Шелест. Фаворит - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (лучшие книги txt, fb2) 📗
– Ты просто… Это невероятно. Ты прямо особенный.
– С этим не поспоришь, – не стал возражать я.
– Ты избранный! – наконец выпалила она, и на этот раз с девичьей непосредственностью.
– О-о-о не-е-ет, Мария Ивановна, на избранного я точно не тяну. Уникум да, но только не избранный. Скорее всего, это связано с тем, что я универсал, ну и какие-то личные особенности. Но это точно не избранность…
Когда стемнело, я наложил конструкт, и мы устроились, как в прошлый раз. Четыре часа в одной позе, да к тому же и неудобной. Находиться всё это время в изнанке нельзя ни мне, ни ей, поэтому момент опустошения кармана мы поджидали в реальном мире.
Наконец вязь погасла, и я прогнал по телу исцеляющую волну. В достаточной мере взбодрившись, поднялся, но тело всё же затекло, и «Лечение» в этом не помогло, ведь это не болезнь и не ранение. Да и само плетение скорее сродни первой помощи, просто чем выше ранг, тем оно эффективней. Я подал руку Долгоруковой и помог ей подняться.
– Ой! – оступилась она, и я тут же подхватил её, невольно прижав к груди.
Моя раскрытая ладонь легла ей меж лопаток, и я ощутил под ней камень её «Панциря» на четыре сотни люм. Мизинцем слегка не дотянулся, но всё же почувствовал «Кольчугу» на две сотни. Ну и, конечно же, уловил её вместилище… И тут я замер. Какая-то тень догадки мелькнула где-то на периферии, нечто важное, что лежит на поверхности, и чего я никак не могу рассмотреть.
– Пётр, – весело произнесла Долгорукова, намекая на то, что мне следовало бы уже отпустить её.
Но я стоял, боясь спугнуть мысль, вертевшуюся рядом, словно мотылёк, и остававшуюся неуловимой. Ещё немного. Совсем чуть-чуть. Я чувствовал, что нахожусь в шаге от чего-то важного.
– Пётр, что ты себе позволяешь. – Она пошевелилась и попыталась меня оттолкнуть, но не преуспела в этом.
– Да погоди ты! – в сердцах воскликнул я, продолжая прижимать её к себе и всё так же пытаясь ухватить за ниточку какую-то догадку.
– Ты ошалел?! – возмутилась она и с силой оттолкнула меня.
М-да. Ещё и пощёчину залепила. Да такую смачную, что наваждение как ветром сдуло. Я машинально потёр щёку, пытаясь вновь поймать исчезнувшее чувство и настроиться на прежнюю волну. Тщетно.
– Ну, спасибо, Мария Ивановна, – постояв несколько секунд в растерянности, раздосадованно махнул я рукой.
– Спасибо?! Не извини?! – возмутилась она.
– Извиняться? За что? – не понял я.
– Ваше поведение, Пётр Анисимович, это верх неприличия.
Хм. Переход великой княгини на «вы» однозначно означает, что я где-то накосячил. Быстренько прокрутил события последних минут… М-да. Некрасиво получилось.
– Прошу прощения, Мария Ивановна, моё поведение было недостойным, но поверьте, у меня и в мыслях не было ничего предосудительного. Просто…
– Что просто? – рассерженно фыркнула она.
– Признаться, когда я вас подхватил, у меня мелькнула какая-то догадка, и я пытался понять, что это.
– Настолько увлеклись, что позабыли о приличиях?
– Ещё раз прошу прощения.
– И что это за догадка? – всё ещё пыша гневом, но уже успокаиваясь, поинтересовалась она.
В ответ я только разочарованно развёл руками. И тут же раздалось громкое и требовательное урчание моего желудка. А следом и более деликатное Долгоруковой. И всё. Лично я, кроме как о еде, больше ни о чём думать не мог.
Когда же первый голод был утолён, новь ушёл в себя. Итак. С чего всё началось? Я подхватил Марию, и моя ладонь накрыла «Панцирь». Мизинец самую малость не дотягивался до «Кольчуги», но я всё же почувствовал камень. Как и Силу, находящуюся в нём, всё до последнего люма. Ну и фоном ощущал вместилище, хотя о его объёме оставалось только догадываться.
Ничего удивительного или необычного. При непосредственном контакте это под силу всем одарённым без исключения. Н-но! Если с «Панцирем» у меня был условный контакт через тело и одежду Долгоруковой, то до «Кольчуги» я ведь не дотянулся. И наконец вместилище, которое и вовсе я ощутил фоном.
Стоп! Именно что фоном! Я ведь даже создал «Маяк», который как раз и питается за счёт этого самого фона, а не канала, как другие плетения на условных панелях – пассивной и активной. Значит, Сила как-то там фонит, и это можно использовать. Нет, я уже использую. А что, если взять за основу плетение «Маяка» и попытаться создать… Да хоть «Поисковик», не суть важно, как я его назову. Куда важнее, если у меня получится создать такое поисковое плетение.
Глава 7
Я подхватил щипцами из горна раскалённую добела заготовку и пристроил её на наковальне, при этом умышленно выказывая неуклюжесть. Что не укрылось от кузнеца, недовольно бросившего мне:
– Да по центру выставляй, дурья твоя башка. Вот так. Щипцы чуть поверни, ведь по ним молотом прилетит. Ванька, а ну-ка, вдарь вполсилы, – велел он молотобойцу.
Молодой парень, косая сажень в плечах, ловко приложил по заготовке, чуть смяв её. Кузнец прикинул что-то и велел мне немного повернуть раскалённый металл, после чего вновь настал черёд молота. Вскоре металл, остывая, начал тускнеть, и мастер приказал вернуть заготовку в горн да извлечь другую…
Ну что сказать, попотеть пришлось изрядно. Причём если молотобоец взмок из-за тяжкого труда, то я от жары. Глупо тут устроена вытяжка, вот и пыхает горн жаром. Но всё когда-то заканчивается, подошёл к завершению и этот трудовой день.
– Так сколь годов, говоришь, в кузне подмастерьем-то? – отпив из ковша воды, поинтересовался кузнец.
– Пять лет, – ответил я.
– Понятно. Вот что я т-те скажу, Елизар, не будет из тебя толку. Не твоё дело в кузне трудиться. Принеси подай, отойди не мешай, вот твоя работа.
– Дядька Кузьма, не гнал бы ты меня. Может, я всё же сгожусь ещё на что. А хоть и принеси-подай за копейку малую. Ить пропаду, с голоду помру, – начал канючить я.
– На такое дело у меня человечек уж есть, и менять его на другого мне не след. Переночевать, так и быть, я тебя в угольный сарай пущу. Но поутру иди своей дорогой, мил человек.
Я постарался изобразить максимально сокрушённый вид и, понурившись, пошёл в сторонку есть свою кашу, потому как только на еду и заработал. Да и то поутру меня если и покормят, то лишь из милости. Ну а к чему мастеру рукожопый ученик. Он ведь его лицо, потому как у доброго мастера и подмастерья добрые, а у неумёхи какого и в помощниках одни никчёмные. И судя по отношению кузнеца, он понял, отчего меня из учеников попёрли…
Поздней ночью я тихонько прошёл мимо сторожевых псов, которые обнюхали меня, но ничего подозрительного не учуяли, успел я сегодня примелькаться, так что признали. Подойдя к высокому дощатому забору, тихонько свистнул. И ответ прозвучал незамедлительно. Благодаря репелленту лохматые сторожа не учуяли Хруста. Используя плетение, я устроил лаз под забором, в который тот просунул массивный свёрток, глухо брякнувший деревом. Приняв передачку, я заделал лаз так, что и следа не осталось.
Возвращаться в кузню не стал. Вместо этого направился к одному из каретных сараев. Замок на воротах не просто массивный, но огромный, с серьёзной такой дужкой. Но меня он не испугал, хотя внутри и скрывался достаточно заковыристый механизм. Вот только я видел ключ, которым его запирали, и запомнил все выступы бородки, а потому изготовить копию для меня не составило труда. И что с того, что он вырезан из обычной щепки? Несложный конструкт из плетений на прочность с внешней запиткой от вместилища, и вот он уже не уступит стали. Хм. Ну, несложный для меня, а так-то другие подобное сотворить не смогут. Пока.
Оказавшись внутри, прошёл прямиком к стоявшей тут карете. В освещении я нужды не испытывал, спасибо «Кошачьему зрению», черно-белая картинка была чёткой и ясной, пусть сюда не проникало ни единого лучика убывающей луны.
Открыв дверь, поднял сиденье, под которым обнаружился короб, во время дальних переездов туда складывают часть вещей, которым не место снаружи. Но при городских поездках они остаются невостребованными, на что я и делал ставку.
