Цитадель - Кронин Арчибальд Джозеф (мир бесплатных книг .txt, .fb2) 📗
– У моего деда была такая же точно штука, – решительно прервал его Эндрю, – но он ее кому-то отдал.
Когда они шли по коридору обратно, Кристин хохотала.
– Бедняга! – сказала она. – До сих пор никто не смел насмехаться над его прекрасным прибором.
В ту минуту, когда они входили в холл, появился и Фредди Хэмптон. Выскочив из такси, он вошел в отель, а за ним мальчик нес его клюшки для гольфа. Хэмптон сразу увидел Эндрю и Кристин и направился к ним с широкой, подкупающей улыбкой:
– Привет! Привет! Вот вы где! Извините, что опоздал. Ужасно хотелось выиграть. Никогда в жизни не видывал, чтобы кому-нибудь так везло, как этому парню. Ну, Эндрю, рад опять с тобой увидеться. Все тот же прежний Мэнсон. Ха-ха! Но почему ты не купишь себе новой шляпы, мой милый? – Он приятельски, с развязной и шумной приветливостью похлопал Эндрю по спине, и его смеющиеся глаза охватили одним взглядом и Эндрю, и Кристин. – Познакомь же меня, разиня! О чем ты только думаешь!..
Они уселись за один из круглых столиков. Хэмптон решил, что всем надо до обеда выпить чего-нибудь. Щелкнув пальцами, он подозвал лакея, который со всех ног бросился на его зов. Затем, попивая херес, стал рассказывать им подробности своего состязания в гольф…
Розовощекий, с светлыми, напомаженными бриллиантином волосами, в костюме прекрасного покроя, из рукавов которого высовывались манжеты с запонками из черного опала, Фредди представлял собой симпатичного молодого человека, не красивого – черты лица у него были очень уж заурядные, – но добродушного и остроумного. Пожалуй, он был немножко самонадеян, но, когда хотел понравиться, ему это удавалось. Он легко сходился с людьми. Но, несмотря на все это, в университете доктор Мьюир, патолог и циник, однажды сказал ему угрюмо перед всей аудиторией: «Вы ничего не знаете, мистер Хэмптон. Ваша голова подобна воздушному шару и наполнена только газом самообожания. Но такой, как вы, никогда не пропадет. Если вам удастся, надув преподавателей, пройти через те детские игры, которые у нас здесь называются экзаменами, то я вам предсказываю большое и блестящее будущее».
Обедать они пошли в ресторан, так как для обеда в отеле все трое не были одеты подобающим образом. Фредди, правда, сообщил, что ему сегодня вечером придется переодеваться во фрак: предстоит танцевальный вечер, ужасно скучный, но он должен там показаться.
Небрежно заказав обед по карточке, где все названия невероятно отдавали медициной: «суп Пастер», «камбала мадам Кюри», «говяжье филе а-ля Съезд врачей», Фредди принялся с драматическим жаром вспоминать былые дни.
– Никогда бы не подумал, – закончил он, качая головой, – что старина Мэнсон похоронит себя в долинах Южного Уэльса.
– А вы полагаете, что он окончательно себя там похоронил? – спросила Кристин с несколько натянутой усмешкой.
Наступило молчание. Фредди оглядел зал, битком набитый посетителями, улыбнулся Эндрю:
– А какого ты мнения о съезде?
– Мне кажется, – сказал нерешительно Эндрю, – он полезен тем, что дает возможность идти в ногу с прогрессом.
– В ногу с прогрессом! Да я за всю неделю не был ни на одном заседании их дурацких секций. Нет-нет, дружище, важно не это, а то, что на съезде встречаешься с людьми, заводишь знакомства. Ты представить себе не можешь, каких влиятельных людей я успел расположить к себе за эту неделю. Вот для того-то я и приехал на съезд. Вернувшись в Лондон, я им позвоню по телефону, стану бывать у них, играть с ними в гольф. А там – помяни мое слово – с их помощью налажу свои дела.
– Я не совсем понимаю тебя, Фредди, – сказал Мэнсон.
– Боже мой, это так же просто, как расколоть полено! Я пока остаюсь на службе, но уже присмотрел себе славный кабинетик в Вест-Энде, на дверях которого шикарно будет выглядеть изящная медная дощечка с надписью: «Фредди Хэмптон, бакалавр медицины». Когда эта дощечка появится на дверях, мои новые знакомые будут направлять ко мне пациентов. Ты же знаешь, как это делается между врачами: взаимные услуги. По пословице: «Почеши мне спину, а я тебе почешу». – Фредди с наслаждением отхлебнул глоток белого вина и продолжил: – Кроме того, полезно потолкаться и среди мелкой провинциальной братии. Иногда они тоже могут прислать мне в Лондон подходящую дичь. Да вот хотя бы ты, старина, – через год-другой и ты будешь направлять ко мне в Лондон пациентов из вашего – как бишь его? – Блэн… ну, не помню, как оно называется.
Кристин быстро глянула на Хэмптона, как будто хотела что-то сказать, но сдержалась. Она больше не поднимала глаз от тарелки.
– Ну а теперь расскажи о себе, Мэнсон, сын мой, – сказал Фредди с улыбкой. – Что у тебя нового?
– Да ничего особенного. Я принимаю в бревенчатой амбулатории, делаю в среднем тридцать визитов в день. Лечу большей частью шахтеров и их семьи.
– Невелик успех! – соболезнующе покачал головой Фредди.
– А я очень доволен, – спокойно возразил Эндрю.
Вмешалась Кристин:
– Но ведь тут настоящая работа!
– Да, вот недавно, например, у меня был очень интересный случай, – сказал Эндрю. – Я даже написал заметку в «Журнал».
Он коротко описал Хэмптону болезнь Имриса Хьюза. Но хотя Фредди усиленно делал вид, что слушает с интересом, глаза его все время шныряли по залу.
– Да, это блестяще, – заметил он, когда Мэнсон закончил. – А я думал, что зоб встречается только в Швейцарии или где-то там еще. Во всяком случае, ты, надеюсь, содрал с него за это дело кругленькую сумму. Да, кстати, о гонорарах. Сегодня один парень сообщил мне самое лучшее решение вопроса о гонораре. – Фредди опять оживился, увлеченный поданной ему кем-то сегодня идеей получать плату за визиты наличными. Его красноречивые разглагольствования продолжались до самого конца обеда. Наконец он встал, бросив на стол салфетку. – Пойдемте пить кофе на террасу. Мы закончим там нашу конференцию.
Без четверти десять его сигара была докурена, запас анекдотов иссяк, и Фредди, тихонько зевнув, посмотрел на свои платиновые часы-браслет.
Но Кристин его предупредила. Она весело взглянула на Эндрю, выпрямилась и спросила:
– Нам как будто пора ехать?
Мэнсон хотел было возразить, что до отхода поезда еще полчаса, но Фредди сказал:
– А мне, пожалуй, надо собираться на этот проклятый бал. Неудобно задерживать компанию, с которой я иду. – Он проводил их до дверей и долго и дружески прощался с обоими. – Ну, старина, – пробормотал он, в последний раз пожав руку Эндрю и фамильярно потрепав его по плечу, – когда я повешу вывеску в Вест-Энде, то не забуду тебя известить.
Выйдя на теплый вечерний воздух, Эндрю и Кристин молча шли по Парк-стрит. Эндрю смутно понимал, что вечер вышел не такой удачный, как они рассчитывали, во всяком случае – обманул надежды Кристин. Он ожидал, что она заговорит, но Кристин молчала. Наконец он сказал неуверенно:
– Боюсь, вам было очень скучно слушать все эти больничные истории.
– Нет, – возразила Кристин, – мне они вовсе не показались скучными.
Оба помолчали. Затем Эндрю снова спросил:
– А Хэмптон вам не понравился?
– Не особенно. – Она вдруг повернулась к нему. Сдержанность ей изменила, глаза сверкали благородным негодованием. – И такой-то вот, напомаженный, сидит весь вечер и глупо ухмыляется да еще смеет обращаться с вами покровительственно!
– Покровительственно? – повторил удивленный Эндрю.
Она сердито кивнула:
– Он был просто невыносим. «Один парень сообщил мне наилучшее решение вопроса о гонораре». И это сразу после того, как вы ему рассказали о замечательном случае с Имрисом! И еще назвал эту болезнь зобом! Даже я знаю, что это как раз обратное явление. А его предложение направлять к нему пациентов! – Она скривила губы. – Дальше уж некуда! – Она докончила, совсем рассвирепев: – Ох, я едва сдерживалась, так меня злило то, что он считает себя выше вас!
– Не думаю, чтобы он считал себя выше меня, – сказал Эндрю озадаченно. – Правда, он сегодня произвел впечатление человека, занятого только самим собой. И это, может быть, просто такое настроение. Он самый симпатичный человек из всех, кого я знаю. Мы были очень дружны в университете. Вместе зубрили.
