Факультет «Переполох» (СИ) - Сдобберг Дина (книги онлайн без регистрации полностью TXT, FB2) 📗
- Это жалкая шарашкина контора, где глава не знает, в какую сторону ноги смотрят! - перебила его незнакомка, выпуская изо рта кончик мундштука.- Оставить детей на улице! Уму непостижимо. Педагогический процесс? Что он там курит, этот ваш ректор? Я тоже такое хочу попробовать!
- Так вы мама одного из вновь поступивших? И кто же у вас там, дочь или сын? - уже с меньшим интересом присматривался ректор.
- У меня там внук! - возмущённо ответила миссис.
- Бабушка, подожди! - выбежал из-за поворота Ирвин Квик.
- Бабушка????!- не верил своим глазам ректор.
- Простите, ректор... - парень растерялся, не ожидал увидеть кого-то ещё, кроме Малисенты Квик.
- Ректор?- прищурила глаз бабушка. - Ах, так вы и есть ректор! А я-то как раз вас и искала! Как хорошо, что я вас так быстро нашла.
Глава 11.
Две недели! Две адски трудных, бешеных недели, за которые ректор успел изрядно сократить личные запасы алкоголя в своем кабинете. Даже в редкие посещения собственного дома, а жил он практически все время в Академии, он вздрагивал от резких звуков. Уже машинально думая, что опять учудили эти будущие светила артефакторики.
Но страшнее всего был звук цокающих по камням мостовой металлических набоек на каблуках. Этот звук за полторы недели стал для него четко ассоциироваться с приближающейся бедой, надвигающимся стихийным бедствием, с парадным выездом всадников апокалипсиса. Короче, с приближением Малисенты Квик.
Ещё тогда, когда он впервые услышал, что к нему на этот сумасшедший факультет, среди прочих уникумов, а за две недели он убедился, что там один другого краше, просочился внучок первой язвы секретариата при муниципалитете Лоусена, он почуял, что добром это не кончится. От слова совсем. Уж если такой злобствующий гадюшник, как секретариат, безоговорочно признавал эту, простите небеса, леди первой и лучшей... Даже он, еще, не будучи с ней знаком, наслышан был за глаза. Её хлесткие комментарии и язвительные остроты передавались от одного к другому.
Нет, надо было уж полностью делать факультет благотворительным и принимать сирот! Чтоб ни дядей, ни тетей, ни пап, ни мам, ни тем более никаких, к чертовой бабушке, бабушек! Не зря он как-то назвал новый факультет "переполохом" на всю Академию.
Там где избалованные детишки кланов и крыльев надменно бы фыркали, выказывая свое пренебрежение, где другие в недоумении просто развели бы руками, эти окрылённые сбывающейся на глазах мечтой, засучали рукава и с яростным азартом набрасывались на проблему.
Ему стоило почувствовать неладное, когда осматривая вычищенное здание, он обронил, что осталось вывезти кучу хлама, что высилась перед входом в здание, и почти порядок.
- Зачем это вывозить? Нам ещё столько нужно сделать. - Как ему показалось, непонятно к чему заявила большеглазая брюнетка, Сабрина кажется, припоминал, как к ней обращаются другие, ректор.
- И причем тут этот полусгнивший мусор? - ответил тогда порядком уставший ректор.
- Это не мусор. Это запчасти. Артефактор - это тот, кто, увидев кучу хлама, сделает из неё другую кучу хлама, но уже с нужным набором функций! - выдала она явно, часто повторяемую кем-то, авторитетным для неё, фразу, и гордо вздернула нос.
Посмотрев на согласно кивающую толпу ребят, ректор тогда только хмыкнул, а вот зря он не настоял тогда на своем. Потому что слова с делами у этих студентов не расходились.
Надо сбить остатки старой штукатурки, очистить от мха и грязи стены, отшлифовать и нанести новую? Хорошо. Мы кинемся к столу, за несколько часов с нуля создадим чертеж непонятной конструкции и уже к вечеру запустим собранный из того самого хлама агрегат! Который с противным звуком шлифовальной машинки будет ползать всю ночь по стенам будущего корпуса, готовя их к нанесению штукатурки.
Первые два часа работы странной конструкции ректор лично наблюдал за этим чудом изобретательской мысли. И должен был признать, что стены после того, как их очищал этот... Он даже не знал как назвать этого механического паука! Но результат! Все швы кладки были вычищены, камень, из которого были сложены стены, оставался чистым, словно его отмыли и отполировали заодно.
А когда под утро всю Академию тряхнуло взрывом, и весь присутствующий пед.состав, а также студенты-задолжники, что активно закрывали свои «хвосты», прибежали к старому-новому корпусу, копающийся внутри дымящегося агрегата Ирвин Квик, которого оставили следить за работой, заявил, что они упустили из виду необходимость охлаждения. А так, ничего страшного! Да совсем ничего!
За первую неделю, такие бега со всех концов академии к новому факультету на очередной взрыв или непонятный грохот уже стали привычными, некоторые преподаватели даже здоровались с ним на бегу. Это спустя две недели, реагировали уже только, если несколько взрывов подряд, а так... Название "переполох" всё чаще мелькало вместо "артефакторики".
А ведь одним "изобретением" дело не ограничивалось. Переделанный паук теперь ползал по стенам, равномерно распыляя краску, на вновь оштукатуренные снаружи и изнутри стены. Где-то внутри здания гудели шлифующие полы "утюги", споро стучали ножками - молоточками странные сороконожки, бегающие по новому каркасу крыши, намертво прибивая к пропитанным специальным составом, против плесени и грибков, брусьям утеплитель.
Мастеровые ждали окончания покрасочных работ, чтобы начать вставлять в подготовленные оконные проемы новые рамы с тройными стёклами. Жизнь в новом корпусе кипела и бурлила, била ключом.
В пристрое рядом, что-то шипело и выплевывало желто-зеленые облака, разносящие по территории Академии резкий химический запах. Мадлен Эрдик, она же Мадди, вместе с двумя братьями крепышами Янушем и Юнычем Карски, немного переработав состав лака и пропитки, производили ведрами непонятный химический состав.
Основной его характеристикой было то, что если его горячим нанести на любую деревянную поверхность, то он моментально впитывался, как в губку и остывая, наделял древесину прочностью камня. В семействе Карски, проживающим на территории северных болот уже давно бились над этим составом. Так что братья использовали почти готовую формулу, а Мадди, единственный ребёнок от союза химика и артефакторов, привнесла недостающий штришок! Состав и полученную формулу братья тут же отправили домой, к разочарованию ректора, уже собиравшегося оформить патент, как на изобретение Академии.
Свойства состава он оценил одним из первых, долго пытаясь разрубить пропитанное им полено. А вот волосы его секретаря, мисс Хорс, решившей проверить, что здесь происходит и высказать свое негодование, пришлось удалять начисто, то есть совсем. Пролившийся ей на голову состав, превратил её прическу в кусок прозрачного камня, который пришлось очень долго удалять.
Да ещё и, буквально поселившаяся на стройке, миссис Квик, так искренне "сочувствовала" пострадавшей, да при всех, что уже третий день ректор обходился без секретаря. С одной стороны, мисс Хорс однозначно виновата сама. Прийти на стройку и начать распекать ребят, что и выглядят они неприлично, и ведут себя как сборище босой голытьбы из подворотни, скорее всего было неправильным решением, продиктованным врождённым скверным характером. Но пролившийся состав был достаточным наказанием. Правда, так совсем не считала миссис Квик.
С того памятного вечера, когда произошло знакомство ректора с этой удивительной женщиной, она приходила каждый день. Все попытки ректора сэкономить, разбивались об перечень актов, комментариев к ним, заключений, сертификатов и постановлений магистрата. Более того, так как студенты были привлечены к работам на благо Академии, она выбила им стипендии, которые ректор был вынужден выплатить, чтобы избежать разбирательства.
А вот с ребятами она нашла общий язык очень быстро. И её нос был в каждой щели. Она даже забралась на крышу. Она бегала по трапам, ну, она утверждала, что ходит, и даже то, что однажды она уже слетела с верхотуры, ее не сдерживало. У ректора долго ещё перед глазами стояла картина, как после раздавшегося треска переломившейся доски, миниатюрная язва с коротким вскриком полетела вниз. Он не думал ни секунды, тигриным прыжком он оказался прямо под лесами и поймал миссис Квик на руки. И замер, потерявшись в глазах, цвета тумана.
