Пеллюсидар - Берроуз Эдгар Райс (книги онлайн .TXT) 📗
Тут я спохватился. Я должен был продолжить свой путь. Некоторое время я шел в тени, следуя течению реки. Наконец, я достиг места ее впадения в Соджар-Аз и повернул на юг, туда, где, по моим сведениям, была Турия.
Отойдя от устья реки на некоторое расстояние, я разглядел вдалеке огромный остров. По всей видимости, это и был оплот Худжи. Сердце мое забилось сильнее. У меня не было сомнений в том, что именно там находится сейчас моя Диан.
Идти было довольно тяжело, и я продвигался медленно, ибо мне приходилось все время карабкаться по холмам, изрезанным фиордами, преодоление которых требовало немало сил и времени. Если провести прямую линию от устья реки до Турий, не будет и двадцати миль, но я прошел лишь половину этого расстояния и чувствовал себя крайне изнуренным. Кроме того, я был сильно голоден - на скалах не росло знакомых мне фруктовых деревьев, и не знаю, что бы я делал, если бы откуда ни возьмись на меня не выскочил заяц. Луком воспользоваться я не успел (я захватил его для экономии патронов), и заяц уже спокойно прыгал в сотне ярдов от меня. Я плюнул на экономию и, достав револьвер, уложил зверька на месте. Быстро освежевав тушку, я приготовил себе обед, который получился на славу.
Поев, я улегся и заснул, а проснувшись, был так доволен собой, что не сразу заметил стоящих передо мной с высунутыми языками и оскаленными зубами нескольких похожих на волков собак, которых Перри упорно называл гиенодонами. Впрочем, мне не было никакого дела до их названия - я обнаружил, что все мое оружие исчезло.
Стая хищников приготовилась к нападению.
Глава VII
Из огня да в полымя
Я как-то уже говорил, что плохо бегаю. Собственно говоря, я просто ненавижу это занятие, но если и существовал человек, побивший все мировые рекорды, то это был я в тот день, когда несся по узкой скалистой тропинке, спасаясь от ужасных тварей, преследовавших меня. Мне некуда было деваться, и я бежал в сторону моря. Едва я достиг скалистого утеса, один из гиенодонов прыгнул мне на спину и вонзил зубы в мое плечо. Я не устоял под тяжестью его тела, пошатнулся, и минутой позже мы летели вниз с отвесного обрыва. В падении мы еще раз ударились о камни и с шумом рухнули в соленую воду. Лишь в этот момент гиенодон отцепился от меня.
Вынырнув на поверхность и отдышавшись, я осмотрелся в надежде найти какой-нибудь уступ, за который я мог бы уцепиться и прийти в себя. Утес, как я уже говорил, был отвесен и почти гладок, и я поплыл к устью фиорда.
Там я увидел, что вода вымыла достаточное количество породы, и в результате образовалось что-то вроде каменистого пляжа. Туда-то я и поплыл, напрягая последние силы. Несмотря на то, что лишние движения сильно ослабляли меня, я часто оглядывался, опасаясь нападения. В конце концов я добрался до берега и выбрался на пляж. Теперь у меня была возможность относительно спокойно осмотреться. Гиенодон медленно и с большими усилиями плыл в мою сторону.
Я долго наблюдал за ним и удивлялся, что столь похожее на собаку животное так плохо плавает. Когда он поравнялся со мной, я заметил, что гиенодон быстро слабеет. Я подготовился к продолжению схватки и набрал побольше крупных камней, но они мне не пригодились. Было очевидно, что он либо не приспособлен к плаванию, либо получил тяжелые увечья во время нашего падения: он почти не продвигался, ему даже было трудно держать голову над поверхностью воды.
Вдруг гиенодон ушел под воду. Я подождал и через несколько мгновений увидел, что ему удалось вынырнуть. Необъяснимое чувство сострадания охватило меня. Я мог хорошо рассмотреть его глаза - он был не больше, чем в пятидесяти ярдах он меня. В них читался ужас, и они были похожи на глаза моего колли Раджи. Я забыл о том, что передо мной кровожадный, опасный хищник, а думал только о том, что сейчас он больше всего похож на несчастную, страдающую собаку, а собак я люблю.
Я не раздумывал больше, очертя голову бросился в воду и поплыл к тонущему зверю. При моем приближении он оскалил зубы, но у нас не было возможности выяснить отношения, так как он немедленно ушел под воду во второй раз, и мне пришлось нырять за ним.
Я ухватил гиенодона за шкирку и, хотя он был тяжел, как шотландский пони, умудрился доплыть с ним до берега и вытащить на пляж. Там я обнаружил, что одна из его передних лап сломана.
К этому времени у утопленника пропала всякая охота к борьбе, и я, подобрав несколько веток, упавших с чахлых деревьев, росших в трещинах скал, вернулся к нему и наложил на его лапу фиксирующую повязку. На бинты мне пришлось пустить собственную рубашку. После этого я сел рядом и начал поглаживать лохматую голову и говорить с ним так, как люди обычно разговаривают с собаками.
Когда он выздоровеет, думал я, возможно, он попытается напасть и сожрать меня. И на всякий случай я насобирал обломков камней и приступил к изготовлению каменного ножа. На этом пляже мы были изолированы от остального мира больше, чем если бы сидели в тюрьме: с одной стороны перед нами плескалось море, с трех других нас окружали неприступные скалы. К счастью, с одной из скал стекал маленький ручеек пресной воды, так что смерть от жажды нам не грозила. Я набрал воды в одну из больших раковин, валявшихся среди обломков породы, и поставил ее перед гиенодоном.
С едой у нас тоже не было проблем благодаря обилию крабов. Время от времени мне удавалось подбить какую-нибудь неосторожную птицу, ловко бросив камень, - в школе я хорошо научился бросать в цель всякие подходящие и не очень подходящие для этого предметы.
Вскоре гиенодон смог вставать и ковылять потихоньку на трех лапах. Никогда не забуду, с каким интересом я впервые наблюдал эту картину. Рядом со мной лежала горка камней. Гиенодон медленно поднялся и с трудом утвердился на трех здоровых лапах. С трудом он наклонился, жадно попил воды, посмотрел на меня, а затем медленно заковылял к утесу.
Он трижды обходил участок суши, на котором мы ютились, пытаясь, по всей видимости, найти какую-нибудь лазейку. Не обнаружив выхода, он вернулся ко мне, обнюхал мои ботинки, обмотки, руки и, прохромав чуть дальше, снова улегся на землю.
Теперь, когда он более или менее свободно мог перемещаться, я начал сомневаться в разумности своего порыва великодушия. Как я могу спать спокойно, когда этот дикий зверь находится в непосредственной близости от меня? Где гарантия, что в один прекрасный день я не проснусь от того, что могучие челюсти сомкнутся у меня на шее? По меньшей мере, я чувствовал себя неуютно.
У меня был довольно большой опыт общения с животными, и я не тешил себя, подобно многим, мыслями о чувстве благодарности, якобы присущем и бессловесным тварям. Я верю в то, что некоторые животные любят своих хозяев, но сомневаюсь, что это чувство проистекает из благодарности.
И все-таки я заснул. Природа брала свое. Я просто отключился, хотя и был в сидячем положении. Это понятно - я был ужасно измотан. Проснулся я, почувствовав, что на меня навалилось тяжелое тело. В первую минуту я решил, что это гиенодон, но когда я окончательно стряхнул с себя сон и попытался подняться, то увидел человека. Впрочем, если быть точнее, я увидел четверых людей, но лишь один из них навалился на меня, а остальные стояли чуть поодаль.
Без ложной скромности должен сказать, что я не слабак и никогда им не был. Суровая жизнь в Пеллюсидаре закалила меня, и даже такой силач, как Гак Волосатый, был высокого мнения о моих возможностях. Впрочем, к моей природной силе добавлялось то, чего были лишены эти дикие люди, - знание.
Напавший на меня человек неловко обхватил меня, так неловко, что этим было грех не воспользоваться. Поднимаясь на ноги, я, прежде чем нападающий успел опомниться, обхватил его и бросил через себя. Он упал на камни и остался лежать там недвижимым.
Когда я вскочил, то заметил гиенодона, спящего у большого валуна. Его шкура по цвету сливалась с камнем, и пришельцы его не заметили.
