Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия - Конторович Александр Сергеевич
— А вы умный человек! Ни одного противоречия не нахожу — все правильно изложено.
— Так оно и есть.
— Не так… И вы это знаете. Ладно, не вышло у нас с вами разговора, жаль… Подумайте, время пока еще есть…
Вернувшись в камеру, долго сижу на краю лежанки. Прочие ее обитатели мне не особо докучают, самый приставучий позавчера схлопотал по рылу, и на всех остальных это произвело должное впечатление. Так… все идет, как меня и предупредили. Нарисовался-таки представитель заказчика. Теперь вся надежда только на тех, кто сейчас остался за этими стенами. Очень бы хотелось надеяться на то, что уж они-то не зевнут.
Через пару часов, аккурат перед ужином, в камеру подсунули еще одного постояльца. Мужик уже в годах, по обрюзгшей ободранной морде легко читалось его недалекое прошлое и предполагаемое будущее. Войдя в камеру, он понуро застыл у дверей. Желающих пустить его на ночлег рядом с собой тут явно не наблюдалось. Вздохнув, он снял с себя пиджак и, свернув, положил на пол. Уселся и тут же охнул, схватившись за поясницу.
— Эй, страдалец! — негромко окликаю его. — С краешка место есть. Только сразу предупреждаю, набздишь или еще что — на полу у двери спать будешь!
— Благодарствую! — обрадованно откликается он. — Я тихонечко!
А разит от него…
— В ногах лежать будешь!
— Да-да! — соглашается мужик. — Я туточки, тихонько!
Утром допроса не было. Часам к одиннадцати нас всех вывели во внутренний дворик — подышать воздухом.
Первое время дежурный полицейский еще поглядывал в нашу сторону, потом достал из кармана сигареты и щелкнул зажигалкой.
— Ну, как тебе тут? — еле слышно прошептали у меня за спиной.
— Хреново, Степаныч! Сил больше терпеть нету уже. Так и заехал бы в рыло некоторым особо упертым здешним обитателям.
— Обожди пока. Нельзя тебе себя раскрывать. Все дело псу под хвост пойдет.
— Да знаю я… Что там с генералом? Неужто и впрямь помер?
— Хуже, Сережа. Застрелился Петрович.
— Как это?
— Шансов не было. Против химии он не потянул бы. Зато двоих с собой забрал.
— Кто?
— Из наших… есть еще такие… христопродавцы.
— И что на службе?
— Сообщили, мол, инфаркт. Бумаги описали сразу же, искали долго.
— Еще кто?
— Профессор. Этот на машине разбился.
— Сам?
— Оторваться от хвоста пытался. Так что, сам понимаешь — все концы в воду.
— Я еще есть. Самое время и меня… того…
— Сбрендил? Про тебя, кроме меня, и не знает никто. И эти… дюже шустрые, только догадываются. Толком же ничего и не понятно никому.
— А мой отчет?
— Нет никакого отчета. И не было никогда.
— Понятно…
— Срок тебе, скорее всего, припаяют. За боеприпасы и мордобой. Ничего, тут мы им подгадим основательно, много не дадут. Алкаша твоего еще вчера грузовик сбил… не повезло… меньше пить надобно… Совсем всерьез тебя тащить нельзя, поймут, что нужен, и тогда уже вцепятся изо всех сил. А так… на зоне кого надо предупредим. Сделают тебе УДО.
— Так этот, визитер вчерашний, намекал, что раскусил меня.
— Полковник Михалков. Второй главк. Умный, собака, оттого и опасен. Хоть и полковник, но одна из ключевых фигур. Как ты вывернулся?
— Переключил его внимание на мои забугорные дела. Он и схавал.
— Ой ли?
— Схавал, Степаныч. Но колоть дальше будут, это точно. Я ваше предупреждение прочитал, оттого и подыграл им в нужном направлении (не зря же я настенно-подъездную писанину изучал…).
— Месяц продержись. За это время все зачистим, комар носа не подточит.
— Копию… куда?
— Коту под муда! Не слышал я ничего, и ты мне ни о чем таком не говорил! Все! Затихли, вертухай идет!
Помахивая в воздухе дубинкой, к нам вразвалочку направлялся дежурный полицейский…
К вечеру, опять-таки перед ужином, залязгала дверь. Черт возьми, это уже становится традицией! Подсаживать к нам кого-то перед вечерней кормежкой.
— Эй, болезные! — гаркнул с порога дежурный. — Похватали хабар и шустро слились отсель направо по коридору.
Народ загомонил, собирая свой нехитрый скарб.
— Рыжов, остался! — Дубинка дежурного указала мне на лежанку. — Сел и затих!
Уже выходя из камеры, Могутов обернулся. И я на всю жизнь запомнил внимательный и сочувствующий взгляд умных серых глаз. Старый, битый волк несомненно уже тогда что-то чувствовал. Отчего же ничего он так и не сказал мне в то время, не предупредил? Не успел?
Впрочем, наслаждаться одиночеством мне долго не дали.
Снова лязгнула дверь, и в камеру втолкнули двоих человек. Один — высокий, здоровенный парень, выше меня на голову. Второй, напротив, тщедушный и сутулый, почти никакой. Но, странное дело, именно от него на меня дохнуло такой… даже и не знаю как сказать… смертью дохнуло.
Что-то тут не то… Блин, а я так поспать хотел!
Когда притухла лампочка под потолком, я свернулся у себя на месте, прикидываясь спящим. Не так, все не так! Отчего не было допросов? Марков далеко не лопух, мужик опытный и знающий, он не упустил бы так много времени. Но уже два дня меня не трогают. Сразу же после визита полковника. Не к добру. И эти его намеки…
Правильно говорят знающие люди — мечтать вредно! А несбыточные мечты опаснее вдвойне! Вот и я, расписывая в своих глазах сцену усаживания оного полковника на кол, отвлекся, и это чуток не стоило мне жизни. Или здоровья, что не намного менее ценно.
В самый последний момент успеваю отдернуть голову. Носок, набитый мокрыми тряпками (скорее всего, такими же носками) смачно шлепает по доскам около моей головы. Нехилый такой кистень… в жизни не подумал бы…
Резко распрямляюсь, и тщедушный мужичонка молча улетает в дальний угол. Зато мимо моего виска с прямо-таки паровозным гулом пролетает кулак здоровяка. Пролетал… аккурат перед хозяином. Ибо вслед за этой частью тела в полет отправился и хозяин данной части. И удовольствия от этого так и не получил. С грохотом впечатавшись в стену, он еще раз подтверждает мастерство местных каменщиков. Тем, что ни один кирпич из ушибленной стены так и не вывалился.
Подскакиваю к нему. Клиент пока что жив, хотя и не слишком здоров. Ну, я не доктор, лечить не умею, хотя страдания прекратить могу. Хотя бы ненадолго…
Вжик!
Что-то пролетает мимо моей головы и звонко брякает о стену. Не ожидал товарищ, что я наклонюсь? Правильно, значит, я о клиенте позаботился. И вовремя. А то уж дюже он здоровенный. Иметь такого за спиной как-то неуютно. Тем более что дружеских чувств ко мне он и до своего полета, похоже, что не испытывал.
Оборачиваюсь.
Тщедушный мужичок уже на ногах. Приседает и скользящим шагом приближается ко мне. Чего это он там такое в меня швырнул? По звуку судя, что-то увесистое. Где только взял?
А что это у него такое в руках?
Из сжатых кулаков оппонента высовываются тонкие длинные спицы. И держит он их по-особенному. Словно бы клевать ими меня собирается. Ой, плохо… Эту манеру боя я видел. И энтузиазма мне это совсем не прибавляет, скорее, наоборот. Тычковые удары вообще трудно предсказуемы, а уж с двух-то рук…
Однако же чего дежурный спит? Тут такой тарарам происходит, а он и ухом не повел?
Ладно, хрен с ним, об этом позже думать будем.
Черт, и под рукой-то ничего нет, чем этого товарища шандарахнуть.
Смещаюсь вправо, клиент плавно повторяет мое движение. Опытный чертяка, смотрит внимательно и лишних движений не делает. А вот мои срисовывает одномоментно. Плохо… места тут мало, не разбежишься. Попробовать, разве что, вот так?
Нет, не вышло, не купился он на такие фокусы.
Цугцванг.
Так, похоже, это в шахматах называется?
До него метра два, и он никуда не спешит. Ясный расклад, дежурный в деле, то-то мой оппонент и не волнуется.
Так что же выходит, меня попросту убить хотели? Даже и не попытавшись выяснить ничего? Странно это…
Шажок вправо, к двери. Нет, не пустит. Спицы угрожающе качнулись в мою сторону, сократив расстояние до метра. Еще полметра, и он будет бить.
