Искушение - Джойс Майерс (лучшие книги онлайн TXT) 📗

В повозках, пересыпанных колотым льдом, лежали огромные рыбы и угри, совсем недавно выловленные в Ист-Ривер. Лед таял, и сверкающие ручейки бежали по сточным желобам. Повсюду висели связки каштанов, сушеных грибов, бурдюки с маслом и жиром. Быстро расхватывались битые яйца или отдельно белки яиц, куриные крылышки, потроха, плохо ощипанные тушки гусей. Напротив развевались вешалки с поношенными мужскими костюмами за доллар и широкими, новыми, мягкими шляпами за двадцать пять центов. На керосинке варили сосиски. Старая русская женщина терла хрен, сидя рядом с престарелым белобородым итальянцем-точильщиком ножей. Для большей сохранности старички привязали свои станки цепями к худосочным городским деревьям. Слышалось бормотание перепачканного сажей углекопа, продавшего плоды своего тяжкого труда по сорок центов за баррель. [11]

– Вот представитель редкой исчезающей профессии, – Габриель с уважением смотрел на смуглолицего мужчину с усталыми голубыми глазами. – Углежоги интересуют меня с детства. У них странная жизнь. Обычно углежог живет в лесу один, как дикий зверь, рядом с грудой тлеющих дров. Он должен непрерывно следить за огнем, поддерживать его, чтобы дрова не вспыхнули и не сгорели дотла. В этом случае его тяжелая работа превратится в дым, а не в уголь. Если окруженный насыпью костер равен по окружности двадцати-тридцати футам, обжигать древесину приходится около месяца. Человек становится частью костра: внимательный, как любовник, он всегда рядом, спит урывками, никогда не моется…

Дженни взволновала страстная речь Габриеля.

– Тебя привлекает такая жизнь? – спросила она.

– У них нет будущего, – отозвался тот угрюмо.

– Лучше всего чистить зубы угольным порошком, – Рокко широко улыбнулся. – Чудно, когда у тебя черный рот. Потом полощешь рот водой, и зубы становятся белыми, как снег, а дыхание свежим. И еще угольный порошок помогает при расстройстве желудка. От него много пользы.

– Этот город радует меня – сказала Дженни оживленно, и… ошеломляет… Здесь кипит жизнь! – Вокруг раздавались крики чистильщиков обуви, продавцов газет, уличных торговцев. Шумно торговались за каждый пенни покупатели.

– Здесь интереснее, чем дома на масленицу, или на ярмарке, или даже в базарный день. Какое великолепное зрелище – висящие в воздухе рельсы!

– Будь уверена, здесь не так, как в Айове, cara, – Габриель обнял девушку за талию и повел сквозь толпу. Рокко едва успел увернуться от корзины с апельсинами, раскачивающейся на коромысле проходящего мимо разносчика фруктов.

– Большинство из этих людей нашли в себе силы и мужество приехать сюда в поисках лучшей доли. Даже если им не посчастливится, их дети будут жить лучше, счастливее своих родителей.

– Я верю в это, Габриель, – Дженни на мгновение задумалась, – здесь всем будет лучше.

Он рассмеялся.

– Нет, не всем… только некоторым. Ах, милая Дженни, ты – удивительная оптимистка. Надеюсь, над твоим окном всегда будут петь синие птицы.

Когда они проходили под подвесной дорогой, по булыжной мостовой, перед ними скользили их длинные тени. Вдруг в шаге от них появилась и замерла еще одна тень. Потом она сделала несколько быстрых движений, будто танцевала джигу.

– Джоко Флинн! – Дженни резко повернулась. – С вами все в порядке? Я слышала от Габриеля, что у вас были неприятности после того, как вы похитили мою Ингри. Я должна бы возненавидеть вас за то, что вы заставили меня пережить ужасные минуты! Но кажется, вы сейчас в трудном положении.

Небритые щеки Джоко ввалились, грязные волосы были спутаны. Он беспокойно озирался по сторонам. Круглые, темные глаза смотрели устало, настороженно. Выражение его глаз напомнило Дженни об одиноком, умирающем от голода волке, пробравшемся в их амбар однажды суровой зимой. Зверь слабо рычал на перепуганного, громко блеющего, мечущегося от страха козла. Прежде чем отец проколол волка вилами, Дженни прочла в его глазах мольбу о пощаде. В амбар его привели инстинкт и чувство самосохранения. Ей хотелось отпустить бедное животное. «Возможно, – подумала она, – мне пришлось бы когда-нибудь раскаяться в своем поступке». Дженни никогда не забудет предсмертный крик волка.

– Шшш! – зашипел Джоко и украдкой огляделся. Его жилистое тело было напряжено, как струна. – Вы что, хотите, чтобы весь этот проклятый мир узнал, где я? С вашей малышкой на руках я мог бы легко скрыться от тех, кто хочет убить меня… и, возможно, убьет, если найдет. Маленькая Ингри – лучшее прикрытие. Но будьте уверены, я бы никогда не причинил зла этому ангелочку. Кто это? Кто? – он подозрительно уставился на подбежавшего Рокко, который заинтересовался пожарным краном и отстал от них. Над головой загрохотал поезд. – Он похож на Гейба, – пронзительно закричал Джоко, стараясь перекричать шум колес. Его голос прозвучал странно громко в тишине, когда поезд исчез вдали. – Он немного мельче и светлее, словно слегка поблекшая фотография.

– Джоко, познакомься, это – Рокко, – они с любопытством рассматривали друг друга.

– Мое настоящее имя на гэльском языке Сэок. Мой отец – ирландец, мать – шотландка. Им обоим пришлось пойти на уступки, и они зовут меня Джок. Твой тезка – святой, мой мальчик. Он помогал умиравшим от чумы в пятнадцатом веке. Ты должен стать врачом.

Рокко с недоумением пожал плечами.

– Я родился шестнадцатого августа, в день этого святого. Поэтому мне дали его имя, – объяснил он.

– Мне кажется, это предзнаменование, – твердо оказал Джоко, обнимая мальчика за плечи. – Держу пари, твое будущее – медицина.

– Как я могу стать врачом, если я даже читаю с трудом? – огорченно спросил Рокко.

– Посмотри на свои длинные пальцы. У тебя руки хирурга, Рок, мой мальчик. Ну, расскажи о своей работе.

– До сегодняшнего дня я работал на скотном дворе, забивал скот… Но… у меня есть мечта.

– Вот и хорошо. Значит, договорились! – воскликнул Джоко, пританцовывая. – Ты, мальчик, станешь врачом. Коли хочешь, я сам научу тебя читать… если буду жив. – Он снова осмотрелся. – Что с вами случилось за эти три дня? Вы похожи на школьников, сбежавших с уроков. Скажите, можно мне пойти с вами сегодня? Мне все равно куда.

– Сначала мы пойдем в порт искать дядю Эвальда. Конечно, идемте с нами, Джоко, но скажите мне, вам нужно наше общество или наша зашита?

Джоко вспыхнул от гнева.

– У девушки острый язычок, Габриель. Когда-нибудь она из-за него попадет в беду. Ты должен сказать ей об этом.

– Я не имею права указывать Дженни Ланган, как ей себя вести. Она мне не жена и даже не невеста, – в голосе Габриеля слышалось сожаление.

– Извините, Джоко, – Дженни вздохнула. – Улыбнитесь. Сегодня у нас праздник, не испортите его. Сегодня мы веселимся, потому что никто не знает, что будет завтра. Может быть, я буду на пути в Айову и… возможно, мы больше никогда не встретимся. – И снова мысль о разлуке отозвалась болью в сердце. Она взглянула Габриелю в глаза.

Они поднялись по железным ступеням на платформу. Агнелли оделил своих спутников монетками по пять центов. Джоко неуверенно улыбнулся Дженни.

– На этот раз я вас прощаю. Сегодня мы будем есть, пить и веселиться. Вы правы, Дженни, никто не знает, что будет завтра. Завтра любой из нас – ирландский патриот, хорошенькая шведка или итальянский анархист, я говорю о Гейбе, – ну… могут покинуть город или даже эту землю.

– Я – анархист? Почему ты называешь меня анархистом, а? – спросил изумленный Габриель.

– Ну, ты притворяешься не тем, кто ты есть на самом деле. Разве я не прав? – От безысходного невеселого смеха Джоко Дженни оцепенела. Снова и снова она пыталась вспомнить – если, конечно, знала когда-либо значение этого слова.

ГЛАВА 9

– Последний пароход сегодня уже пришел, и пассажиры высадились на берег. Тот, кто не встретил родственников, несомненно, придет завтра, – полицейский на причале – как и большинство в Нью-Йорке – говорил с сильным ирландским акцентом.