Источник вечной жизни - Градова Ирина (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Наутро Лиля встала, совершенно разбитая. Придя домой в половине второго ночи, она нос к носу столкнулась с бабушкой, которая, естественно, не могла лечь спать, не дождавшись внучки. Екатерина Матвеевна чуть в обморок не упала, увидев Лилю в таком растрепанном виде, и поначалу подумала, что с девушкой случилось нечто ужасное. Пришлось ее успокаивать, потом целый час отмывать в душе запах рвоты, поэтому Лиля добралась до кровати, когда за окном уже забрезжил рассвет, а вставать надо было в семь, как обычно. Посмотрев на себя в зеркало, Лиля удивилась тому, что на ее лице почти не видны следы вчерашних «приключений».
– Молодость! – философски произнесла Екатерина Матвеевна, когда внучка поделилась с ней своими наблюдениями. – Но ты не переживай, девонька, это ненадолго.
«Ободренная» словами бабушки, Лиля, однако, не решилась сказать ни слова поперек: все-таки она провинилась, притащившись далеко за полночь. Так что вполне объяснимо, что пожилая женщина до сих пор находилась слегка не в духе.
На отделении было непривычно тихо. Конечно, нельзя сказать, чтобы здесь обыкновенно царила суматоха, но сегодня казалось как-то особенно безлюдно.
– Ну, где ты ходишь?
Обернувшись, Лиля увидела Рыбу. Девушка выглядела донельзя возбужденной. Щеки ее горели, а глаза буквально выкатывались из орбит.
– А что такое? – удивилась Лиля. – Где вообще все?
– У Никодима, разумеется, – следователь пришел!
– К-какой с-следователь?
– Ты что, не знаешь еще? Вся больница на ушах стоит!
– О чем не знаю-то?!
– Так Пашку убили!
– Какого такого Пашку?
– Тьфу ты, да Дмитриева, какого же еще!
– Павла Дмитриева... убили?!
Лиля подумала, что ослышалась. Разумеется, это не может быть правдой – это всего лишь дурной сон. На самом деле она еще не просыпалась, и сейчас прозвенит будильник, и...
– Давай, пошевеливайся, – подтолкнула ее Рыба. – Следователь велел, чтобы все отделение собралось.
Кабинет Никодима никогда не выглядел большим, а теперь он показался Лиле невероятно маленьким из-за большого количества народа, набившегося внутри. Сидячих мест на всех не хватало, поэтому самые молодые подпирали стены стоя.
– Я ее привела! – возвестила Рыба, буквально вталкивая Лилю в тесное помещение.
– Ну вот и отлично – можно начинать.
Эти слова произнес невысокий, крепко сбитый мужчина лет пятидесяти с коротко стриженным ежиком темных волос, уже начинающих заметно седеть. Видимо, это и есть следователь, решила Лиля.
– Вы все уже знаете, что сегодня ночью погиб ваш коллега, Павел Дмитриев, – продолжал он между тем. – Так что, если у кого-то имеются сведения об обстоятельствах его смерти, прошу сразу об этом сказать, чтобы не терять драгоценного времени: большинство преступлений раскрывается по горячим следам.
Слова следователя были встречены гробовым молчанием.
– Знаете, товарищ майор, – проговорил Никодим, когда стало ясно, что никто ничего не скажет, – я сомневаюсь, что мои коллеги что-то знают: все мы вчера присутствовали на корпоративе в честь дня рождения клиники...
– Дмитриев тоже?
– Конечно, я же сказал – все.
– Когда он покинул вечеринку?
– Да сразу же после драки, – подал голос Кузя и тут же, поймав уничтожающий взгляд Кая, покрылся красными пятнами и опустил глаза.
– Какой драки? – немедленно оживился майор.
Все молчали. На лице майора появилась недовольная гримаса, и тогда Кан Кай Хо выступил из-за спины Никодима.
– Ну, подрались мы с Дмитриевым, это правда, – признался он.
– Из-за чего подрались-то? – поднял бровь майор.
– Да так, не из-за чего...
– Это не разговор, доктор: у всего есть свои причины!
Кай упрямо опустил глаза в пол.
– Что ж, – вздохнул следователь, – мы еще вернемся к этому. А пока хотелось бы выяснить, кто последним видел Павла Дмитриева живым?
Карпухин терпеть не мог сюрпризов, а гибель врача в онкологическом центре относилась как раз к этому разряду. Честное слово, как будто у него своих проблем мало! Ну да, работает он с Отделом медицинских расследований время от времени, но это же не значит, что каждое дело, мало-мальски имеющее отношение к медперсоналу, поручают только ему – просто засада какая-то! Других следователей, что ли, в таком большом городе не находится? И вообще, Центр расположен не в его, Карпухина, районе, так с какой стати ему всучили дело Дмитриева?! Одно дело – сотрудничество с главой Отдела, Андреем Лицкявичусом, и совсем другое – самостоятельное расследование в медицинском сообществе. Лицкявичус и сам врач, и весь его отдел, за небольшим исключением, состоит из людей этой профессии, которые настороженно относятся к любому вмешательству извне. Медики – народ своеобразный, необщительный с чужаками, поэтому майор предпочел бы, чтобы делом Дмитриева занимался кто-то другой. Правда, на первый взгляд все выглядит донельзя простым: хирурга на почве личных неприязненных отношений неизвестной этиологии, как выражается Андрей, грохнул этот кореец, как его там... Кан, кажется? Вот и еще одна неприятность, между прочим. Не то чтобы Карпухин был националистом, но он всегда считал, что корейцы, как и китайцы, и вьетнамцы, и прочие чужеземцы, должны жить в Корее, Китае, Вьетнаме и прочих чужих землях, а в России им делать нечего – в ней, матушке, и своих бандюков хватает. Конечно, Кан не похож на уличного жигана, да и вообще вряд ли якшается с подобными преступными элементами, однако корейская диаспора Питера вполне может подняться на дыбы, если мужик и в самом деле окажется убийцей, а иметь дело с диаспорами майор терпеть не мог – уж больно дело хлопотное. Вот ведь, поди ж ты, когда русских бьют, никто не возбухает – даже сами же русские, однако стоит задеть иноземца, как тут же налетают журналисты, правозащитники и его соотечественники и прямо-таки горой встают за искомую личность! Чутье подсказывало, что если и убил Кан этого Дмитриева, то уж точно не потому, что мужики пациентку не поделили. И та стажерка, Лиля Перова, похоже, как-то замешана в ссоре, ведь это она вызвала Кана в отсутствие лечащего врача! У майора была возможность понаблюдать за девицей – так, ничего особенного, два глаза, два уха, хотя многим миниатюрная светловолосая ординаторша, возможно, показалась бы привлекательной. Ну она точно не во вкусе Карпухина – во-первых, ей не больше двадцати. Во-вторых, майору нравились высокие, крепкие дамы. Лицкявичус любил подшучивать над вкусом приятеля, говоря, что он любит женщин рабоче-крестьянского типа, чтобы кровь с молоком. А что, простите, плохого в этом типе? По крайней мере, такую не боишься случайно в постели раздавить, когда ворочаешься с боку на бок, а эта... Но зато как она смотрела на Кана – прямо-таки рентгеновским зрением прожигала насквозь! Интересно, между ними что-то есть? Судя по словам коллег, погибший был тот еще фрукт – бабник с комплексом Наполеона, как выразился бы Кобзев, психиатр ОМР. Соперничество может вбить клин между людьми, но заставить убить... Что Кан приобрел бы в случае гибели Дмитриева? Делить им нечего, ведь оба делали одну и ту же работу и находились на хорошем счету. Так зачем, спрашивается, одному избавляться от другого, да еще после драки, которую видели с десяток свидетелей?
Глубоко вздохнув, Карпухин вытащил сигарету и, распахнув дверцу машины, закурил. Вот если бы дело поручили кому-то другому, он, скорее всего, принял бы единственно возможную версию, лежащую на поверхности: Кан убил Дмитриева на почве личных неприязненных отношений. Но, как любил говаривать сам майор, наличие единственной версии хоронит любое расследование: не может быть, чтобы Кан был единственным, у кого не заладились отношения с погибшим. Значит, надо зайти с другого конца, а хирург пока пусть на свободе погуляет – куда он денется, ведь его жизнь здесь, в Питере, в этой клинике?
Подняв глаза в поисках урны, Карпухин заметил на гравиевой дорожке, ведущей мимо автостоянки возле Центра к главному входу, одинокую женскую фигуру. Время-то самое рабочее, и на улице почти никого, поэтому она не могла не привлечь его внимания. Одетая в строгий деловой костюм и туфли-лодочки на практичном низком каблуке, она удалялась к дверям. Вот это – женщина, подумал Карпухин, не то что маленькая белобрысая швычка с глазами странного цвета, похожими на зенки камышового кота. Высокая, стройная, но не худая, с длинными смоляными волосами, собранными в пучок на затылке и открывающими красивую белую шею, вокруг которой скромно обернулась нитка розового жемчуга. Что-то в ее движениях показалось майору знакомым, и, привстав, он тихо окликнул:
