели, вовремя опомнился: – Ладно, Лех, чего там. Успел я, всё успел. Всё сказал.
Сам того не зная, Соколов кривил душой, ибо краснофлотцы так и пребывали в неведении. Пребывали до тех пор, пока Никулин не открыл затвор орудия, и оттуда не выскочило нечто. Иван еле-еле успел подхватить это нечто и, ощутив под рукой знакомые формы, мгновенно спрятать это под бушлат, пока не заметили командиры. Вот тогда-то он и вспомнил слова незнакомого спецназовца, о чем тут же сообщил своим товарищам. Детальный осмотр, проведенный всей артиллерийской прислугой, показал, что в каждом орудии среднего калибра лежат по две бутылки. И отнюдь не с лимонадом. На красочной этикетке каждой бутылки химическим карандашом было выведено: «Водоплавающим от неуловимых!»
Теперь, когда война с Финляндией закончилась, для поляков наступал не самый лучший момент. Войска начали перегруппировку, и против тридцати польских дивизий начала собираться не меньшая по численности, но гораздо лучше вооруженная и обученная армия.
Трудовые подразделения, срочно мобилизованные по всей стране, спешно рыли окопы, и противотанковые рвы, а в небе над Варшавой уже заканчивались бои с отважными и хорошо обученными, но малочисленными и плохо вооруженными пилотами Войска Польского.
Несколько раз Фелициан Славой-Складковский – премьер второй Речи Посполитой, пытался договориться с Молотовым о мирных переговорах, но в преддверии большой европейской войны Сталин хотел выдоить поляков досуха. А для этого было нужно, чтобы они «дозрели».
Ставшая уже своеобразной визитной карточкой бригады «Сталинская побудка» подняла польские части в пять часов утра первого ноября. Войска Белорусского и Украинского фронтов ударили сразу после подрыва диверсионных зарядов и артподготовки по разведанным позициям. Танковые клинья, глубоко врезавшиеся в оборону Войска Польского, рассекли его на три части и мгновенно замкнули линию окружения, введя в прорыв мотомеханизированные части. А уже пятого ноября, после трех дней непрерывной бомбардировки и артобстрелов, восемь польских дивизий начали сдаваться в плен.
К границам СССР войска вышли шестого ноября и уже седьмого, в день Октябрьской Революции начали боевые действия на территории Польши.
Праздник Кирилл Новиков встречал в своем передвижном КП, сделанном на базе трехосного грузовика ЗИС-6, и, выпив рюмку коньяка с ближайшими соратниками и друзьями, снова впрягся в работу.
Координировать действия бригады и приданного пятитысячного корпуса парашютистов было непросто, и его рабочий день легко переходил в рабочую ночь, и далее без остановок. Заместитель командира бригады Петр Вольский взял на себя всю оперативную работу, но планирование операций и согласование их со штабами фронтов оставалось на Кирилле. Глеб, занимавшийся тылами и контрразведывательной работой, тоже не скучал, постоянно мотаясь с взводом охраны по дорогам и отлавливая диверсантов и просто окруженцев, заплутавших в лесах.
Но настоящий ужас на поляков наводили снайперы бригады, которых уже прозвали «тихой смертью». Одетые в «лохматый» камуфляж и неразличимые буквально с пары метров, они выкашивали офицеров и сержантов армии Польши буквально сотнями, не давая покоя ни днем, ни ночью. Тихий хлопок из бесшумной винтовки не позволял определить место выстрела и, несмотря на огромную награду в сто тысяч злотых за голову снайпера, еще никому не удалось получить эти деньги.
Поляки пробовали было использовать для борьбы с красными диверсантами отборные части горных стрелков, но тут очень хорошо себя проявили полевые радиостанции, позволяя группам оказывать взаимопомощь во вражеском тылу, и частенько отряды охотников сами становились дичью, попав под удар нескольких подразделений или штурмовиков.
Поручик Анджей Гжибовский поднял руку, и взвод подхалянских стрелков [46] замер, словно увидев Медузу Горгону. Скривив рот, Гжибовский прошипел:
