Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года) - Стариков Николай Викторович
На Урале стала складываться подпольная группа Юлина, которая была связана к тому времени уже с группой Медникова и другими.
Вышинский: Все эти группы организовывались, складывались и осуществляли свою преступную деятельность под вашим непосредственным руководством?
Пятаков: Конечно.
Вышинский: В какой мере остальные члены центра были осведомлены о вашей деятельности?
Пятаков: Об этом знали и Радек, и Серебряков. Сокольникова я осведомил позже, уже в 1935 году.
Вышинский: Каково было ваше официальное служебное положение в 1933–34 гг.?
Пятаков: Я был заместителем народного комиссара тяжелой промышленности.
Вышинский: Следовательно, вам легче было использовать свои связи для троцкистских махинаций?
Пятаков: Да. В этом я признаю себя виновным.
На этом утреннее заседание заканчивается.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПЯТАКОВА
(продолжение)
Вышинский: Расскажите об известной вам конкретной вредительской работе троцкистских организаций.
Пятаков: Я уже показывал, что вредительская работа была развернута на Украине, главным образом, по линии коксохимической промышленности. Вредительская работа состояла в том, что вновь строящиеся коксовые печи вводились в эксплоатацию недостроенными вследствие чего они быстро разрушались, и, главным образом, задерживалась и почти не строилась на этих заводах химическая часть, благодаря чему громадные средства, которые вкладывались в коксохимическую промышленность, наполовину, если не на две трети, обесценивались. Самая ценная часть угля, а именно химическая часть, не использовалась, выпускалась на воздух. С другой стороны, портились новые коксовые батареи.
Западно-сибирская троцкистская группа вела активную вредительскую работу в угольной промышленности. Эту работу вели Шестов и его группа. Там была довольно многочисленная группа, которая работала, главным образом, по линии создания пожаров на коксующихся углях в шахтах. Вредительская работа шла на Кемеровском химическом комбинате. На первых порах работа состояла в том, что задерживался ввод в эксплоатацию вновь строящихся объектов, средства распылялись по второстепенным объектам и, таким образом, огромнейшие сооружения находились все время в процессе стройки и не доводились до состояния эксплоатационной готовности. По линии электростанций проводилась работа, уменьшающая актив энергобаланса всего Кузнецкого бассейна.
Вышинский: Норкин, Карцев, Дробнис были в курсе этого дела?
Пятаков: Да, они были в курсе дела. В курсе дела были, конечно, Муралов и Богуславский.
На Урале было два основных объекта, на которых была сосредоточена вредительская деятельность. Один объект – это медная промышленность и второй объект – Уральский вагоностроительный завод.
В медной промышленности дело сводилось к тому, чтобы, прежде всего, снижать производственные возможности действующих медных заводов. Красноуральский медный завод и Карабашский медный завод производственную программу не выполняли, происходило огромное расхищение меди, которая поступала на завод, были огромные потери. Карабашский завод все время находился в лихорадке. На Калатинском заводе обогатительная фабрика все время работала скверно, там также шло вредительство.
Вышинский: А кто конкретно, персонально вел вредительскую работу?
Пятаков: В основном эту работу вел Колегаев – управляющий Уралсредмеди.
Вышинский: Он вел это по собственной инициативе или по указаниям?
Пятаков: Вообще все это делалось не по собственной инициативе, а по директиве Троцкого, затем персонально по моим директивам.
На Урале строился большой медный завод Средуралмедстрой, который должен был сильно пополнить медные ресурсы страны. Но на этом заводе сначала Юлиным, начальником Средуралмедстроя, затем Жариковым велась вредительская работа, сводившаяся к тому, чтобы, прежде всего, распылять средства, не доводить до конца и вообще канителить со строительством.
Надо сказать, что когда я весной 1935 года был на этой стройке, то увидел, что вредительская работа так бессовестно грубо велась, что самому поверхностному наблюдателю было видно, что на строительстве неладно. Мне пришлось в этом отношении Жарикову, начальнику строительства, дать указание, чтобы быть осторожнее, как-нибудь сманеврировать, проявить хоть какую-нибудь энергию в строительстве, начать строительство, но, во всяком случае, с таким расчетом, чтобы до конца его не доводить.
На Урале же по линии медной промышленности и по линии бытовой шла преступная работа на Средуралмедстрое и Красноуральске, прежде всего, в смысле расположения поселка. Мы его приблизили на расстояние 1–2 километра к заводу, что, вообще говоря, не разрешается по санитарному закону, поскольку это производство вредное. С другой стороны, вообще задерживали строительство поселка и создавали невыносимое положение по Средуралмедстрою. Весь замысел Средуралмедстроя был в том, что он должен был скомбинировать металлургическую и химическую части. Химическая часть не строилась совсем. Я сделал так, что отделил эту химическую часть, передал ее в Главхимпром Ратайчаку, где она замариновалась окончательно. Но если плохо шло строительство самого завода, то еще больше отставала рудная база. Я лично, кроме всего прочего, отделил эту рудную базу от строительства завода с таким расчетом, что рудная база подготовлена не будет.
Теперь о вагоностроительном заводе на Урале, где работал начальником строительства троцкист, участник уральской группы – Марьясин. Правительство уделяло очень большое внимание этому заводу, отпускало на этот завод большие средства, чтобы как можно скорее его достроить, так как один этот завод должен был выпускать больше вагонов, чем все вагоностроительные заводы, вместе взятые. Марьясин проводил вредительскую работу по следующим направлениям. Прежде всего, направлял средства на ненужное накопление материалов, оборудования и прочего. Я думаю, что к началу 1936 года там находилось в омертвленном состоянии материалов миллионов на 50.
Затем качество строительства. Цех крупного строительства, инструментальный цех, затем центральный – вагоносборочный цех завода систематически задерживались строительством.
За последнее время вредительство приобрело новые формы. Несмотря на то, что завод с 2–3-летним опозданием начал переходить к эксплоатационному периоду, Марьясин создал невыносимые условия работы, создал склоку, одним словом, всячески затруднял эксплоатационную работу.
Что касается Москвы, здесь определенную работу в химической промышленности проводил Ратайчак.
Вышинский: Нельзя ли уточнить, что значит «определенная работа»?
Пятаков: Я сейчас перейду к этому. Я могу припомнить следующие дела в этом направлении. Прежде всего, был составлен совершенно неправильный план развития военно-химической промышленности… Тут некоторые военные вопросы.
Председательствующий: Это придется отложить до закрытого заседания.
Пятаков: Затем в серно-кислотной промышленности, главным образом, скрывались и снижались мощности заводов и, тем самым, не давалось то количество серной кислоты, которое можно было дать.
По линии содовой промышленности, несмотря на то, что наша страна изобилует солью и сырья для соды сколько угодно и производство соды известно хорошо, в стране дефицит соды. Задерживалось строительство новых содовых заводов.
Вышинский: Чем это вызывалось?
Пятаков: Моей и Ратайчака деятельностью.
Вышинский: Какой деятельностью? У вас были две деятельности – официальная и скрытая.
Пятаков: Я сейчас, конечно, говорю о преступной деятельности. Те новые заводы, которые намечались, как Усолье, Баскунчак и т. д., всячески задерживались.
В отношении азотной промышленности. Здесь и Ратайчак и Пушин, главным образом Ратайчак, приложили свою вредительскую руку при моем непосредственном участии. Здесь шла систематическая переделка проектов, постоянное затягивание проектирования и тем самым затягивание строительства.
