Юмор разноликий (сборник) - Зуев Владимир Матвеевич (книги без сокращений txt) 📗
Надо сказать, что были и противники открытия публичных домов, которые шутили, что хорошо иметь публичный домик в деревни, совсем не понимая, что и в деревне живут простые мужики. Был против публичных домов и начальник Фукина Станислав Ильич Кукин. Он говорил, что это так противно, что если у них в городе откроют такой дом, он сразу уедет в далекий Париж, хотя Фукин подозревал, что как раз в Париже уже ничего открывать не надо.
В это время самые продвинутые демократы даже предлагали ввести в стране специальные ваучеры для посещения публичных домов, но в тот момент Чубайс был занят не менее важным делом отключения электричества для поднятия деторождения в городах, и ваучер было придумывать некому.
В городе, где жил Фукин, долго спорили, где следует открыть первый образцовый публичный дом. Местный мэр для данного заведения нашел хорошее местечко в проходном дворе с Седьмой Советской улицы на Восьмой Демократический переулок. Он же и придумал название «Первая ласточка», подразумевая, что будут и другие ласточки, которые принесут на своих натруженных крыльях в город долгожданную весну капиталистического завтра.
К очередному юбилею города новый дом «Первая ласточка» был торжественно открыт. На его презентации, кроме руководства города, включающего и вице-мэра госпожу Голобрюхову, присутствовала городская интеллигенция и куча журналистов, которые через день написали ряд статей о начале новой жизни в городе с пикантными фоторепортажами о первых посетителях открытого заведения, очень похожих на руководство города. Злопыхатели даже отыскали на злополучных фотографиях саму Голобрюхову в костюме небезызвестной Евы.
Все, кто посещал первый городской публичный дом впервые три месяца, только загадочно улыбались на расспросы товарищей и советовали заглянуть туда всем лично. Вскоре воспользоваться их советом решился и сам Фукин. Оглянув нескольких спешащих прохожих на Седьмой Советской улице, наш менеджер юркнул в стеклянную дверь под красной вывеской «Первая ласточка». Фукина встретил седой швейцар в золотистом пиджаке. Фукин узнал в швейцаре бывшего руководителя городской налоговой полиции. Швейцар пояснил, что уже полгода в отставке и решил заняться новым интересным делом. Он также попросил Фукина подождать в фойе, пока не загорится специальное табло. Менеджер стал рассматривать плакаты на стенах, где говорилились всякие ужасные вещи о случайных половых связях. И так там все было нарисовано, что Фукину вдруг расхотелось посещать данное заведение, но в это время загорелось табло, и швейцар толкнул испуганного посетителя за дубовую дверь. Фукин оказался в светлой комнате, где на стенах были изображены различные девушки в очень вольных позах. Играла тихая музыка, и Фукин успокоился и заметил, что из комнаты ведут две двери, на одной из которых было написано «Полненькие», а на другой «Худенькие». Наш менеджер любил все утонченное и открыл дверь к худеньким. Но за дверью был широкий коридор с еще дверьми. На одной было написано «Кареглазые», а на другой – «Голубоглазые». Менеджер направился к голубоглазым. Он попал в небольшой зал, из которого вели уже три двери, на которых было написано: «Брюнетки», «Блондинки» и «Рыженькие». Фукин решился пойти к рыженьким. Однако за дверью он увидел еще две двери с надписями: «Без извращений» и «С извращениями». Тут Фукин задумался, но решил, что раз решился на подобный визит, то тут надо оттянуться по полной программе, то есть, с извращениями. За дверью, где должны были быть всякие извращения, находился зимний сад. Там журчал фонтанчик, и пели птицы в клетках. Фукин уже нисколько не удивился, когда увидел еще две двери. На одной было написано: «Платные услуги», а на другой: «Бесплатные услуги за счет городской администрации». Фукин очень уважал городскую администрацию и поэтому пошел в дверь, где она брала всё на себя.
Фукин толкнул тяжелую дверь и вышел на Восьмой Демократический переулок. Он отрешенно выдохнул и понял, почему все первые посетители рекомендовали посетить образцовый публичный дом лично. Тут открылась служебная дверь, и на переулок вынес ведро мусора швейцар. Он увидел Фукина и спросил, как ему понравилось посещение. Неудачный посетитель только махнул рукой, а швейцар закурил и стал рассказывать, как лучшие социологи разрабатывали план первого заведения, как лучшие дизайнеры оформляли здание. Фукин спросил что-то про девушек. Швейцар усмехнулся, что и проституток никаких у них в штате нет, кроме замдиректора по социальным вопросам, а все сорок сотрудников у них мужчины, включая группу маркетинга. Он добавил, что в новых рыночных условиях без маркетинга никак нельзя. Швейцар хотел еще что-то добавить, но в это время дверь, из которой вышел Фукин, распахнулась, и из неё вывалился потный начальник Фукина Станислав Ильич Кукин. Он сразу заметил своего подчиненного и сказал, что давно хотел посмотреть на новую городскую достопримечательность в порядке культурного отдыха. Фукин подумал, что на халяву все любят не только посмотреть, но и попробовать. И в данном случае он был прав.
Нездешние
Пилот инопланетного корабля первого класса Хрю вылетел на разведку из своей летательной тарелки на маленьком челноке за день до наступления нового земного года. У всех землян было предпраздничное настроение. Оно передалось и Хрю. Из-за этого он потерял бдительность. Облетая на малой высоте фабричные трубы, он на своём челноке выделывал различные петли, приводя в восторг местных уфологов, то есть, этих дурных специалистов по внеземным цивилизациям. Хрю всегда удивляли эти самонадеянные земляне, которые толком не изучили собственную цивилизацию, но, тем не менее, стремились изучить чужую.
Итак, челнок Хрю нёсся в вечернем небе над Фрунзенским районом. По вспышкам хлопушек Хрю определил, что земляне уже приняли этилового спирта и праздновали наступление нового года. Тут из одного из дворов одновременно вылетело три петарды, и врезались в двигатель летящего челнока. Двигатель загудел и заглох. Челнок кувырнулся и шлёпнулся на пустыре у Бухарестской улицы. Хрю вылез из челнока, надев для маскировки просторный китайский пуховичок. Он огляделся и удостоверился, что челнок не вызвал никакого интереса у редких прохожих. Правда, подошёл один покачивающийся мужчина. Он хлопнул испугавшегося Хрю по плечу и сказал:
– Что, братан, немного залетел… То есть, не залетел, а заехал в кювет… Ничего выберешься… Это у тебя случаем не семисотый «Мерс»? Я его никогда не видел, а братва хвалила… Говорили, что у нас в Питере только пара таких….
В это время прохожий заметил, что подъехала милицейская машина с мигалкой, и отправился по своим делам. Подошёл милицейский капитан. Он представился и велел Хрю дыхнуть в трубочку. Хрю дыхнул, и капитан убрал свою трубочку. Он пнул челнок и сказал, что транспортное средство, скорее всего, восстановлению не подлежит, и он вызывает спецтранспорт для транспортировки машины в отстойник разбитых машин.
Хрю не стал дожидаться спецтранспорта, а отправился к ближайшей станции метро погреться. Он понимал, что без связи с кораблём его никто не найдёт. Он знал, что ему придётся смешаться с землянами согласно инструкции «Пси» для потерпевших аварию на Земле.
Через пару дней в поездах метро можно было видеть скособоченную фигуру бедного инопланетянина Хрю в грязном китайском пуховичке. Хрю шёл по вагонам метро, натянув на голову капюшон пуховика, и говорил противным писклявым голосом с инопланетным акцентом:
– Люди добрые, поможите, чем можете… Подайте на пропитание, так как мы отстали и вообще мы нездешние…
Пассажиры метро заглядывали под капюшон и некоторые говорили:
– Э, приятель, как у тебя лицо посинело после праздников… Хочешь опохмелиться?
Но некоторые жалели бедного Хрю и кидали ему в карман мелочь. Хрю благодарил землян и верил, что их доброта поможет ему продержаться до контрольной встречи на таинственной земной станции «Звёздная».
Занятие любовью
У нас порнографии нет. Есть, правда, эротика, но эротика такая, что иной порнографии до неё далеко. Так вот с этой самой эротикой как-то стала у нас забываться любовь. А любовь у нас ещё осталась. И про неё иногда вспоминают. Тут один высокопоставленный хрен как раз недавно про любовь говорил. Правда, про любовь к родине, к нашей родине. А потом он взял, и уехал на другую родину, на историческую. Еле его после этого Интерпол на этой исторической родине нашёл.
