Инь-Ян. Китайское искусство любви - Хьюмана Чарльз (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
В Китае существовало четыре традиционных способа смертной казни, исполнителями которой нередко оказывались евнухи. Самый длительный и ужасный метод убийства назывался «разрезанием на кусочки». Начинали этот процесс с макушки, затем наступал черед бровей, щек, носа, рук, груди, причем мастерство палача заключалось в том, чтобы куски мяса оставались висеть на теле. Когда пленник готов был уже потерять сознание, палач вонзал меч ему в живот, хватал за волосы и обезглавливал. Этот метод рекомендовался в том числе и для женщин, «осквернивших себя прелюбодеянием». Самым милосердным было простое отсечение головы двуручным мечом, но этот вид наказания считался и самым позорным, поскольку тело опускали в могилу без головы (ее обычно выставляли на всеобщее обозрение) либо клали голову в гроб отдельно. Это лишало жертву возможности пройти через обычный похоронный ритуал, что означало невозможность воссоединения со славными предками, поскольку тело не войдет в мир иной таким, каким оно пришло сюда. Наименее предосудительным способом смертной казни было удушение. Оно осуществлялось при помощи своего рода распятия жертвы на кресте, в середину которого продевалась веревка. Затем ее завязывали петлей на шее осужденного, после чего кто-либо, стоящий позади креста, тянул веревку вниз. Четвертый способ — получение шелкового шнура лично от императора — часто являлся знаком расположения, а то и почести. В этом случае своим палачом становился сам осужденный.
«Китайский император редко отдает приказ казнить кого-либо, не посоветовавшись со своими приближенными насчет того, нельзя ли избежать казни, не нарушая устои государства. Некоторое время перед подписанием указа о казни он постится. Его императорское величество считает самыми славными и удачными те годы своего правления, когда у него бывает наименьшее количество поводов опустить на своих подданных карающий меч правосудия».
Наиболее влиятельными евнухами нового времени были Ань Дэхай и Ли Ляньин, оба они являлись фаворитами вдовствующей императрицы Цыси (1835–1908). После смерти мужа она стала регентшей при малолетнем наследном принце, но до конца своей жизни эта грозная женщина так и не выпустила из рук реальную власть. Живя в обществе, по-прежнему ориентированном на конфуцианские и традиционные представления о мужском превосходстве, она обратилась за поддержкой к евнухам. Это был взаимовыгодный союз, о котором ей не пришлось пожалеть.
Одна из первых задач главного евнуха Ань Дэхая состояла в том, чтобы повзрослевший наследный принц оставил рычаги реального управления страной в руках императрицы. Этого удалось добиться не силой и не угрозами. Принца уже в раннем возрасте познакомили с гаремными удовольствиями, и сразу же стало ясно, что сей опыт пришелся ему по вкусу. Ань добился того, чтобы наложницы не давали принцу передышки. И главный евнух и женщины старались убедить молодого принца в том, что он унаследовал драконовский дух своих предков. В результате молодой человек очень скоро стал страдать хроническим недугом и оказался на грани слабоумия.
Для вдовствующей императрицы устраивались более изысканные оргии. Ее глубокий интерес к театральным представлениям углубил симпатию, которую она испытывала к Ань Дэхаю, поскольку евнух был талантливым актером. Попойки превращались в пышные маскарады, когда весь дворец становился сценой, и поощрялась экстравагантная одежда. Хотя главный евнух вряд ли был способен удовлетворить все прихоти столь ненасытной женщины, ему поручили секретную миссию подыскивать мужчин выдающихся физических достоинств. Среди них был охранник Жун Лy, быстро продвинувшийся до должности командующего.
Ань Дэхай, равно как и его преемник Ли были гениями вымогательства. Камергер двора и доверенное лицо императрицы, главный евнух увеличивал свое состояние при каждом акте посредничества. Свидания с императрицей, назначения на посты во дворце и в правительстве, даже просьба командующего насчет амуниции и подкреплений — все становилось поводом для вымогательств. Поборы и налоги поступали в виде слитков серебра, шелков и прочих ценных товаров, причем все делилось на три части: половина — императрице, четверть — Жун Лу и в военный бюджет и четверть — главному евнуху. Впрочем, долю императрицы в доходах государства должны были покрывать все ее личные расходы, а поскольку Ань Дэхай ведал всеми дворцовыми счетами, он еще более увеличивал свое состояние за счет своей повелительницы. Так, например, мясо ей обходилось (хотя она об этом и не знала) по цене, в сто раз превышавшей рыночную, каждое яйцо стоило ей два фунта стерлингов, а за развлечения она расплачивалась с артистами по высшим ставкам, которые те когда-либо имели.
Главный евнух, однако, допустил ошибку, заведя какое-то дело вне дворца в отсутствие могущественной покровительницы. Когда он отправился в Шань-дун, губернатор этой провинции Дин Баочэнь нашел предлог обвинить придворного фаворита в «нарушении спокойствия» и в попытке выдать себя за представителя императрицы. Ань Дэхая в итоге обезглавили раньше, чем успел вмешаться двор, а его спутников удавили и сбросили в реку. Затем губернатор отправил императрице послание с выражением преданности.
Ань Дэхая сменил Ли Ляньин, который оставался при императрице в течение следующих сорока лет. Теперь, когда Цыси обрела полную власть и не имела соперников, они составили удачную пару. Главный, евнух Ли показал себя способным администратором: как ястреб он обрушивался на заговорщиков и смутьянов. А в вымогательстве он преуспел даже больше, чем его предшественник. Он также следил за тем, чтобы мужчины — претенденты на престол не достигали совершеннолетия. Подобно Ань Дэхаю он занимал юношей «круглосуточными удовольствиями», а те, кто противился этому, умерщвлялись менее приятными способами. Один из принцев, впоследствии ставший императором Гуансюем, получил право на жизнь, но знал, что когда станет правителем, обязан будет подчиняться приказам императрицы. Он явил свою полную покорность в тот момент, когда его любимой жене, Жемчужной Наложнице, было предъявлено обвинение в неподчинении императрице, и спасти ей жизнь оказалось не в его власти. Главный евнух Ли и слуга по имени Сун выказали презрение юному императору тем, что завернули его несчастную жену в ковер и бросили в колодец во дворце Нин Шоу.
Личные отношения между императрицей Цыси и главным евнухом Ли породили множество рассказов, иногда достоверных, а иногда придуманных, но везде подразумевается, что он был способен ублажать свою любовницу так, как вряд ли бы сумел даже сексуально полноценный мужчина. Б «Историях Летнего дворца» (Шанхай, 1815) анонимный автор описывает способ, при помощи которого Ли привязывал себя к молодым мужчинам так, что их нижняя часть заменяла его собственную, а всем остальным своим телом «он сражался подобно разъяренному льву». Писатель добавляет, что императрица-дракон и евнух-дракон были столь ненасытны, что держали наготове несколько мужчин, ожидающих своей очереди быть взнузданными этой кожаной сбруей. Репутация Ли Ляньина была высока, словно у правителя, и обращались к нему как к Господину Девять тысяч лет (уважительно, но с горечью) по аналогии с обычным титулом императора — «Господин Десять тысяч лет».
В 1908 г., в конце своего длительного правления, императрица стала подолгу болеть. Перед смертью она согласно обычаю обратилась к собравшимся у ее постели: «Трон дракона отныне не должен принадлежать женщине. Это противно законам нашей династии, которые следует соблюдать строже, чем в мое время. Но дать власть евнухам — хуже, чем дать ее женщинам. Судьба династии Мин была столь печальной из-за козней и честолюбия евнухов, да и теперь они несут ответственность за многие наши несчастья».
Несмотря на это предсмертное обвинение, главный евнух Ли Ляньин, которому было уже семьдесят лет, открыто присутствовал на ее похоронах; сохранилась запись о том, что он был единственным из одевших траур, кто выглядел искренне скорбящим.
