Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
И Юля заулыбалась.
Было невозможно не заулыбаться, увидев мальчишкино лицо. Он смотрел, как смотрит с детских книжек сказочное солнышко. Весело сощурился и растянул до ушей потрескавшиеся губы. Маленький нос и щеки словно маковым зерном усыпали мелкие, почти черные веснушки. Причем одну щеку гуще, чем другую. На подбородке тоже сидело несколько веснушек, покрупнее.
— Привет, — сказала Юля.
Он мельком, без особого любопытства, оглядел ее и сказал:
— Ага… здрасте. — И заулыбался еще шире. У него были крупные желтоватые зубы, и один рос криво, но это ничуть не портило улыбку.
Секунды три они выжидательно смотрели друг на друга. Мальчик пригасил улыбку, перекинул ногу и соскочил в лопухи. Деловито спросил:
— Ну что, пойдем?
Следовало, конечно, узнать, куда «пойдем». Но мальчик вел себя так; будто они про все договорились. Юле стало интересно. Кроме того, «все к лучшему». И она кивнула.
Он зашагал впереди, по тропке среди репейников. Лопухи сердито чиркали по его ногам, а репьи хватали за майку, и он отрывал их на ходу. Несколько раз оглянулся: не отстает ли спутница?
В стене открылся круглый пролом.
— Сюда, — сказал мальчик. — Давайте чемодан.
— Ничего, я сама… — Юля пролезла вслед за проводником. С внутренней стороны стену украшали глубокие полукруглые ниши. Как в больших крепостях.
— Что здесь было? — спросила Юля. — Монастырь или кремль?
— Воеводство, — охотно откликнулся мальчик. — При Петре Первом. Вон в тех длинных домах солдаты жили, а там, где библиотека, офицеры… Такие, в треугольных шляпах, со шпагами… — Он опять весело оглянулся. — Интересно, да?
— Еще бы, — сказала Юля.
— А воеводский дом не сохранился, сгорел. Он недалеко от церкви стоял, вон там… — Юлин проводник мотнул красными вихрами в сторону колокольни, потом остановился, задрал голову. — Красивая, да?
Они стояли уже рядом с церковью, и она нависала над головами. Настоящая русская сказка раскинулась в вечернем небе с позолоченным облаком: узорчатые кирпичные башни с куполами в виде громадных луковиц, маковки, узкие проемы окон, карнизы и витые столбики, как в древних теремах. И над всем этим ракетное тело колокольни, строго нацеленной в зенит.
— Ее все время художники рисуют, из разных городов приезжают, — сказал мальчик. — Она называется Покровская. Знаете, почему? Бабки говорят, что праздник Покров раньше был, когда первый снег выпадал. А вы не художница?
— Нет, — откликнулась Юля. — Правда, немножко пробовала рисовать, для себя…
— Это хорошо, — негромко заметил мальчик и быстро спросил: — Ну, полезем?
— Куда?
Он слегка удивился и кивнул на колокольню.
У Юли чуть захолодело под сердцем.
— А… нам не влетит?
Рыжий проводник снисходительно сказал:
— Туда все лазят, кто хочет. От кого влетит-то?
Над крутым церковным крыльцом блестела черным стеклом вывеска, на которой значилось, что здесь находится Верхотальский городской архив. Замок на двери (такой же большущий, как на библиотеке) убедительно доказывал, что в архиве никого нет. И кругом никого не было, только воробьи шуршали в темных кленах.
Мальчик решительно взял Юлин чемоданчик и сунул под гранитные ступени крыльца.
— Там никто не найдет, не бойтесь… Ну, пошли.
— Ох… пошли, — сказала Юля. И подумала, что ночевать не на вокзале, а в милиции — это еще хуже. Но признаться в таких страхах постеснялась. Да и любопытно было забраться на колокольню. И обижать мальчишку не хотелось, новый знакомый ей нравился. К тому же остаться опять одной — чего хорошего?
Они обошли церковь, и за березовыми кустиками, в кирпичной кладке алтарного закругления, Юля увидела узкий вход без двери — просто щель с полукруглым верхом. На миг Юле стало жутковато. Даже шевельнулось глупое подозрение: нет ли здесь какой-нибудь ловушки? Но мальчишка смотрел ясно и доверчиво. Раздвинул ветки:
— Вы идите вперед, только осторожно. Там винтовая лестница, ступеньки крутые. Если что, я вас сзади подхвачу.
Она глянула на него — маленького, тонкоплечего.
— Если случится «что», я тебя, пожалуй, раздавлю…
— Не, я жилистый.
Юля оказалась как бы в круглом колодце. Каменные стертые ступени уходили вверх туго завинченной спиралью. С высоты сочился неясный свет. Юля стала подниматься, то и дело хватаясь за верхние ступени, — почти на четвереньках. Мальчик неотрывно лез за ней. Дышал он с шумным сопеньем. «Наверно, простужен», — подумала Юля.
Висевшая через плечо сумка цеплялась за камни. Юля пожалела, что не оставила ее внизу. И тут же мальчик сказал:
— Вам сумка мешает. Давайте ее мне, здесь углубление, вроде полочки. Оставим, а обратно пойдем и заберем.
Юля с облегчением сбросила с плеча ремень.
Ох и высоченная была лестница! Гудели ноги, от бесконечного спирального верчения кружилась голова. Наконец в полукруглый проем ударили оранжевые лучи, и Юля выкарабкалась в круглую каморку. Мальчик — за ней. Он сопел и улыбался.
— Устали? Это почти полпути…
— Ничего я не устала, — с фальшивой бодростью сказала Юля.
Мальчик понимающе кивнул и полез в окно.
— Выбирайтесь сюда. Только потихоньку, тут карниз узкий. Вниз лучше не глядите…
Юля все-таки глянула вниз, когда из окна ступила на покрытую железом кромку. И тут же отвернулась (она и в походах, на скалах и обрывах, побаивалась высоты). Старые клены шелестели внизу. Видимо, здесь был край церковной крыши. Юля вцепилась в кирпичи. А мальчишка стоял в двух шагах, у темной кирпичной арки, протягивал руку и улыбался. И Юля вдруг заметила, что глаза у него разные: правый — просто серый, а левый — серовато-карий, с золотыми прожилками. В этом золотистом глазу на краю большого зрачка стреляла крошечными лучами искорка.
«Чертенок», — усмехнулась Юля. Сжала губы, шагнула по кромке и тоже оказалась в арке.
Теперь они поднимались уже внутри колокольни.
С этажа на этаж вели шаткие лестничные марши. Пересохшие доски ступеней пощелкивали под ногами, от них взлетала тонкая пыль. Запах этой пыли смешивался с запахом старых кирпичей. Колокольня была восьмигранная. На трех ярусах в каждой из восьми стен зиял громадный оконный проем с полукруглым верхом и перекладиной (на этих перекладинах, видимо, висели когда-то колокола). За пустыми проемами вырастал и словно подымался следом за Юлей темный лесной горизонт. Было жутковато и легко, как во сне. И только одно мешало впечатлению хорошего приключенческого сна: там и тут на кирпичах виднелись надписи. Всякие «Толи», «Васи», «Степы», и «Мы здесь были…», и названия городов. Юля заметила даже Читу и Владивосток.
— Ничего себе… — выдохнула она. — В какую даль едут, чтобы расписаться на здешних камнях.
— Идиоты, — отозвался мальчик (он по-прежнему карабкался следом за Юлей). — Думают, что, если распишутся на знаменитом месте, сами сделаются знаменитые…
— Значит, эта церковь очень знаменитая? — осторожно поинтересовалась Юля.
— Вы разве не знали? Она даже под охраной ЮНЕСКО.
Юля мельком удивилась, что этот пацан знает про ЮНЕСКО, и неуверенно сказала:
— Кажется, я слышала… А если она такая известная, то чего же такая… обшарпанная?
— Ее хотели реставрировать, — посапывая, ответил мальчик и хихикнул. — Каких-то дядек наняли кресты и маковки золотить, золото им выдали. А они его — себе. А маковки бронзовой краской помазали. Ну, их посадили, конечно, а здесь все так и осталось… Вот, все. Пришли.
Они оказались на верхней площадке. Над головами уходил в сумрачную высоту конус шатровой крыши. В нем темнели переплетения балок и железных брусьев. Юля только мельком глянула вверх и сразу шагнула к окну.
За высокими арками окон распахнулся золотисто-зеленый вечерний мир. Облака лежали над землей, как плавучие острова в прозрачной воде над морским дном. Невысокое, но яркое еще солнце висело над кромкой леса. Городок раскинулся внизу кучками затерянных среди деревьев крыш. Даже монастырский храм казался отсюда не очень большим. За домами одиноко дымила черная труба — наверно, это была электростанция, которая «забрала воду». Но воды еще хватало. Талья в своих верховьях была довольно широка. От края до края земли она легла, как розовато-ребристая просторная дорога. Лишь кое-где чернели на воде коварные пятнышки: там торчали со дна валуны, выдавая мелководье.
