Год Красного Дракона - Михайловский Александр (книги онлайн без регистрации полностью TXT, FB2) 📗
– Мы вас поняли, товарищ Серегин, – сухо сказал Сталин. – Надеемся, на этом все?
– Нет, не все, – ответил я. – Есть еще один вопрос, который тоже тянется с ваших времен, и, более того, в Основном Потоке, в самом конце существования СССР, именно он послужил детонатором окончательного распада. Я имею в виду этнический буржуазный национализм интеллигенции окраинных республик, в первую очередь прибалтийских и кавказских, но в более широком смысле это явление касается Украины и республик Средней Азии. Вот вам, товарищи, картина лояльности как она есть.
Я сменил голографическую карту Москвы на такую же карту Прибалтики с прилегающими русскими территориями, потом показал Белоруссию-Украину-Молдавию, потом Кавказ, и закончил Средней Азией и Казахстаном. Везде в той или иной степени картина реакции на реабилитацию товарища Сталина была примерно одинаковой. Если не считать Прибалтики, где это явление было повальным, отрицательная реакция концентрировалась в основном в центрах крупных городов. В сельской местности и «хрущевских» спальных микрорайонах, где жил рабоче-технический люд, реакция была или положительной, или сдержанно-нейтральной.
– Лет через пятнадцать, – сказал я, – это явление, чрезвычайно размножившись и обернувшись полным неприятием советской власти, станет одной из двух важнейших причин крушения системы социализма и распада единого государства. Второй причиной была полная импотенция властной вертикали, но к решению этого вопроса мы с товарищем Брежневым уже приступили, а вот за диссидентуру еще не брались. Моя энергооболочка, полностью компетентная в Основном Потоке, уверена, что в канун девяносто первого года большие и маленькие чиновники на своих постах, охваченные жаждой перемен, сознательно ухудшали в стране экономическую и социальную обстановку, способствуя тем самым созданию в стране революционной ситуации.
– Перед Февральской революцией, товарищ Серегин, картина была похожей, – коротко заметил Виссарионыч. – Будущие «временные» дружно рыли яму царю Николаю, а тот никак не реагировал на их усилия.
– Сходство есть, – согласился я, – но оно не полное. Перед Февральской революцией заговорщики послушно плясали под парижскую дудку, а про девяносто первый год такого сказать нельзя. Все сами, сами, сами. А это уже гораздо хуже.
– Хватит, товарищ Серегин, я все понял, – хлопнул рукой по столу Брежнев. – Вы только скажите, какие-нибудь средства объективного неразрушающего контроля с вашей стороны будут, или сотрудникам товарища Семичастного и товарища Романова придется действовать по старинке наощупь: кнут, дыба и испанские сапоги?
– По старинке, товарищ Брежнев, вам действовать не придется, – ответил я. – Присылайте ко мне особо избранных сотрудников своей партийной инквизиции и Комитета Государственной безопасности, и те из них, кого я сочту годным, будут наделены Истинным Взглядом, как и вы сами. Это будет быстрее, чем с нуля, "на коленке", в условиях ремонтных мастерских «Неумолимого», изготовить для вас несколько профориентационных комплектов. Также вы сможете прислать мне особо проверенных специалистов, чтобы им преподать основы психосканирования и социотектоники, но только, сами понимаете, не стоит разбрасываться подобной информацией направо и налево, а потому, если я сочту, что присланные вами люди не достойны полного доверия, не миновать им встречи с Бригиттой Бергман. И вообще этой темой лучше заниматься в отдельном институте, где-нибудь в тайге, вдали от шумных городов и под патронажем сотрудников государственной безопасности. Чем меньше лишних людей вокруг, тем спокойнее.
– Вот это по-нашему, – хмыкнул в усы Сталин. – У вас, товарищ Серегин, уровень секретности неизменно на высоте, а вот в других, так сказать, обычных мирах, все далеко не так идеально, и очень хорошо, что вы об этом помните. Кстати, должен сказать, что товарищ Здорный, после того, как вы повысили ему квалификацию, за очень небольшой срок принес нам уже немало пользы, закрыв несколько довольно неприятных дел и открыв вместо них новые, против настоящих врагов нашей страны и советской власти.
– Скажите, товарищ Серегин, а какова цель моего присутствия на этой встрече? – спросил Чжоу Эньлай. – Пока все вопросы, которые вы обсуждаете, касаются только внутренних дел нашего великого северного соседа, и я не понимаю, какое отношение все это имеет к Китаю.
– На самом деле, – ответил я, – отличия китайской специфики не столь велики, как кажутся, и ваша страна также находится на общей траектории развития крупных социалистических стран, только с отставанием на пятнадцать-двадцать лет от Советского Союза. И у вас тоже по мере отхода от удушающих догматов маоизма возникнет некоторый слой молодых людей, которым в голову ударит воздух свободы пополам с тлетворным ароматом загнивающего Запада. Лучше купировать проблему прямо сейчас, в зародыше, чем через тринадцать лет в центре страны на площади Тяньаньмэнь давить танками демонстрацию студентов, возжелавших полной вестернизации и ликвидации социалистического строя. И не давить тоже было нельзя, потому что для вашей страны воплощение желаний молодых обалдуев означало возвращение в тридцатые годы двадцатого века, и это в тот момент, когда все только стало налаживаться.
– А в чем же тогда, товарищ Серегин, наша китайская специфика, если между нами нет существенных различий? – спросил второй председатель КНР.
– Мне тут подсказывают, что она – в значительно большем коллективизме китайского народа, – парировал я. – Русский мужик только от врагов защищался вместе с соседями, а в поле работала каждая семья сама по себе, а вот в Китае так было нельзя. Ваша ирригационная система, необходимая для выращивания риса – плотины дамбы, каналы – нуждается в постоянной прочистке, подновлении и укреплении, а иначе весной, когда с гор идет большая вода, может случиться бедствие с миллионами человеческих жертв. Соответственно, русскому человеку государство нужно для обороны от врагов, а китайцу – для организации масштабной хозяйственной деятельности – ведь бессмысленно ремонтировать дамбы в масштабах одной деревни, уезда, провинции, делать это требуется на всей протяженности Желтой и Голубой рек, от верховий и до самого моря. Исходя из этого, крестьянское восстание где-нибудь в Европе и России – это всегда стихийный бунт, заканчивающийся разгромом, а вот в Китае предводитель восставших не раз садился на трон, основывая новую династию. Тем самым подавляюще крестьянский характер китайского населения ничуть не помешал вашей партии победить и утвердиться у власти, ибо большинство вашего населения решило, что вы правильное государство, а вот Чан Кайши – нет. Всегда надо четко понимать, что у нас общего как у людей и чем мы отличаемся как две разные цивилизации.
– В таком разрезе вы, товарищ Серегин, безусловно, правы, – сказал Чжоу Эньлай. – А сейчас мне хотелось бы знать, что по этому вопросу думает товарищ Ленин…
– Товарищ Ленин, – сказал вождь мировой революции, – делает себе заметки, с восхищением наблюдая, как товарищ Серегин решает внезапно возникшие тактические задачи, с ловкостью маневрируя на не самой ровной местности. Я понял, товарищи, что теорию можно выработать либо на своем личном опыте, что очень трудно, либо на опыте кого-то другого, кто возьмет на себя труд шагать впереди, размахивая мечом и отвечать ударом на удар и хитростью на хитрость. Товарищ Серегин решает свои задачи, а мы подмечаем возникающие при этом закономерности и составляем теорию. Иным путем при чисто умственной работе путем созерцания собственного пупа вместо теории может получиться только псевдорелигиозная догматика, при которой главная цель поставлена правильно, но большую часть теоретических положений составляют бытующие на тот момент в обществе заблуждения и предубеждения. Леонардо да Винчи был великий инженер, но тот, кто попытается построить самолет по его чертежам, разобьется к чертям собачьим при первом же полете. То, что первое в мире государство рабочих и крестьян, построенное по чертежам товарища Маркса, не шмякнулось в лепешку к июню восемнадцатого года, протянув лишь чуть дольше Парижской Коммуны, есть величайшее чудо из чудес, и оно же стоило товарищу Ленину довольно скорой и мучительной смерти. Наше нынешнее воплощение теперь знает, что нужно было делать, а потому прошло бы тот этап без сучки и задоринки, но это знание опять же было получено путем наблюдения за действиями товарища Серегина. Также время от времени товарищ Серегин делает теоретические обобщения своего богатого опыта, которые мы тоже с благодарностью принимаем в работу. Только так, товарищи, можно построить правильную теорию, и никак иначе.
