Сердце на двоих. Теория поцелуя - Сокол Лена (серии книг читать бесплатно TXT, FB2) 📗
Я смотрела в холодную темную яму пристально, не моргая. Пыталась навсегда запечатлеть в памяти тот момент, когда по моей вине ее закапывали в землю.
Мы были слепы. Все. Были сосредоточены только на себе.
Никто не замечал, что ей было плохо. Что за дежурной улыбкой прятался одинокий человек, которому тоже необходимы были внимание, участие и забота. Мы просто привыкли. К тому, что она рядом, что знает и контролирует все процессы, что умело руководит хозяйством и всей нашей жизнью.
Мы все были глухи и слепы друг к другу. Никто из нас не хотел замечать очевидного. Я из-за того, что чувствовала себя неуютно рядом с чужим человеком в нашем доме. Она – из-за того, что не верила, что этот человек может представлять какую-то опасность для меня.
– Как ты можешь говорить такое, Нана?! – Мама в ужасе прикрыла рот рукой и обронила на пол кухонное полотенце. – Дядя Жора тебе как папа… Он воспитывал тебя с восьми лет! С восьми! – Все это шепотом. Задыхаясь.
– Мама. – Мое лицо густо покрылось краской. – С тех пор, как он увидел меня там, в ванной… – Ток. Ток. Сердце грозилось вырваться из груди. – Он…
– Бог с тобой, девочка. – Она буквально рухнула на стул. – Да он же к тебе как к дочери… Как же ты…
– Все изменилось, мама! – Я тоже старалась шептать. Надежды на то, что разговор останется между нами двоими, рушились с каждой секундой. Не этого я ждала, не этого хотела. – Он смотрит на меня так… Мама, мне страшно…
– Не говори ерунды! Сейчас мы у него самого спросим.
– Господи, нет-нет-нет! – Вцепилась в ее рукав, умоляя.
Но мама уже крикнула:
– Жора! Иди скорей сюда!
Из гостиной послышались тяжелые шаги.
На мои глаза навернулись слезы. Хотелось провалиться под землю и поскорее. Я отвернулась к окну.
Тихий маленький городок пах морем. Ветер трепал белое белье, развешанное во дворе. Складно так хлопал, поднимая тонкую ткань и резко опуская вниз. И от этих хлопков разлетались голуби.
У соседнего дома тетя Рузана громко отчитывала за что-то своего мужа. Петунии на ее клумбе вовсю набирали цвет. Розовые, белые, пурпурные. И самые красивые – коралловые. Мои любимые. Смотрела бы вечно.
– Она сказала, что ты посадил ее на колени. – Эти слова раздавались эхом за моей спиной.
– И что?
Как не пыталась отрешиться, но звон в ушах только нарастал.
– Как ты могла подумать про меня такое, Нана?
– Сказала, что в шестнадцать лет девочек не сажают на колени. Оно и понятно, но ведь ты ей как отец. Я это же и сказала!
– Да я же ее чуть не с пеленок растил…
– Стыдно!
– У меня сердце прихватило!
И каждая фраза превращалась для меня в очередной отголосок. В очередной отзвук где-то вдали.
Мне было стыдно за то, что посмела так подумать про своего отчима. Мне было жалко, что она не выслушала меня, а вместо этого подняла шум. Очень больно. Ведь если бы я тогда не обиделась и не закрывалась бы у себя в комнате несколько дней подряд, то обязательно бы заметила, что мама терпит адскую боль. Сжимает зубы до скрипа и терпит. Терпит. Терпит.
– Не плачь, не плачь. – Услышала металлический голос у себя над ухом. И чья-то шершавая рука грубо стерла слезы с моей щеки. Почувствовала, как он обнял меня. Сжалась и пожалела, что не могу уйти вслед за мамой. Зажмурилась, желая раствориться и исчезнуть, чтобы не чувствовать его прикосновений. – Не плачь. – Повторил отчим, стоя на краю могилы и держа меня за плечи. – Все наладится. У тебя есть я. Теперь мы с тобой остались только вдвоем.
И обнял еще крепче.
Утром перед тем, как пойти в институт, я еще раз заглянул в гараж: украденная тачка, накрытая тентом, все еще стояла на своем месте. Вчера, после того, как отвез Карину домой, вернулся и сразу завалился спать. Нет, сначала, конечно, содрал с постели белье, пахнущее чужими дешевыми духами и грязными утехами, и зашвырнул его в ванную. Плечо ужасно ныло, усталость давила громадной скалой, поэтому ни звуки пьяных выкриков, ни долбящая по ушам музыка не смогли мне помешать тут же провалиться в сон.
Разговаривать с братом утром я не стал. Решил подождать и посмотреть, что будет дальше. Избавится ли он от машины, попросит ли моей помощи, и как, вообще, будет выкручиваться? Надоело постоянно брать ответственность на себя. Пора ему уже повзрослеть.
Еле продрав глаза, поплелся пешком – на первом курсе всегда так делал. Тогда еще учеба казалась чем-то важным, тогда в ней ощущался хоть какой-то смысл. Учебное заведение казалось мне каким-то новым миром, живым, интересным. Я даже занятия не пропускал.
Позже оказалось, что институт был обычным сборищем бездельников, которые не знали, чем хотят заниматься по жизни и получали образование, чтобы решить потом, что уж этим-то они точно заниматься не будут.
Город, несмотря на ранний час, наливался жизнью. Дышал смогом, зато в полную силу. Он шумел автомобилями, светофорами, людским, временами не местным, тихим говором. Я быстро преодолел расстояние до вокзала и с удовольствием прогулялся по площади, а затем направился вверх по улице.
Мне всегда нравилось проходить мимо витрин, всматриваться в выставленные в них товары. Особенно радовал книжный. Точно какой-то волшебник расставлял там книги. Даже если не читаешь, так и тянет прихватить с собой книжку, другую. А еще я брал вкусный кофе в небольшом кафе по пути. «Встреча» – гласили крохотные буковки над его дверью. Малозаметные, выведенные словно кривым почерком школьника.
Но в рекламе это заведение никогда не нуждалось. Большие окна в пол, атмосфера уюта, вкусные блюда для быстрого перекуса и манящий запах ароматного напитка. Все это работало лучше любых вывесок.
Столики в заведении были маленькими – на одного-двух человек. Все было рассчитано на то, чтобы ты заскочил с утра или в обеденный перерыв, взял яичницу с беконом, булочку и кофе, торопливо схомячил и побежал дальше по своим делам. Поэтому обслуживали там быстро, и люди сменяли друг друга за столиками с ошеломительной скоростью.
Я замедлил шаг в попытке разглядеть бариста в углу за большой черной стойкой. Обычно в ожидании напитков на вынос посетители толпились возле нее в длинной очереди. Очередь, надо заметить, двигалась тоже во вполне приличном темпе, но мне все равно не хотелось стоять – мог и опоздать к первой паре.
Кирилл, кстати, вообще не был в курсе, что такие пары существуют. Для него институт – это быстро пройти с зачеткой по кабинетам и в ответ на: «Молодой человек, почему я вижу вас в первый раз?» сунуть преподу пару новых хрустящих купюр.
Не знаю, почему, но что-то вдруг заставило меня остановиться. Едва не свалило с ног.
Девушка.
Среднего роста, с густыми темными волосами, почему-то влажными и слегка вьющимися на концах. Ничем не примечательная, но это только на первый взгляд. Она медленно прошла между столиками и остановилась. Достала карандаш и принялась записывать заказ посетителя в блокнотик.
Да. Точно. Официантка. На ней была форменная синяя блуза и небольшой передничек, как у всех сотрудников, кто работал в кафе.
Я зачем-то подошел вплотную к стеклу и стал дожидаться, когда она повернется. Словно от этого зависела вся моя жизнь. Мне казалось, что кто-то невидимый взял в кулак мою душу и резко вынул из тела. Этот кто-то будто выжидал. Вот сейчас незнакомка повернется, и снова можно будет дышать. Глубоко и свободно.
Все зависело только от нее. Но разве так бывает?
Улица опустела. Все звуки исчезли. Весь мир сузился до стекла витрины, за которой таилась загадка. Мысли в моей голове роились, как пчелы. Носились, лихие и взбудораженные. Тянули за нервы, как за ниточки.
Нет, этого не может быть. Это неправда. Не может человека так пригвоздить к месту и чуть ли не вывернуть наизнанку только лишь от того, что он увидел кого-то впервые… и будто прозрел?
Я тревожно приник лбом к окну. Коснулся ладонями. Пусть думают, что псих. Я он и есть. Дикий. Сумасшедший. Свихнувшийся. Мне до боли, до безумия необходимо было, чтобы она повернулась. До хруста в суставах, до рези в глазах и полопавшихся в них от напряжения капилляров.
