Держись от него подальше - Левина Ксюша (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT, FB2) 📗
– Это любовь… И это мило!
– Разве эта книга о любви? – Он поднимает на меня глаза.
Мы смотрим друг на друга, и я пытаюсь разгадать, о чем думает он, но натыкаюсь на сплошной тупик. Или он первоклассный окклюмент [5], или я паршивый легилимент [6]. В целом я склоняюсь ко второму варианту – никогда не могла ничего прочитать по глазам и не думаю, что что-то изменилось.
– Вот потому и мило, что тут приключения, страсти всякие и на фоне этого – любовь! Да еще какая!
– Я так понимаю, дойдешь до молитвы Кати, и тебя разорвет на сто маленьких романтичных Ась, – бормочет Костров, возвращаясь к компьютеру, и тут же получает книгой по плечу.
– Ты что, читал? Ты читал эту книгу?
– Не понимаю, – ворчит он, закрыв ноутбук.
Наблюдение: если Костров не просто говорит, но еще и закрывает ноутбук, значит, ему о-очень интересно. Я вызываю такую реакцию у него уже во второй раз и теперь самодовольно улыбаюсь.
– Я умею читать по-русски. – Он вскидывает брови. – А эта книга написана русскими буквами. Почему тебя удивляет, что мы с ней сошлись в этом огромном сложном мире? «Два капитана» – это не тайные скрижали, а достаточно известное произведение, которое несколько раз экранизировали.
– Просто удивляет. – Я расплываюсь в еще более широкой улыбке. – Я думала, романы – это не твое.
– А что мое?
Тимур раздражен, и это чистый кайф. Как будто я нашла баг в работе робота и могу собой гордиться. Обычно из Кострова слова не вытянешь, и уж тем более о чем-то отвлеченном вроде книги. Раздражение – это уже прямо-таки эмоция, а разве космические мальчики способны на человеческие эмоции?
До конца нашего чаепития Тимур больше со мной не говорит и ровно в шесть встает с места.
Расписание у нас очень четкое.
Понедельник – ко второй паре, вечером я жду Кострова с пяти тридцати до шести.
Вторник – к первой паре, и я должна ждать Кострова в кофейне, но всякий раз он приходит ко мне, и мы работаем, сидя за одним столом.
Среда – ко второй паре, и Костров ждет меня, пока не закончатся занятия, – до пяти. Когда это случилось в первый раз, я не поверила своим глазам!
Четверг – к первой, работаем до шести.
Пятница – к первой, Костров ждет меня.
В понедельник и среду утром мы выходим пораньше, чтобы зайти в кофейню по дороге, потому что Костров любит вкусный американо.
Мы по большей части молчим. Это очень приятная тишина и почти дружба. За восемь дней я умудряюсь подтянуть учебу, сдать пару прошлогодних долгов, за которые получала оценки авансом, и перевыполнить план по домашним заданиям. Чтобы перевод, который нужен к четвергу, я сделала еще в понедельник – это нонсенс! Такого себе даже наша староста не позволяла, а она та еще зануда. Оказывается, что, если ничто не отвлекает, история Европы может быть весьма интересной, а в аудировании нет ничего сложного.
Я дошла до диплома такой тупицей, что даже стыдно. Не виню в этом Егора и наши отношения, он просто прижился во мне, как споры кордицепса, и я сама это допустила. Нужно было прекратить все намного раньше, пересилить себя, уловить, в какой момент любовь превратилась в акт саморазрушения. Быть может, моя квартира давно бы обрела жилой вид, а учеба шла в гору. Я бы знала в совершенстве английский, который когда-то был на неплохом уровне, а теперь одногруппники ушли далеко вперед. Я бы как следует занялась испанским, о чем вообще-то всегда мечтала. Я бы вернула дружбу с Аней. Я бы продала мотоцикл, что стоит в гараже и мучает, как призрак прошлой жизни.
Сейчас мне нравится наблюдать за тем, как Костров сидит и работает. Кстати, я не уверена, что это всегда по учебе. Я негласно приняла тот факт, что чаще всего мы торчим в кафетерии, библиотеке или во дворе до шести, прежде чем идем домой. Кажется, у Тимура Валентиновича по графику в это время заканчивается рабочий день. А еще мне нравится пить кофе из кофейни и тот факт, что его мне покупает Костров.
– Зачем мы выходим так рано? – зевнув, недовольно бормочу я себе под нос однажды утром.
– Сейчас девять тридцать. Это не рано, – отвечает он и делает большой глоток.
У него красивая шея и сильно выпирает кадык, и я слежу за ним во время этих больших глотков, будто могу увидеть что-то новое. Или нарываюсь на ответный взгляд? Это маленькая игра: поймает он меня на подглядывании или нет?
– Но зачем?
– Я привык пить кофе тут, если иду ко второй паре.
– А если к первой?
– То пью кофе дома. Кофейня работает с девяти. – Он закатывает глаза.
Я прикусываю язык. Логично. Так и подмывает сказать, что я все это прекрасно знаю благодаря нерадивому застройщику и столику, стоящему прямо у прозрачного панорамного окна. Это странно – не затемнить стекла, имея привычку сидеть на виду. Но я не задаю лишних вопросов. Даже если это интересно. Так быть не должно – я умею следовать правилам. Мы вообще не дошли до таких откровений, но мне кажется, что все еще впереди. Костров для меня компьютерная игра, где я стремлюсь разблокировать как можно больше «достижений».
– Я думала, ты пьешь воду с лимоном, а не кофе, – не выдерживаю я.
– Так и есть, я просто ввожу тебя в заблуждение.
Это что, шутка? Я ее не поняла, ну и ладно, зато мы похожи на простых друзей, что пьют кофе перед парами. Тимур постоянно посещает какие-то факультативы, встречается с преподавателями, и я всякий раз удивляюсь:
– Где ты все это находишь?
– Не поверишь, но студенты не используют возможности вуза даже на тридцать процентов. Ты знаешь, как много информации в библиотеке?
– Ты что, сидишь в библиотеке? – смеюсь я, и очень зря.
На следующий день я впервые по собственной (почти) воле оказываюсь в библиотеке.
– Итак, Ася, познакомься – это книги! Они совершенно бесплатные, и ты можешь взять с полки любую, – церемонно представляет он.
Я скрещиваю руки на груди и притопываю носком ботинка. Очень смешно.
– Очень интересная система, обрати внимание. Ты берешь книгу тут… – Он вытаскивает из ровного ряда одинаковых корешков томик «Анны Карениной». – Несешь сюда… – Протягивает его библиотекарю, сидящему за деревянной стоечкой. – Ася Лискина.
– Читательский билет оформлен? – улыбается библиотекарь.
Тимур поворачивается ко мне – мол, доставай свой билет.
– Вы шутите? – Я, разумеется, в жизни не была в библиотеке, и билета у меня нет.
– Дай зачетку, – неожиданно требует Костров.
– Нет у меня билета!
– Давай сюда.
Я ищу в сумке зачетку, которая каким-то чудом оказывается с собой, и протягиваю Кострову. Он невозмутимо снимает кожаную обложку, под которой лежит крошечная белая книжечка.
– Что…
– Итак, Ася, знакомься, – терпеливо продолжает он, и на этот раз я даже не против. – Это читательский билет. Его нам выдали на первом курсе в этой самой библиотеке, потому что без него мы не смогли бы брать лекции Суворова. О, ты, кстати, их в библиотеку не сдала.
Я ловлю на себе недовольный взгляд библиотекаря и «Анну Каренину», разумеется, не получаю. Костров смеется надо мной.
– Простите, найду и верну, – бормочу, забирая свой билет.
Ложь, потому что я понятия не имею, куда делись эти чертовы лекции. Суворов – наш историк, напечатал все, что вещал с трибуны, в виде методички и обязал всех взять себе по экземпляру, чем полностью лишил смысла посещать собственные лекции. Зачем писать то, что есть в бумажном виде?
Тимур провожает меня в глубь библиотеки, где я с радостью нахожу в углу за стеллажами очень удобный диван. Там можно развалиться с книжкой, пока Костров занят работой. Самое странное, что я делала в жизни, – это чтение книги в библиотеке. Если бы кто-то изобрел машину времени и отправил сюда Асю-третьекурсницу, она бы решила, что это какаято постановка.
И сейчас, сидя в кафе, я скучаю по тому дивану: с радостью бы прилегла и поспала часик, пока мой фиктивный друг стучит по клавиатуре. Полночи не спала: не могла встать с кровати, чтобы поесть, а от голода не могла спать. Порочный круг.