Разрушенные (ЛП) - Винтерс Пэппер (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗

Венка на шее Зел пульсировала, когда она тяжело сглотнула.

— Я не продаюсь, — слабое дрожание в ее голосе ласкало мою потребность, заставляя меня гореть. Она лгала. Она могла этого не знать, но только что признала, что продаст себя. Мне.

Мой желудок перевернулся, наполняя меня острой жаждой. Жаждой иметь ее.

Я пробормотал:

— У меня есть талант. Талант узнавать секреты, которые люди, как они думают, прячут лучше всего. Назови это шестым чувством или чутьем охотника, но я уже знаю что-то о тебе. Я знаю, когда ты лжешь.

Она закусила губу, с вызовом сверкая глазами.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

Наклонив голову, я вдохнул ее мягкий цветочный аромат. Ландыш. Растение, которое мы выращивали на объекте, хорошенький маленький цветок, в плодах которого был яд. Удобный способ анонимного убийства.

Если я попробую ее, она меня отравит?

— Я знаю, у тебя есть две слабости.

Я отметил их, зафиксировав в памяти так, как был обучен. Это не было талантом, в основном, просто хорошей наблюдательностью. Я знал, что вызовет максимальную боль, если я когда-либо буду в этом нуждаться.

Первое: на ее лице, прямо под правым глазом, был серебристый шрам, давно заживший и портивший ее красоту. Он был глубоким и длинным, но аккуратно зашитым, поэтому был почти незаметным под нанесенным макияжем.

Второе: ее правое ухо было разорванным. Зажившим и сшитым, но сверху хряща не хватало маленького треугольника.

Несовершенства заставили меня хмуриться. Я хотел знать, кто ее обидел. Я хотел его убить.

Она выглядела оскорбленной, медленно двигаясь вдоль балкона, чтобы избежать моего наступления.

— Ты можешь выдумывать любые вещи, какие хочешь, но ошибаешься по одному пункту — я не продаюсь, — она оскалилась. — Отвали.

— Нет, — я прижал ее к стеклу. — Я хочу тебя, а я всегда получаю то, чего хочу.

Она встала во весь рост, выпрямив спину, и выглядя так, будто сейчас у нее появятся крылья, и она в любой момент взлетит с бельэтажа.

— Ну, если ты не имеешь привычки насиловать, то на этот раз не получишь то, чего хочешь, — она подняла руки, чтобы ударить меня по спине, но я уклонился в сторону. Страх задавил мою потребность, отдаваясь в сердце.

Я не мог рисковать, чтобы она меня трогала.

Она снова посмотрела на мой шрам, заставляя меня осознавать ее совершенство по сравнению с моей нелепостью. Конечно, вот почему она отказывалась. Если бы я был здоровым и не обезображенным, сомневаюсь, что она бы меня отвергла. Я мог ничего не знать о женщинах, но знал, что она испытывала то же напряжение и ту же потребность.

Я взял ее за локоть, дрожа от напряжения между нами.

— Ты бы трахнула меня, если бы не находила таким отвратительным?

Все мое тело вспыхнуло от одного контакта. Он скрутил все у меня внутри и смешал мысли.

Я никогда не был достаточно хорошим. Не для этого безупречного создания, которое имело силу освободить меня.

Но это было ложью. У нее были недостатки.

Она изображала женщину, у которой есть все, и которая ни в чем не нуждается. Такую сильную и независимую, но это была ложь. Она ранена. Я мог допускать ошибки, которые бы видели окружающие, но ее промахи были более заметными.

Гнев на ее лице исчез, на секунду сменившись на нежную теплоту.

— Это так ты думаешь? Что я отвергаю тебя, потому что ты обезображен? Ты не отвратительный.

Я возненавидел ее сострадание, предпочитая гнев. Я заслужил это. Но не заслуживал сочувствия.

— Я отказываюсь, потому что ты — властный псих, не принимающий отказа в качестве ответа, укравший мою свободу и мой нож. Твой шрам не имеет с этим ничего общего.

Не сдержавшись, я ответил с присущей мне прямотой:

— Я знаю, тебе для чего-то нужны деньги. То, как ты смотришь на окружающее нас богатство, буквально кричит об этом.

Она замерла.

— Я догадываюсь, что ты нуждаешься в значительной сумме, — я посмотрел суровее, замечая в ее глазах жадность и голод. Она не была похожа на тот тип женщин, падких на легкомысленные вещи. Здесь было что-то глубже... что-то...

Ответ появился из ниоткуда, как это было всегда, когда я позволял себе копать глубже.

— Ты нуждаешься в них для кого-то, о ком заботишься. Я также догадываюсь, что ты сделаешь почти все, чтобы их получить, — я произнес это, как угрозу или проклятие. — Все что я у тебя прошу — позволить мне тебя трахнуть. И я дам тебе то, в чем ты нуждаешься. Назови цифру, и она твоя, чтобы потратить на все, чего ты так чертовски хочешь.

Мое безжизненное сердце пропустило удар, когда готовность к борьбе на ее лице исчезла, а зеленые глаза заблестели слезами.

— Ты самонадеянный мудак.

Вспышка и напряжение между нами сменилось с наполненного похотью состязания до атмосферы печали.

— Ты ничего обо мне не знаешь. И не заслуживаешь любой части меня.

Дерьмо.

Я не знал, что делать. Продолжая стоять там, как идиот, я не выразил сочувствия, когда она всхлипнула и скрипнула зубами. Ни одной слезинки не появилось на ее лице, но ее глаза были наполнены ими.

— Ты, и правда, ублюдок. Для твоего сведения, я чувствую, что ты делаешь. Я нашла тебя интригующим и не против признать, что меня развлекла мысль о том, что было бы, если бы я тебя поцеловала. Ты мог бы получить меня. Все, что тебе нужно было делать, так это быть джентльменом и позвать меня на чертово свидание. Но ты разрушил это, и сейчас используешь мою единственную слабость и заставляешь меня чувствовать себя дерьмово, — ее плечи поникли, и я знал, что победил.

Я победил, но не чувствовал победы. Я чувствовал себя как последняя мразь.

Будучи в состоянии прочитать то, что люди тщательно скрывали, означало, что я мог влиять и запугивать. До сих пор, мне было плевать, причиняя кому-то боль, но эта женщина... эта женщина... Дерьмо.

Вздохнув, я пробормотал:

— Расскажи мне о своем ухе, потом, может быть, я отпущу тебя.

«Дай мне хоть одну частичку себя». Я сложил руки в карманы и немного отступил, давая иллюзию свободы и безопасности.

Она покачала головой, соединяя пальцы.

— Какие игры разума ты ведешь? Почему ты хочешь что-то знать обо мне? — произнесла она со странными интонациями, одновременно мягкими и сильными, как будто была одновременно и тронута, и храбрилась. Что-то глубоко внутри вызывало приступ боли, признавая в ней такого же бойца, что жил и во мне.

Разведя руками, я сказал:

— Ты была честна со мной, поэтому отвечу тебе тем же. Я жил одинокой жизнью не по своему собственному выбору, и сейчас впервые я пошел с кем-то на контакт. Мне нравится похоть, наполняющая мои вены. Мне нравится предвкушение от желания трахнуть тебя. И мне нравится твоя ярость.

Я ждал, пока она на меня посмотрит, чтобы создать зрительный контакт, но она по-прежнему смотрела вниз.

— Если я расскажу тебе про ухо, ты меня отпустишь? — тихо спросила она.

Я подавил свой рык. После моей честности и признания, что я был ею увлечен, уйти, по-прежнему, было единственным, чего она хотела. Прекрасно. Я скрестил руки.

— Я сказал, может быть.

Между нами пульсировала тишина, нагнетая напряжение. Боль в моем члене была омрачена болью от какого-то другого чувства... Я нуждался в боли. Мне нужен был бой. Только боль могла устранить смятение и дать мне возможность дышать. Я ненавидел испытывать такие сильные эмоции, одновременно надеясь, что они никуда не уйдут.

Я почувствовал себя живым. Раздраженным, сексуально возбужденным и разочарованным.

Бой с Эверестом не сделал ничего. Его кулаки не причинили мне боли, для меня он был слишком легкой добычей. Высокомерный ублюдок не оправдал своего хвастовства и теперь мне придется искать другие пути самоисцеления.

Я не думал, что Зел ответит, но в конце концов, она сказала:

— Это была моя приемная сестра. Они были моей девятой приемной семьей, и я была больше дикой кошкой, чем маленькой девочкой. В первый день я была новинкой, такой же, как всегда, такой же, как и раньше, но позже, на третий или четвертый день, я становилась игрушкой, которую пытаются уничтожить. Она и ее брат уговорили меня зайти в гараж, сказав, что они видели котенка, бегающего поблизости.