Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович - Лавринович Ася (онлайн книга без TXT, FB2) 📗
– Не беспокойся, танцы уже в прошлом, – сказала Катерина, пытаясь в темной арке разглядеть время на наручных часах. – Поздно уже.
– Ложишься спать по режиму? – ехидно спросила я.
– У меня с утра дела.
– Маникюр?
Катерина на мгновение замялась.
– Ладно! – выдохнула она. – Я заметила, как ты в тот раз отреагировала на мою фразу по поводу поиска себя. Сейчас у меня есть работа, но я бы не хотела о ней распространяться.
– Это еще какая? – с подозрением спросила я. Те ужасные парни и бар не выходили из головы…
– Я фасовщица на кондитерской фабрике. Упаковываю печенье. График сменный. Отцу не говори. И теперь ты довольна?
Катерина снова с раздражением поглядела на часы.
– Более чем довольна, – честно сказала я. – А отцу почему не говорить?
– Потому что эта работа – не предел моих мечтаний, – сердито ответила брюнетка. – Неужели не понятно? Но мне нужно чем-то платить за комнату, и вот это все… – Катерина ткнула пальцем в свою короткую джинсовую курточку. – Моя мечта о танцах рухнула, а жить на что-то надо. Без образования особо не разгуляешься. Я уже много где поработала и знаю, что фабрика – это временно. Я найду что-нибудь крутое и творческое. Поэтому и называю этот жизненный период поиском себя, понятно тебе?
– Понятно-понятно, – отозвалась я. Впервые за время нашего знакомства брюнетка была такой рассерженной.
Катерина первой вышла из арки. На сей раз мы все-таки перешли дорогу и побрели обратно в сторону моего дома.
– Я в аптеку, наверное, одна пойду, – сказала я через какое-то время.
– Вызову такси после того, как провожу тебя до дома, – возразила Катерина.
– Не надо меня провожать, – покачала я головой. – Без тебя у меня меньше вероятности напороться на неприятности.
– А морс?
– Кто ночью варит морс? Сама справлюсь. А завтра уже Софья Николаевна приедет.
Катерина упрямо потащилась за мной в аптеку за жаропонижающим, а отделаться от нее удалось лишь у нашего дома. Мы молча ждали такси под фонарным столбом и расстались, не попрощавшись. Затем я со всех ног понеслась к подъезду.
В квартире было тихо и до сих пор пахло сладкими пионами. Я прошла к отцу и потрогала лоб. Горячий. Папа что-то пробормотал.
– Держи, выпей, – попыталась я его приподнять. Отец открыл глаза и ошарашенно оглядел темную комнату.
– Мне нужно в Италию.
– Ага, обязательно. Только вот это выпей, пожалуйста.
Я постелила себе тут же на полу, в папиной комнате, на случай, если отцу еще что-нибудь понадобится. Утром вернется тетя Соня и вызовет ему врача.
Несмотря на то что скоро уже нужно было вставать в школу, сна почему-то не было ни в одном глазу. Всему виной наше с Катериной шатание по вечерним улицам.
Я взяла телефон, подсчитала, через сколько часов прозвенит будильник, и удрученно вздохнула. Скоро уже начнет светать. Я зашла на Фейсбук и принялась изучать страницу Катерины. Из общих друзей – только отец. С виду страница вполне приличная, место учебы и работы не указано. Однако стоило мне немного промотать ленту вниз, как тут же я наткнулась на отметки на фотографиях из ночных клубов и баров. Яркий сценический макияж, прически и откровенные наряды, едва прикрывающие девичьи прелести. Я снова тяжело вздохнула. Да уж, у моих родителей явно вкус на яркие обертки, за которыми нет ничего. Пустота…
Утром Софья Николаевна меня еле разбудила. Я подскочила как ужаленная. Отец крепко спал.
– Ты почему еще не в школе? – шепотом спросила женщина, разбирая со стула разбросанные папины вещи. Младшая внучка тети Сони, которую ей пришлось взять с собой, уже ковырялась в корзине с моими старыми игрушками. Их Софья Николаевна оставила как раз на такой «пожарный случай».
– Поздно уснула. Будильник не услышала.
Я металась по квартире, собирая сумку в школу. Даже позавтракать не успела. От Ирки уже было миллион пропущенных – я так и не вышла в телефоне из беззвучного режима. В конце концов подруга прислала разгневанное сообщение в WhatsApp о том, что они с Даней уходят вдвоем и встретимся мы уже на уроке. Если я, конечно, вообще соизволю прийти. Сколько раз я была недовольна тем, что гимназию видно из окон нашей квартиры, но сегодня радовалась, что до места назначения можно добежать за несколько минут.
За приоткрытыми окнами класса счастливо щебетали птицы, и настроения учиться в мае уже совершенно не было. Из-за бессонной ночи я клевала носом и точно бы уснула, развалившись на парте, если б болтливая Ирка время от времени не поворачивалась ко мне с возмущенным пыхтением:
– Вчера весь вечер прислуживала Дане и Нику, пока они чемпионат мира по хоккею смотрели. Принеси-подай. Нормальные? Разве что еще слюнявчики им на шею не повязала да из ложечки не покормила. Вупсень и Пупсень недоделанные! Яровой еще ничего, а Данечка наш совсем офигел. Это все из-за контрольной по химии, лучше б я ее сама писала. На трояк бы точно наскребла.
– А если б не наскребла?
– Придумала бы что-нибудь. Теперь же от братца жизни нет! Еще родители со своей рассадой на дачу укатили, у папы отпуск. А я ходи лбу этому прислуживай!
Мы одновременно повернули головы к той парте, за которой сидел Даня. Третьяков тем временем болтал о чем-то с соседкой.
– И девчонки все эти его достали, – продолжила ворчать Ира. – Ходят к нам, как на работу. А мне еще и им теперь чай наливай.
Тут географичка, пристально глядя на Третьякову, постучала указкой по доске. Ирка выдержала ее строгий взгляд, а как только учительница отвернулась, снова склонилась к моему уху:
– Нет, ты посмотри! Данечка тоже болтает весь урок, а замечание мне делают. Дома обычно то же самое. Как меня достал этот всеобщий любимчик!
Видимо, вчера Даня и Никита здорово допекли Ирку. Несмотря на замечания от учителей, Третьякова монотонно жужжала, как оса, все оставшиеся уроки, из-за чего меня еще больше стало клонить в сон. И лишь на алгебре, которая была последней, я вынырнула из состояния дремоты, после того как Ира странно взвыла, чем снова привлекла внимание к нашей парте.
– Ира, тебе плохо? – обратилась к нам Анна Леонидовна – математичка.
– Простите, больше не буду! – Ирка склонила голову и под партой принялась нервно перебирать многочисленные фенечки на запястье.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила я.
– Я тут в наше «Подслушано» зашла, – зашептала Ирка.
– И что? Кто-то в нем еще сидит?
Вместо ответа Третьякова молча протянула мне телефон с открытой вкладкой.
– Здесь про тебя.
От волнения буквы запрыгали, как черные мячики, я даже не сразу смогла разобрать написанное. Но самое ужасное – это отвратительный коллаж.
– Что за бред? – пробормотала я. – Когда это выложили? И кто?
– Выложили анонимно, разумеется. Еще на большой перемене, – ответила Ира с сочувствием в глазах.
Тогда я оглядела класс и встретилась взглядами с несколькими девчонками. Интересно, сколько человек успели увидеть эту муть?
Звонок с урока стал для меня спасением. Захотелось испариться. Как это низко – бить без предупреждения по самому больному.
Сумку я собирала с каменным лицом, не обращая внимания на косые взгляды некоторых одноклассников и громкий шепот. Конечно, мне казалось, что все вокруг обсуждают только этот глупый, никчемный пост в «Подслушано». Все, что там написано, – правда. Но такая утрированная и унизительная.
Я первой вышла из класса. Ирка следом. Я слышала, как хлопнула за ней дверь. Спустилась на первый этаж и вышла на школьное крыльцо. Третьякова брела за мной по пятам на некотором расстоянии. Мне казалось, что сейчас вся школа уставилась из окон на меня. Все смотрят, смеются, обсуждают. Я даже не решалась стереть предательские слезы. Просто шла все так же неспешно по пустому школьному двору. А как только оказалась за воротами, сорвалась с места. Мышцы еще после вчерашнего забега ныли, но я упорно неслась вперед, маневрируя между прохожими. Ирка пыхтела за спиной.
Хотелось убежать куда глаза глядят. Исчезнуть навсегда. Миновала наш дом, «Макдоналдс», старый кинотеатр, и лишь когда закололо в боку, сбавила скорость. В конце концов остановилась у небольшого крылечка, где на первом этаже располагался ремонт обуви. Сколько себя помню, этот отдел всегда держал пожилой высокий мужчина. Сейчас «Ремонт обуви» был закрыт. На двери красовалась написанная от руки табличка: «Заболел».
