Очень храбрый человек - Пенни Луиза (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
В машине агент Клутье спросила:
– А что с Вивьен? Что мне сказать Омеру?
– Я позвоню ему, когда мы выедем с нагорья и поймаем сигнал.
Дождь лупил по лобовому стеклу. Тучи висели низко, смешиваясь с туманом, цепляющимся за лес.
– Но я хотя бы могу остаться на этом деле? Продолжить ее поиски?
– Вы будете действовать в соответствии с приказом, агент Клутье, – сказал Гамаш. – Как и я.
Он посмотрел в сторону леса, где невидимая Белла-Белла несла свои воды в долину. И в деревню Три Сосны.
Рут стояла на каменном мосту, наблюдая за работой, кипевшей вокруг.
Жители деревни, все как один, наполняли мешки песком. Они занимались этим почти каждую весну, но до сих пор это была лишь мера предосторожности, превратившаяся в традицию, которая переросла в застолье. В празднество. Так они отмечали окончание долгой зимы.
Весеннее половодье совпадало со временем сбора кленового сока.
Они заполняли мешки песком и устраивали по случаю варки кленового сиропа вечеринку с печеными бобами и блинчиками. В котлах бурлил сок, выкипая до состояния сиропа. Играл скрипач, а дети и Габри стояли вокруг котлов и ждали, когда сладкую жидкость выльют на снег, где она превратится в подобие мягкой карамели, называвшейся tire d’erable.
Пока матери и отцы, друзья и соседи наполняли мешки для строительства стены вдоль Белла-Беллы, дети и Габри накручивали tire d’erable на прутики и лизали кленовые конфетки, наблюдая за тем, как возвращаются из леса лошади с новыми ведерками, полными сока.
Таким было праздничное окончание зимы. В конце концов, река никогда не выходила из берегов. И причин для беспокойства не возникало.
Но нынешний день мало походил на праздничный. Скрипач держал в руках лопату. Дети сидели в безопасности в церкви Святого Томаса – здешнем эвакуационном центре. Никакой tire d’erable. Только усталые и вспотевшие жители деревни.
Рут стояла под дождем со снегом и смотрела, как они наклоняются, распрямляются и снова наклоняются, наполняя мешки, словно в каком-то языческом ритуале.
– «Я сижу, где посажена, созданная из камня и желания, выданного за действительное», – зашептала Рут строки из своего стихотворения, глядя, как наклоняются и распрямляются ее соседи и друзья. Сгибаются и орудуют лопатами. – «Будто божество, убивающее ради удовольствия, может и исцелять».
По указанию Рут жители деревни выстроились в две цепочки, по которым передавали мешки к берегу, где их укладывали один на другой. Стену строили по обоим берегам Белла-Беллы.
Старая поэтесса отвернулась от созерцания потных и грязных соседей и посмотрела вверх по течению реки.
Рут старалась, чтобы на ее лице не отражались чувства, владевшие ею. Жевала щеки, чтобы скрыть страх. До недавнего времени река была бежевой от пены, а теперь она стала почти черной. Бурление становилось все более и более яростным. Вода подхватывала с самого дна грязь, осадочные отложения и бог знает что еще. То, что лежало без движения десятилетиями, а то и столетиями, теперь было поднято на поверхность. Сгнившее. Разложившееся.
Рут наблюдала за тем, как вспухшая река несет с гор обломки льда, ветки деревьев. Набрасывается на них. Захватывает, а потом дробит.
Но рано или поздно затор станет слишком плотным. Обломки скопятся в непреодолимую преграду. Преграда перестанет пропускать воду. И тогда?..
До сего дня жители деревни считали Белла-Беллу дружелюбным, мягким существом. Она никогда не обижала их.
Но теперь казалось, будто кто-то, кого они хорошо знали, кто-то, кого они любили и кому верили, обратился против них. Только одна вещь могла бы потрясти их сильнее: если бы три громадные сосны в центре деревни сорвались со своих корней и напали на деревню.
Габри и Оливье раздавали горячие напитки. Чай, кофе, горячий шоколад, бульон. Месье Беливо, владелец магазина, и Сара, хозяйка пекарни, разносили на подносах сэндвичи. Сыр бри, толстые куски ветчины под кленовым соусом и руккола на багетах, круассанах и pain ménage [18].
Но наибольшей популярностью пользовались сэндвичи, которые приготовила Рейн-Мари, прежде чем занять место среди тех, кто наполнял мешки.
– Боже мой, – сказала Клара, вгрызаясь в сэндвич. – Пальчики оближешь!
Ее перчатки промокли насквозь, большие руки дрожали от холода.
– У тебя что? – спросила Мирна, откусывая громадный кусок багета.
– Арахисовое масло и мед на тостовом хлебе, – неразборчиво произнесла Клара, завязнув языком в арахисовом масле.
– Мамочка-мама! – вскрикнула Мирна, выскочила из своего ряда и принялась искать глазами Сару. – Я тоже хочу такой.
– Вот, – сказал Билли Уильямс. – Возьми мой.
Умирая с голоду, он предложил ей половинку своего сэндвича.
Мирна улыбнулась и покачала головой:
– Ничего. Я найду для себя. Но спасибо.
Билли посмотрел ей вслед, потом опустил глаза на свой промокший сэндвич. И понял, что у него нет ничего такого, чего хотела бы Мирна.
Она была недостижима, и он боялся, что будет томиться по ней до второго пришествия.
Габри подошел к мосту и предложил Рут кофе:
– Я плеснул туда бренди.
– Не надо, – ответила старая поэтесса, перекрикивая рев реки. Она потянулась к кружке, над которой поднимался парок. – Я выпью бульона.
Габри побледнел. Он понял: это знак конца света. Рут никогда не отказывалась от выпивки.
Он посмотрел вниз и увидел, что река не просто злится, она сходит с ума. Словно все унижения, происходившие на всех водных путях в Новом Свете на протяжении многих поколений переселенцев, всплывали на поверхность.
Подъем воды был не протестом, а отмщением.
Габри едва слышал собственные мысли за ревом реки.
Наверное, думал он, спускаясь с моста, такой звук издает душа, которую тащат в ад.
Гамаш лихорадочно обдумывал ситуацию. Догадались ли они открыть водоотводы по всей провинции?
Больницы нужно перевести на режим чрезвычайного положения. Нужно связаться с другими провинциями, сообщить, что может понадобиться помощь. Необходимо защитить водофильтровальные станции. Держать наготове команды гидроэнергетиков, если потребуется восстанавливать подачу энергии. Задействовать армейские резервы и группы быстрого реагирования. Ввести режим чрезвычайного положения.
Неожиданное катастрофическое явление, природное или нет, несло с собой хаос. Места пасторальные и столь любезные глазу мгновенно превращались в зону военных действий.
Население, непривычное к чрезвычайным ситуациям подобного рода, нуждалось в объединении и руководстве. И в сохранении спокойствия.
Жизненно важно было держать все под контролем.
Гамаш постарался перестать думать об этом. И запретил своей руке лезть в карман за телефоном, чтобы звонить в Управление по чрезвычайным ситуациям. Звонить своему преемнику в Квебекской полиции. Звонить премьер-министру. И говорить им всем, что нужно делать.
Вместо этого он сделал глубокий вдох, откинулся на спинку пассажирского сиденья и заставил себя успокоиться.
Это больше не входило в его обязанности. В зону его ответственности. Они сами знают, что им делать. Он им не нужен.
И все же он чувствовал себя пловцом, рассекающим волны вдали от берега. Пловцом, который видит, как на суше разворачиваются какие-то ужасные события, но не в силах остановить их. Или хотя бы помочь.
Как только они спустились с нагорья, его телефон разразился кучей сообщений.
Первым делом Гамаш попытался связаться с Рейн-Мари, но сумел дозвониться только до Оливье в бистро, а тот уже позвал Рейн-Мари.
– У нас все в порядке, Арман. Конечно, готовим мешки. Но никакой паники.
– Рут не…
– Не подложила ли она снова валиум в горячий шоколад? – спросила Рейн-Мари. – Non. Но я абсолютно, абсолютно спокойна.
Правда, голос ее звучал устало.
– Ну а как там на самом деле? – спросил Гамаш.
