Адвокат – невидимка - Борохова Наталья Евгеньевна (книги .TXT) 📗
Дубровская отрицательно покачала головой…
Когда она забирала адвокатское удостоверение, дежурный сержант за стойкой с пропусками долго рылся в ячейках, пытаясь найти нужный документ.
– Повторите фамилию, – третий раз спрашивал он Елизавету.
– Дубровская, – терпеливо отвечала она.
– Эх ты, тюхтя! – беззлобно сказал сержанту подошедший капитан. – Ты разве не знаешь? Она защищает самого Лещинского!
– Да?! – открыл рот его товарищ. – Круто!
Удостоверение, конечно, нашлось. Но Елизавета не испытала радости от произведенного фурора. Лещинский был прав. Она была его адвокатом только на бумаге.
Глава 8
События утра как-то отодвинули по своей значимости на второй план все остальные дела, и Дубровская не сразу вспомнила о собрании, которое было запланировано на сегодня в стенах ее родной юридической конторы. В общем, к тому времени, как Елизавета подъехала на место, выяснилось, что она опоздала на час. Разумеется, адвокаты – пташки вольные, летают, где хотят, зарабатывают, как могут. Но, помимо обширных прав, они имеют и определенный круг обязанностей, одной из которых Дубровская как раз и пренебрегла.
– Вот, значит, как наша Елизавета Германовна относится к жизни коллектива! – произнес Пружинин, едва она ступила на порог.
Коллеги смотрели на нее без осуждения, с ленцой, но возразить заведующему так никто и не решился.
– Извините, но у меня было назначено следственное действие, – пробормотала Лиза, обшаривая глазами помещение в поисках свободного места.
– Ну, конечно! – многозначительно воскликнул Пружинин. – После того, как наша Елизавета стала защищать самого Лещинского, забот у нее прибавилось, впрочем, как и самомнения.
Сказано это было шутливым тоном, однако Дубровская после унизительной сцены в изоляторе к веселью была не расположена.
– Я могу уступить эту честь другому, – сказала она, еле сдерживая возмущение. – Пусть только желающий поднимет руку.
Судя по всему, желающих не нашлось.
– Да ты брось ершиться, – примиряюще сказал Пружинин. – Присоединяйся к нам. На повестке дня сейчас «Разное».
Елизавета, отчаявшись найти укромное местечко среди общей массы своих коллег, примостилась на краешке стула почти в самом центре большой комнаты. Рядом с ней, словно воробышек на насесте, сидел молоденький адвокат, имени которого она так и не удосужилась запомнить. По странному стечению обстоятельств его поведение и обсуждали сейчас под рубрикой «Разное».
– «Квалификационная комиссия обращает внимание коллектива на участившиеся за последнее время жалобы на адвоката Тараскина», – прочитал заведующий по бумажке, а потом, сдвинув очки на кончик носа, продолжил: – Напомню, Тараскин работает у нас уже три месяца и умудрился за этот срок получить столько нареканий, сколько нормальный адвокат не получает за десять лет работы.
Юный защитник уставился куда-то себе под ноги. Должно быть, его интересовал затейливый узор старого линолеума на полу.
– Вот последний образец его творчества, отправленный из областного суда в адрес квалификационной комиссии. Итак, что тут? – заведующий прочистил горло. – Гм! «Жалоба на приговор суда». Читаю выборочно. «Прошу отменить приговор суда, так как считаю его незаконным. Судья просидел весь процесс с закрытыми глазами, уронив голову на грудь. Все присутствующие могли слышать его ровное дыхание. Он просыпался лишь для того, чтобы объявить очередной перерыв. Полагаю, что при подобных обстоятельствах судья просто не мог слышать доводы защиты, что повлияло на характер вынесенного им решения».
По рядам адвокатов пробежал смешок, но Пружинин не позволил себе улыбнуться.
– Мне кажется, это пример вопиющего неуважения к суду. Конечно, многим из нас приходилось сталкиваться с подобной проблемой. Судья спит! – хмыкнул заведующий. – Но зачем об этом говорить вслух, а тем более писать в жалобе? А вы как считаете?
– А я считаю, что слово нужно дать Тараскину, – влезла Елизавета, у которой, должно быть, от пережитого стресса проснулся дух противоречия. – Мы ведь стремимся к объективности, верно?
Молодой адвокат встрепенулся и с благодарностью посмотрел на свою защитницу. В его руках появился лист бумаги.
– Ну, что там у вас, Тараскин. Выкладывайте! – позволил ему заведующий. В его взгляде, адресованном Дубровской, сквозило явно выраженное недовольство.
– Итак, я зачитаю вам ответ кассационной инстанции, – проговорил паренек, покрываясь красными пятнами. – «Что есть сон и в чем он проявляется? На взгляд суда, закрытые глаза не являются обязательным признаком сна, а свидетельствуют о высокой концентрации мысли нашего коллеги. Характерным свидетельством сна может стать только храп, которого окружающие, включая самого заявителя, не слышали. Стало быть, судья не спал, а напряженно думал, что свидетельствует о законности принятого им решения».
– Ну, в общем-то, все ясно, – мрачно заключил Пружинин. – Вам дали ответ по существу. Что вам еще надо?
– Мне нужна справедливость, – заявил Тараскин, ища поддержки у коллектива. – Я не думаю, что «дело спящего судьи» стало предметом рассмотрения квалификационной коллегии судей. Мне же досталось по полной программе. Спрашивается, за что?
– Полностью с тобой согласна! – заявила Дубровская, и для того, чтобы придать своим словам больший вес, она даже встала со своего места. – В законе написано, что адвокат вправе защищать своего клиента способами, не запрещенными законом. Если кто-то усмотрит в действиях Тараскина криминал, тогда и будет иметь смысл продолжать рассмотрение его дела. Но, на мой взгляд, он ничего не нарушил. Может, у кого-нибудь будут возражения?
Народ зашевелился, обсуждая ситуацию. Пружинин недовольно скривился.
– Значит, у Тараскина появился адвокат в лице Елизаветы Германовны? Ну, что же, прекрасно! Тем легче будет решение, которое я собираюсь вынести на голосование. – Заведующий обвел долгим взглядом ряды своих подчиненных. – Квалификационная комиссия адвокатской палаты не считает разумным предпринимать в отношении Тараскина строгие меры, учитывая его небольшой опыт работы, но настоятельно советует коллективу взять шефство над молодым адвокатом.
Пружинин сделал паузу, удовлетворенно замечая, как адвокатские плечи опустились. Никто не хотел брать опеку над юным дарованием.
– Таким образом, предлагаю назначить Дубровскую Елизавету Германовну наставницей нашего коллеги. Тем более что общий язык они уже нашли. Кто за это предложение, прошу голосовать.
Взметнулся лес рук. Елизавета была ошеломлена.
– Постойте! Какая из меня наставница? Я сама работаю только пять лет. Есть опытные адвокаты, которые могли бы…
– Принято единогласно! – Пружинин был доволен. – Итак, Елизавета Германовна, поздравляю вас. В последние дни ваша карьера сделала огромный скачок.
– С места да в карьер! – сболтнул кто-то очень остроумный.
– Ничего страшного! – распространялся заведующий. – Во всяком случае, это не сложнее защиты по делу Лещинского. Посидите с Тараскиным на приеме граждан, сходите с ним в процесс, поделитесь с ним секретами профессионального мастерства, а через три месяца представите собранию письменный отчет о проделанной работе.
– Что?! Я буду возиться с ним три месяца?
– Ну, это первоначальный срок. Если потребуется больше…
– А я даже рад, что так получилось! – опомнился вдруг Тараскин. – Для меня будет интересно поработать с профессионалом такого уровня, как Елизавета Германовна. Я с удовольствием буду посещать с ней все следственные действия по делу Лещинского и даже выполнять отдельные поручения.
«О, боже! Только не это!» – взмолилась про себя Елизавета. Лещинский поднимет ее на смех, когда она явится к нему на допрос с этим желторотым юнцом, и тогда ее позор станет достоянием гласности. Все будут тыкать в нее пальцем и смеяться.
– Значит, на этом и порешим! – Пружинин развел руками, словно собирая аплодисменты. – Собрание объявляю закрытым.
