Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия - Конторович Александр Сергеевич
— Понимаю. А что требуется от меня?
— Ну… — генерал-лейтенант закрывает ноутбук и откладывает его в сторону. — Давайте прикинем. Вопрос действительно важный… и несколько щекотливый.
Это где же у него защекотало?
— Дело в том, подполковник, что нам предстоит — пусть и не сейчас, конечно, но налаживать какие-то отношения с соседями. Теми, кто уцелел по ту сторону границы.
— Ну и что?
— Те, по чьей вине была развязана война, я надеюсь, уже не станут к этому времени занимать сколько-нибудь значимые посты и должности. Если вообще уцелели, в чем я несколько сомневаюсь…
Я тоже. Ибо (по странному совпадению) кое-что знаю и на этот счет. Есть (а точнее — были) некие особые группы, которые должны были принять все меры для того, чтобы эти «господа» ненадолго пережили бы свои государства в случае развязывания ими агрессивной войны. Пусть кто-то из них не дошел до цели, кого-то перехватили… но не всех же?
— Допускаю.
— Это хорошо, что вы меня понимаете, — кивает Широков, — давайте пофантазируем. Допустим, мы установили контакт с… ну, с той же Финляндией, например. Договорились о встрече руководства. И вот приезжает от них какой-нибудь мэр города, министр… еще кто-нибудь… А с нашей — соответственно, кто-то аналогичного уровня. Сидят разговаривают — и внезапно выясняют, что в составе нашего руководства присутствует человек, отдавший приказ о ракетно-ядерном ударе уже после окончания войны… Как вы думаете, что они будут чувствовать?
— Что с нами надо вести себя вежливо — ракеты еще есть…
Генерал-лейтенант аж поперхнулся.
— Ну, вы и даете! — качает он головой.
— Я не ангел — всепрощением не занимаюсь. Добро должно быть с кулаками!
— М-м-да… — Широков чешет в затылке. — Фиговый из вас министр иностранных дел выйдет…
— Как сказать…
— Я вас не осуждаю — иного решения быть просто не могло. Наверное… Но вот видеть перед собой человека, по чьей вине одной ядерной плешью стало больше — не каждый захочет.
— Угу. Это я от врожденной злобности так поступил, надо полагать? А те, кто по нам ракетами вдарил, — они все белые и пушистые?
— Но не ядерными же!
— Были бы такие — шарахнули, не раздумывая. Химией же стреляли. Стреляли. Пальнули бы и ядерными — но не нашлось…
— Но наш ответ сочтут чрезмерно жестоким!
— Ну и что? Не фиг было сюда лезть! Как потопали — так и полопали! Им, стало быть, войну развязывать можно. А мы — терпеть должны? Не поймет вас местный народ, товарищ генерал-лейтенант.
— Здесь — еще не весь народ, Сергей Николаевич, — мягко замечает замдиректора ФСБ. — Мы обязаны думать и о других. А они устали от войны! Вас могут не поддержать наши же граждане! И мы просто обязаны учитывать и их мнение тоже…
— Интересно, товарищ генерал-лейтенант, у вас там, случаем, парочка правозащитников не окопалась в руководстве?
— Что ж вы, право слово, о нас так плохо думаете? — обижается Широков. — А то я не знаю, что собой представляет данная публика. Нет уж, нам такие кадры не нужны.
Словом, общего языка мы не нашли.
В этот раз.
Наверное, будут и другие встречи, на которых меня станут подо что-то еще подписывать.
Не знаю.
Устал я.
От всего устал — ничего уже не хочу. Спать хочу, тепла мне не хватает!
Что-то мелькнуло на периферии зрения, какое-то слабое движение…
Сворачиваю в сторону (домой я пошел пешком, отказавшись от предложения подвезти) и делаю несколько шагов.
Котенок.
Совсем еще маленький.
Серенький и трогательно усатый.
Сжался весь в комочек и смотрит на меня черными бусинками глаз.
— Иди сюда, — протягиваю ему руки. — Жаль, что покормить тебя нечем, но дома есть. Пойдешь со мною?
Он обнюхивает мои ладони и внезапно делает шажок вперед. Разъезжаются в стороны маленькие лапки — да ты совсем еще крошка!
Подхватываю почти невесомое тельце и прячу котенка за пазуху.
— Грейся, тут тепло…
Пока я дошел до дома, котенок уже пригрелся и тихонечко посапывал носиком. Он даже не проснулся, когда я осторожно выкладывал его на одеяло.
А вот покормить… с этим оказались проблемы. Мяса такие малыши вроде бы не едят еще, а молока у меня нет. Пришлось побеспокоить хозяйку. Против моего ожидания, Ольга Ивановна ничего не сказала и не стала мне пенять на то, что я притащил с улицы непрошеного гостя.
— Да уж прокормим котейку-то… — покачала она головой. — Не переживай… надо же, кота пожалел…
Неужто я и впрямь теперь всем кажусь каким-то монстром?
— Присаживайтесь, товарищ майор! — Широков привстал с места навстречу вошедшему. Протянул руку, которую Лизунов пожал. И опустился на предложенное место. Повернулся влево-вправо, осматривая помещение.
— Ну что ж, Михаил Петрович, — первым начал разговор генерал-лейтенант. — Моя должность вам известна, о вашей я тоже несколько осведомлен… так что уж позвольте без экивоков.
Лизунов молча наклонил голову — согласен.
— Насколько я в курсе дела, у вас на дежурстве осталась одна ракета…
— У меня — да, — снова кивнул головой ракетчик.
— То есть? — слегка опешил генерал. — Позвольте… есть и еще… э-э-э… подобные позиции? Я вас правильно понял?
— Правильно, товарищ генерал-лейтенант.
— Ничего себе… — замдиректора ФСБ вытер пот со лба. — Прошу понять меня правильно… но подобные новости… несколько озадачивают.
— Странно, — пожал плечами майор, — вы же замдиректора весьма серьезной организации — и таких простых вещей не знаете?
— Да бросьте, Михаил Петрович! Я всю дорогу отвечал за международное сотрудничество, за координацию усилий по борьбе с терроризмом… и сопутствующими проблемами. Подобные сведения меня впрямую не касались и нам не доводились — не наша епархия.
— А как тогда понимать ваше появление здесь? Да еще в таком… г-м-м… качестве? Или нам следует ожидать тут еще кого-то?
— Да как вам сказать… — потер рукой подбородок генерал. — Перед самым началом всего этого бардака меня направили в данные края — с инспекцией, так сказать… вот и вышло, что когда пошли ракеты, меня и ряд других ответственных лиц препроводили в соответствующее укрытие. Как и полагалось по инструкции. В строгом соответствии с ней, после того как стало ясно, что никто из членов правительства на связь так и не выйдет…
— Совсем никто?
— Замминистра культуры есть, — признался Широков. — Как раз киностудию новую открывать прилетел… Предлагаете ему бразды правления передать? Бывший кинорежиссер… опыт есть — кино снимать умеет.
— У нас и своего кина… — хмыкнул майор. — До сих пор хохочем!
— Именно поэтому, — развел руками генерал, — я и принял командование. Всем, что уцелело, и всеми, кого удалось найти. А поскольку связь у нас работала, найти удалось многих… правда, легче нам с того не стало.
— Могу себе представить, — согласился Лизунов. — Действительно, вам не позавидуешь.
— Так уж сложилось, — продолжил генерал, — что и некоторые аспекты деятельности подполковника Рыжова…
— Подполковника? — приподнял бровь Лизунов.
— Ему было присвоено очередное звание. За день перед тем, как…
— Понятно.
— Так вот, Михаил Петрович, некоторые нюансы этого задания были неизвестны даже мне! А я все же не последний человек в ФСБ! Но среди моих сопровождающих нашелся офицер, который курировал здесь данную операцию. После его доклада мы и стали вас искать…
— Долго что-то искали…
— Так и прочих забот хватало! Сколько сил угрохали только на восстановление связи… и сказать-то не могу! Но, как видите, мы здесь.
— Понятно. Ну, а от меня что требуется?
— В смысле? — озадаченно посмотрел на собеседника генерал. — Не понял…
— В самом прямом, товарищ генерал-лейтенант. С помощью ракет поля не пашут! Вот дров нарубить… это мы завсегда!
— Нет уж, Михаил Петрович! Хватит уже дров! И так их… наломали столько, что еще лет двадцать там ничего расти не будет.
