Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (читать книги полностью .TXT) 📗

Соответственно всегда найдутся юристы, которые в холопском усердии перед эксплуататорами готовы состряпать дело против неугодных с любым составом преступления, который они смогут притянуть к обстоятельствам: «закон — что дышло: куда повернул — туда и вышло» [148].

Соответственно заявление ст. 37.1 «труд свободен» — является заведомо лживой демагогией, как вследствие этого разрешения конституцией эксплуатации «человека человеком», так и вследствие общей ориентации конституции РФ 1993 г., на обслуживание либерально-рыночной экономической модели, в которой подавляющее большинство населения обречено быть объектом эксплуатации, в силу чего их труд в принципе не может быть свободным.

Ст. 37.2, гласящая «принудительный труд запрещён», рассматриваемая в отношении свободных граждан, не защищает их от принуждения к труду (в том числе и с нарушением трудового законодательства) под воздействием ростовщической долговой кабалы — некоторым образом распределённого в обществе заведомо неоплатного долга, роста цен, падения покупательной способности денежной единицы и прочих прелестей, порождаемых либерально-рыночной экономикой.

Ст. 37.2 конституции РФ 1993 г. в отношении заключённых фактически гарантирует поддержку государством соблюдения воровского закона, согласно которому «вор в законе» вообще не должен работать.

При этом ст. 37.2 — ещё одна статья, гарантирующая право эксплуатации «человека человеком». Если сопоставить конституцию РФ 1993 г. с Конституцией СССР 1936 г., то:

•  в «Сталинской Конституции» труд свободен от эксплуатации человека человеком (ст. 4 и ст. 9) и в то же время труд — «обязанность и дело чести каждого способного к труду гражданина» (ст. 12);

•  в конституции РФ 1993 г.:

 >  ст. 37.1 — «труд свободен»;

 >  ст. 37.2 — «принудительный труд запрещён»;

 >  глава 2 названа «Права и свободы человека и гражданина» (обязанности гражданина не входят в заглавие ни одного из её разделов [149]), и хотя в ней упомянуты некоторые обязанности, но обязанности гражданина трудиться по мере сил и способностей — в ней нет.

Это означает, что в соответствии с действующей конституцией РФ любой гражданин РФ и любой «человек» (т.е. иностранец, находящийся в РФ или имеющий в ней свой бизнес) имеет конституционное право паразитировать на труде и жизни других людей. Единственное требование к нему при этом — не нарушать действующее законодательство.

Кроме того, экономическая реальность, порождаемая либерально-рыночной экономической моделью и ориентацией конституции и государственности на её обслуживание, для изрядной доли населения страны делает несбыточным и право на отдых, провозглашаемое ст. 37.5, тем более, что государство не гарантирует заработной платы, превосходящей хотя бы прожиточный минимум, а только декларирует, что оно устанавливает минимальный размер оплаты труда (ст. 7.2), исходя из неведомо каких — не оглашённых в ней — соображений (т.е. минимум оплаты труда не обоснован жизненно, а «высосан из пальца»). Вследствие этого многие вынуждены работать сверхурочно, на нескольких работах, в отрыве от семьи и т.п., что влечёт разнородный ущерб им самим, их семьям и широким слоям общества.

Однако те соображения, исходя из которых конституция постсоветской российской фальшь-демократии возлагает на государственность устанавливать минимальный размер оплаты труда, можно выявить без особых интеллектуальных усилий. Выступая в программе «Персона Грата» «Радио России» 18.12.2013 г. Владимир Абдуалиевич Васильев [150], произнёс фразу: «Дешёвый труд — это такое конкурентное преимущество» [151]. Хотя эта фраза была высказана в контексте обсуждения проблематики трудовой миграции (прежде всего из-за рубежа), однако она была высказана как один из НЕЗЫБЛЕМЫХ принципов организации хозяйственной деятельности. И неоспоримо, что:

•  на протяжении всей постсоветской истории, именно этот принцип лежит в основе организации всей экономической и финансовой деятельности в России;

•  вне его действия остаются только высшие чиновники, депутаты Госдумы и сенаторы, топ-менеджеры (как в государственном секторе, так и в частном), а всё остальное население выживает под его властью.

В истории государств действительно бывают периоды, когда необходимо ограничить потребление для того, чтобы использовать наличествующие производственные мощности для решения каких-то иных задач — таких, как: модернизация страны, наращивание потенциала обороноспособности [152], обеспечение победы в войне, ликвидация последствий войн или стихийных бедствий и т.п. Но во всех такого рода случаях «дешёвый труд» — это не «конкурентное преимущество», а средство высвобождения ресурсов общества для решения более высокоприоритетных задач, нежели поддержание или повышение достигнутого уровня потребления. При этом ограничения на потребление затрагивают все слои общества: в период смуты рубежа XVI — XVII веков, в Отечественную войну 1812 — 1814 гг. и после неё тяготы несло не только простонародье, но и купечество, дворянство, деятели церкви жертвовали своими имуществами и доходами, инвестируя их в победу, в восстановление страны, в помощь раненым, ветеранам и инвалидам; в годы второй мировой войны в США вводились различные ограничения на потребление с целью более эффективного использования ресурсов и производственных мощностей для нужд победы, которые также затрагивали все группы населения [153]; то же самое имело место и в СССР в годы индустриализации и подготовки страны к войне, в ходе Великой Отечественной войны и после неё в процессе восстановления.

Но сейчас в России, хотя и имеет место уже многодесятилетняя демагогия на темы необходимости модернизации и развития, государственность и экономика на эти цели не работают. Вследствие этого лозунговый принцип «дешёвый труд — это такое конкурентное преимущество» — прикрывает систему эксплуатации «человека человеком» и систему эксплуатации страны в целом в русле библейского проекта порабощения человечества от имени Бога и уничтожения несогласных и признанных лишними.

Реальность такова, что если труд — дешёвый, то подавляющее большинство населения получает нищенские зарплаты и пенсии. Как следствие внутренний платёжеспособный спрос на продукцию массового потребления — минимален, вследствие чего все производственные мощности, которые могли бы работать на удовлетворение потребностей людей, — нерентабельны и ликвидируются либо не могут быть созданы [154]. В результате — массовая безработица (как учтённая официально, так и ещё в большей мере — скрытая), переходящая в геноцид «экономически избыточного» населения. Рентабельными остаются только те производственные мощности, которые работают на внешние рынки, реализуя на фоне массовой нищеты и безработицы принцип «дешёвый труд — это такое конкурентное преимущество». Рентабельным остаётся также и некоторое количество производственных мощностей, работающих на удовлетворение потребностей внутреннего сверхбогатого «элитарного» меньшинства, к которому принадлежит и бывший КПСС-овец В.А.Васильев и подавляющее большинство высших должностных лиц постсоветского государства.

Спрашивается:

•  Чем позиция вице-спикера Госдумы РФ, лидера фракции де-факто правящей партии «Единая Россия» отличается от позиции наймитов «мирового империализма»? — Реально ничем.

•  И почему товарищи по партии, и прежде всего — коллеги по фракции — не укажут ему на несоответствие интересам развития страны этого принципа и проистекающей из него политики? ­— Есть основания полгать, что по глупости и бессовестности [155], поскольку взаимосвязи «дешёвый труд — последствия для общества и государства», представленные тремя абзацами выше, не требуют для своего выявления запредельной информированности и запредельной интеллектуальной мощи.