Самый лучший комсомолец. Том 2 - Смолин Павел (полная версия книги TXT, FB2) 📗
Покерфейс каждый держит по своему, и каменную рожу изображать для этого не обязательно. Конкретно Громыко действует от обратного, придавая лицу утрированно-живую мимику – в ходе моего монолога он двигал бровями, жевал губами и удрученно вздыхал.
– Петр Алексеевич – человечище не чета мне, ребенку сытого века, и за его плечами – непредставимый для меня жизненный опыт, но он проблемы не видит – напротив, он считает, цитирую: «Эти дети с детства вращаются в дипломатических кругах, знают внутреннюю кухню и умеют вести себя в обществе. Лишая их шанса поступить в МГИМО, ты лишаешь Советский Союз ценного кадрового ресурса!». Вы вполне можете обвинить меня в биполярном мышлении и юношеском максимализме, но разве я ошибаюсь в восприятии слов нашего посла в качестве оправдания построения даже не классового, а кастового общества? Наши предки не для того сносили зарвавшуюся погань, считающую себя лучше других по праву рождения, чтобы мы теперь восстанавливали Имперские рудименты! – и набыченный взгляд.
Громыко подержал паузу – манипулятор х*ев! – и ответил:
– Петр Алексеевич с завтрашнего дня отправится на пенсию. Ты прав, Сергей, работу с кадрами он запустил. Перерожденцев нам в ведомстве не нужно, потому что «неважных» направлений у нас нет – даже места, где, как ты любишь говорить, «нет ничего кроме песка и верблюжьей колючки» для нас важны.
– Потому что могут голосовать в ООН так, как будет лучше для победы мирового социализма? – поинтересовался я.
Громыко с отеческой улыбкой погрозил мне пальцем и перевел тему:
– Давай свои рекомендации – ты уже не раз на деле доказывал свою преданность нашей идее и полезность. Мы с товарищами из Министерства образования их обсудим, и, если сочтем твои предложения разумными, начнем применять на практике.
– Спасибо огромное, Андрей Андреевич, – пока Вилочка выдавала Громыко папочку, поблагодарил я и вздохнул. – Жалко ребят – детские сады и школы являются первыми в жизни индивида местами, где он сталкивается с государством – ведь именно для этого они и придуманы, для социализации и перековки обладающего лишь базовыми инстинктами и навыками ребенка в полезного для страны человека. Если человек в школе подвергается гонениям и вынужден учиться терпеть происки «барчуков» – ведь в случае, например, совершенно нормальной реакции в виде разбитой морды уважаемый отец-дипломат напряжет свои многочисленные связи и сломает жизнь семье обидевших его испорченную им же самим кровиночку пролетариев. Снова получается отсылка к Империи – тебя барин сапогом в грязную рожу тыкает, а ты сапожок облизывай, иначе на конюшне выпорют.
– Не зря Николай Анисимович тебя хвалит, – без тени улыбки похвалил меня Громыко.
Срочно краснеем ушами!
– Наблюдателен, умен, умеешь видеть проблемы там, где их на первый взгляд и нет, – министр вздохнул. – Но я бы хотел тебя попросить больше так грубо не работать. Это я не о Менгеле, а о кадрах.
– Так точно, товарищ министр иностранных дел! – рявкнул я.
Откашлявшись, он поднялся на ноги, я вскочил следом, и Громыко выдал мне пряник:
– От лица Министерства иностранных дел СССР выражаю тебя благодарность за блестящие ответы в ходе интервью.
– Служу Советскому Союзу!
– Ну иди, Сергей, служи дальше, – благодушно отпустил он меня.
– До свидания, Андрей Андреевич.
Глава 8
После МИДа отправились в гости к Судоплатовым – в нашей квартире идет ремонт, который по моим чертежам запустила бабушка Эмма, пока я тусовался по заграницам. А еще нужно поговорить с добрым дедушкой в его подавляюще-буржуазном, уставленном антиквариатом кабинете. Дизайном занималась бабушка Эмма и развернулась на полную, показав, насколько ценит мужа. Вкус – в наличии. Двойные стандарты? Они самые! До этого пообнимался с остальными родственниками и дал все еще беззубой Аленке похватать меня за нос. Крепчает хватка, а сама сестренка в совершенстве научилась сидеть. Так и ходить скоро начнет! А смеется-то как – вся в маму, душа радуется. На голове нашли три волосинки – хватило, чтобы повязать бантик. Потешная!
– На сегодня вы свободны, Виталина Петровна, – выгнал одетый в белую рубаху и черные брюки дед Вилочку.
Все равно ночевать здесь останусь.
Девушка козырнула и вышла, Судоплатов подманил меня пальцем. Пожав плечами, подошел – дед все-таки, нужно слушаться. Отвесив мне символический подзатыльник, он пояснил:
– Юра передать просил.
Уже и «Юра» – нормально сработались, получается.
– За посольство? – спросил я, пока он садился в кожаное кресло за обитым зеленым сукном стол спиной к окну.
Методички!
– За него, – кивнул он. – Я с тобой согласен – барчуков нужно демонстративно пороть, как и их родителей. У меня вон Толька вообще в совхозе работает, значит правильно воспитали!
С какой милой непосредственностью натягиваем сову на глобус – ну экспериментальный совхоз, ну и что? Совхоз же! Поморщившись, дед уточнил:
– Эмма воспитала, я-то… – отмахнулся. – В общем – ты перегнул.
– Осадить надо было! – буркнул я.
– Не успели, – развел он руками. – Кто же знал, что ты туда полезешь. В Кремле всё знают, но до сегодняшнего дня им было плевать, – ответил он на невербально заданный вопрос. – МИД больше не трогай, там крысятник хуже чем у торгашей. Пока не трогай! – уточнил в ответ на мой недовольный вид. – Генеральный в бешенстве – тебя Громыко «втемную» попользовал, там кое-кто в посольстве ему как кость в горле, вот, нашел способ вопрос решить так, что он будто и не причем.
– Если что – я не обижаюсь и приму это в качестве полезного жизненного урока, – грустно вздохнул я.
Неприятно – опять развели как ребенка, поймав на эмоциях. Последним отныне – бой.
– За фашиста тебе низкий поклон, – выдал он пряник. – Израиль нам теперь… – одернул сам себя (секретность долбаная!). – Штазистам нос утереть тоже всегда полезно. Звонили интересовались, какого такого schwanz’a [х*я] Москва на их территории операции без предварительного уведомления проводит. А Цвигун им так вежливо в ответ: «расстроились, что спрятать доктора не успели?» х*я [х*я] Москва на их территории операции без предварительного уведомления проводит. А Цвигун им так вежливо в ответ: «расстроились, что спрятать доктора не успели?»
Поржали.
– Куратора до инфаркта довел, – без малейшего укора в голосе вернулся дед к моим грехам.
– Пофигу, – отмахнулся я. – Нахер он такой хлипкий на такой ответственной должности нужен? Вот из-за таких наших командировочных граждан и щемят изо всех сил – как бы чего не вышло, это же по карьере удар! Инициативности ноль, одни инструкции в голове, а на таких должностях чуйка должна быть и определенная пластичность мышления – это же без пяти минут оперативная работа в «полях»! А он, б*ядь, вот такой! – вздохнув, спросил. – Выжил?
– Выздоровеет, – кивнул дед Паша. – Ты ему сына в МИД обещал пристроить? Троешник он, прогульщик и за воротник в свои пятнадцать лет заложить любит.
– Обещал – надо делать, – еще горше вздохнул я. – Можно их в совхоз запихать всей семьей? Леонид Матвеевич с ролью экскурсовода для будущих интуристов справится – за год выздоровеет и материал усвоит, а раньше им к нам смысла ехать нет. Школа-десятилетка там есть, возьму над падшим сверстником шефство, за два года как раз человеком сделаю.
– Забирай, – великодушно дал он мне возможность вылечить немного царапающуюся, как ни оправдывайся, совесть.
– Никита Сергеич как? Справляется? – спросил я.
Дед помрачнел – а как любить того, кто тебя «пятнашечку» в лагерях гноил? – но ответил:
– Развлекается, выпрашивает возможность применять высшую меру прямо на месте. Но польза есть, если по жирной сраке вовремя пинка отвешивать, – ухмыльнулся. – Тупой ужасно, чисто таран, но следаков ему толковых выдали.
– Ну норм, – пожал плечами ожидавший худшего я и ехидно ощерился. – «Судоплатовские цукерки».
Деда Пашу аж подбросило.
