Холодный мир - Риддл А. Дж. (читать полную версию книги txt) 📗

В этот момент в комнату вбегает сотрудник НАСА. Отозвав Фаулера в сторону, он что-то шепчет ему на ухо. До меня долетают только обрывки фраз.

– Облака мусора разделились… …пробоина… …повреждение тепловой защиты.

Он что-то показывает Фаулеру на ноутбуке, от чего глаза директора НАСА расширяются. Он отворачивается от человека, делает несколько шагов, закусив губу, а затем возвращается и говорит тихо и быстро, так что я с трудом могу разобрать слова.

– Мы ничего не можем сделать. По крайней мере, сейчас. Просто постарайтесь сохранить ей жизнь как можно дольше.

17

Эмма

Придя в себя, я чувствую, насколько ослаблена и разбита. В голове такой туман, как будто меня похитили, избили и бросили на обочине.

Превозмогая боль, я скольжу взглядом по терминалу, на котором уже выросла целая гора сообщений. Я пытаюсь их прочитать, но ничего не выходит – меня неумолимо клонит в сон.

Встряхнув головой и подвигав руками, я пытаюсь проснуться, ведь сон сейчас означает смерть.

Руки трясутся, но я все равно дотягиваюсь до стилуса, чтобы написать ответ.

Надо перечитать ранние сообщения, пока я жду ответа. Так, они спрашивают о моем состоянии, потом сообщают о том, что капсула повреждена облаком осколков (теперь понятно, почему меня болтало, как пинбольный шарик). Потом они говорят, что берут управление на себя и что я должна держаться (поздновато).

Следует долгая пауза, перед тем как приходит ответ.

Меня ничто не волнует так, как человек, говорящий мне, чтобы я не волновалась. Хотя, на самом деле, еще больше меня волнует, когда я слышу, что капсула, в которой я нахожусь, висит в космосе в двухстах милях над поверхностью Земли и центр управления полетом – внимание! – решает проблему. При всем своем крайне небольшом опыте романтических отношений я понимаю, что решать проблемы – это то, что может эти самые отношения спасти. Однако когда тебе предстоит вход в атмосферу на скорости в семнадцать тысяч миль в час, решать проблему – не самое лучшее занятие. Это может вас убить.

Проблема в очень высокой температуре. У «Союза» снизу имеется тепловой экран. Он отделяется, сгорая и защищая капсулу при входе в атмосферу. Жар в этот момент запредельный, несколько тысяч градусов Цельсия, и этого достаточно, чтобы расплавить керамические слои обшивки. Не знаю, как это все сконструировано – думаю, довольно просто – но я уверена, что если в стенке капсулы есть дыра, то сгорю заживо.

Впрочем, это не единственный способ умереть в космосе. У меня может закончиться кислород, еда, вода и топливо. Даже если я сама еще смогу продержаться какое-то время, топливо необходимо, чтобы поддерживать капсулу на орбите и не упасть на планету.

Я открываю терминал и пишу единственную фразу, о которой сейчас могу думать.

Я должна что-то сделать, а потому решаю осмотреть дыру в обшивке, закупоренную телом Сергея. Нельзя допустить даже малейшей утечки воздуха. Возможно, все не так уж и плохо, но для того, чтобы залатать пробоину, я должна выйти в космос. Хотя какая разница, если тепловой экран поврежден. Но об этом лучше не думать; не хватало мне еще сойти тут с ума.

Чтобы занять себя (а заодно и проснуться), я дважды пересчитываю запасы еды и воды, просматриваю все три аптечки. Выглянув в иллюминатор, когда капсула проплывает над Северной Америкой, я беру стилус и начинаю писать письмо сестре. Пользоваться стилусом не очень удобно, но еще более неудобно подбирать слова. Мне так много хочется ей сказать, но в то же время о многом я должна молчать.

Центру управления:

Когда позволит время, передайте это письмо моей сестре.

Спасибо.

Дорогая Мэдисон,

На МКС случилась авария. Ничьей ошибки в этом нет, причина в необычном солнечном феномене. К несчастью, я спаслась, но моя команда – нет. Я пыталась им помочь, но…

Я вытираю выступившую слезу. Но потом все же сдаюсь и отпускаю стилус, который, словно бегущая собака, сначала до предела натягивает шнур, а потом отбрасывается назад.

Плавая внутри капсулы, я плачу и плачу, заново переживая все те эмоции, которые испытала за последние двадцать четыре часа.

Все, что у меня есть, – это время. Я заброшена на небесный остров без шанса возвращения домой, и это мое письмо – что-то вроде сообщения в бутылке для моих родственников и друзей. Нужно все сделать правильно, поэтому я стираю последнюю строчку и продолжаю:

Моя команда не спаслась. Они были хорошими людьми, лучшими (в отличие от меня).

Не грусти обо мне. Я представляла себе риск, когда отправлялась сюда. Космос был моей мечтой, и, несмотря на то что всегда знала, КАК это может закончиться, я рада, что столько времени провела внутри своей мечты.

Я хочу сказать кое о чем. Ожерелье от «Тиффани», которое мне подарила мама, отдай, пожалуйста, Аделин. Я не думаю, что мне еще придется использовать оставленные на Земле вещи. Во время грядущей Долгой Зимы они ничего не будут значить, так что не трать на них свое время. Вы с Дэвидом и детьми должны поехать в одну из обитаемых зон или спрятаться под землю, если вдруг строят такие колонии. Я понимаю, как это звучит, но ты должна довериться мне. Продай все, что можешь, и уезжай. Не оглядывайся, пожалуйста. Если я сейчас ошиблась, то ты просто начнешь все с начала, а если нет – вы не сможете иначе спастись.

Очень тебя люблю.

Эмма.

Стоит мне отправить письмо, как тут же приходит ответ.

Отодвинувшись от экрана, я понимаю, что ради этого стоило спастись. Внезапно я чувствую, что мне стало лучше, даже несмотря на то, что я понимаю, что никогда не выйду из этой капсулы.

18

Джеймс

Фаулер поднял глаза на команду, как будто удивившись, что мы еще тут.

– Что ж, как понимаем, есть много переменных, влияющих на нашу возможность достичь артефакта Альфа. В конце концов, надо залить столько горючего, чтобы доставить на место все научное оборудование, без которого мы вообще не сможем понять, что же мы нашли.

В разговор вступает Чэндлер.