Воины бури (ЛП) - Корнуэлл Бернард (читать полную версию книги .TXT) 📗
Он носил превосходный шлем с длинным лошадиным хвостом черного цвета, каскадом ниспадающим на спину. Шлем также венчал золотой обруч — шлем короля. Поверх кольчуги висел крест, золотой крест, усеянный янтарем, показывающий, что это единственный христианин среди врагов, что нам противостоят. Но что действительно выделяло его в это утро, так это убийственный взгляд, брошенный на Финана. Я сам взглянул на Финана и увидел, что его лицо тоже преисполнено гневом. Так человек в шлеме с золотой короной и лошадиным хвостом, должно быть, Коналл, брат Финана. Взаимная ненависть была прямо-таки осязаемой. Одно лишнее слово, и мечи вылетят из ножен.
— Гномы! — тишину нарушил громадный мужчина под знаменем с изображением красного топора и пнул большого жеребца, заставив того сделать шаг вперед.
Значит, это и есть Рагналл Иварсон, Король Моря, правитель островов и будущий король Британии. Он носил кожаные штаны, заправленные в высокие, покрытые золотыми бляшками сапоги. Такие же золотые бляшки усеивали перевязь, откуда свисал чудовищных размеров меч. Он не носил ни кольчуги, ни шлема, вместо этого его голую грудь пересекали два кожаных ремня, под которыми вздымались мышцы. На волосатой груди виднелись татуировки: орлы, змеи, драконы и топоры, извивающиеся от живота к шее, которую обвивала золотая цепь. На руках Рагналла красовались многочисленные серебряные и золотые браслеты — знак доблести, а в длинных тёмно-каштановых волосах сверкали золотые кольца. Лицо было широким, жестким и мрачным, а на лбу виднелось изображение орла с распростертыми крыльями, чьи когти опускались до скул.
— Гномы, — снова усмехнулся он, — вы пришли, чтобы сдать свой город?
— У тебя есть, что нам сказать? — спросила Этельфлед на датском.
— Это что, женщина в кольчуге? — Рагналл обратился ко мне, пожалуй, оттого, что я выделялся ростом или искусно украшенными доспехами. — Я видел многое, — сказал он мне добродушно, — видел странные огни, что сверкают в северном небе, проглоченные водоворотами корабли, видел льдины размером с гору, плавающие в море. Я наблюдал, как киты ломают корабль пополам, видел огонь, изрыгающийся из холма словно блевотина, но я никогда не видел женщину в кольчуге. Это то существо, что, по слухам, правит Мерсией?
— Леди Этельфлед задала тебе вопрос, — произнес я.
Рагналл посмотрел на нее, привстал в седле и громко пустил газы. ?— Вот ей ответ, — сказал он, с явным удовольствием усевшись обратно. На лице Этельфлед, должно быть, отразилось отвращение, потому что он рассмеялся. — Говорили, — он посмотрел на меня, — что правительница Мерсии смазлива. Это её бабуля?
— Она та, кто отмерит тебе земли как раз на могилку, — ответил я. Слабый ответ, но я не хотел отвечать оскорблением на оскорбление. Я прекрасно помнил о ненависти между Финаном и Коналлом и боялся, что дело может окончиться схваткой.
— Так эта женщина — правитель! — усмехнулся Рагналл и вздрогнул, якобы в ужасе. — Какая уродливая!
— Я слышал, что ты охоч до свиней, коз и собак, — сказал я, разозлившись, — так что ты можешь знать о красоте?
Он пропустил мои слова мимо ушей.
— Уродливая! — повторил он. — Но я командую воинами, которым всё равно, как женщина выглядит, и они говорят, что старый изношенный сапог удобнее нового. — Он кивнул на Этельфлед. — Она выглядит старой и изношенной, так что думаю, они попользуются ею с удовольствием! Может, и ей тоже понравится? — он посмотрел на меня, будто ожидая ответа.
— В твоем пердеже и то смысла больше, — сказал я.
— А ты, значит, лорд Утред, легендарный лорд Утред! — он внезапно вздрогнул. — Ты убил одного из моих людей, лорд Утред.
— Он стал первым из многих.
— Отере Хардгерсона, — медленно произнес Рагналл. — Я отомщу за него.
— Ты последуешь за ним в могилу.
Рагналл покачал головой, и золотые кольца в его волосах тихо звякнули.
— Мне нравился Отере Хардгерсон. Он хорошо играл в кости и был хорошим собутыльником.
— Но не умел держать в руках меч. Часом не ты ли его учил?
— Через месяц, лорд Утред, я буду пить мерсийский эль из чаши, сделанной из твоего черепа. Мои жены станут мешать варево твоими бедренными костями, а дети играть в бабки фалангами пальцев.
— Твой брат был столь же хвастлив, — ответил я, — и кровь его воинов еще окрашивает наши улицы. Я скормил его правый глаз своим собакам, и от его вкуса они блевали.
— Но твоя дочь по-прежнему у него, — хитро произнес Рагналл.
— Даже свиньи не станут жрать твою протухшую тушу, — сказал я.
— И прехорошенькая дочь, — произнес он мечтательно, — слишком хороша для Сигтрюгра!
— Мы сожжем твоё тело, — заявил я, — то, что от него останется, и от его смрада боги с омерзением скривятся.
Он рассмеялся. ?— Богам по душе мой смрад, они им наслаждаются! Боги любят меня! И боги дали мне эту землю. Итак, — он кивнул в сторону стен Честера, — кто здесь командует?
— Леди Этельфлед, — ответил я.
Рагналл посмотрел налево и направо — на своих приспешников.
— Лорд Утред решил нас позабавить! Он утверждает, что женщина командует воинами!
Его люди с готовностью рассмеялись. Все, кроме Коналла, который по-прежнему злобно смотрел на своего брата. Рагналл взглянул на меня.
— Так вы все садитесь на корточки, когда отливаете?
— Если ему нечего сказать, — голос Этельфлед был полон гнева, — мы возвращаемся в город. Она резко дернула поводья Гасты.
— Убегаешь? — усмехнулся Рагналл. — А я привез тебе подарок, госпожа. Подарок и обещание.
— Обещание? — спросил я. ?Этельфлед развернула кобылу и стала слушать.
— Оставьте город завтра к закату, — предложил Рагналл, — и я буду милостив и пощажу ваши жалкие жизни.
— А если нет? — задал вопрос Этельстан. Его голос звучал вызывающе, и Этельфлед бросила на него сердитый взгляд.
— Щенок затявкал, — сказал Рагналл. — Если вы не покинете город, малец, мои воины как смерчь захлестнут ваши стены. Ваши девки будут меня услаждать, дети станут моими рабами, а ваше оружие — моими игрушками. Ваши трупы сгниют, церкви сгорят, а вдовы обрыдаются, — он помолчал и указал на своё знамя. — Можешь его взять, — сказал он мне, — и водрузить над городом. Тогда я узнаю, что вы уходите.
— Я все равно захвачу твоё знамя, — заявил я, — и подотру им задницу.
— Будет проще, — он говорил со мной, будто обращался к маленькому ребенку, — если вы просто оставите город. Уйдите в другой! Я все равно найду тебя, не волнуйся, но ты проживешь чуть дольше.
— Ждем вас завтра к себе в гости, — в тон ему отвечал я, — отведайте наших стен, и ваша жизнь немного укоротится.
— С наслаждением тебя убью, лорд Утред, — усмехнулся Рагнал. Мои поэты это воспоют! Как Рагналл, властитель моря и король всей Британии, заставил великого лорда Утреда хныкать, как младенца! Как Утред умер, моля о пощаде. Как он рыдал, когда я его потрошил, — последние несколько слов он произнес с внезапной яростью, но потом Рагналл снова улыбнулся. — Я почти забыл о подарке! — он махнул одному из своих людей, и указал на траву между нашими лошадьми. — Положите там.
Воин спешился, принес деревянный сундук и положил на траву. Украшенный резьбой квадратный сундук размером с котел для супа. На крышке нарисовано распятие, а по бокам — мужчины с нимбами вокруг головы, и я узнал сундучок — в нем, вероятно, хранился христианский молитвенник или одна из мощей, столь почитаемых христианами.
— Это мой подарок тебе, — сказал Рагналл, — а с ним и моё обещание, что если не уйдете до завтрашнего заката, то поляжете здесь прахом, костьми — пищей для воронья..?Внезапно Рагналл развернул лошадь и пришпорил её. Я почувствовал облегчение, когда Коналл, седобородый, черноглазый король Коналл, повернулся и последовал за ним.
Хэстен на мгновение замешкался. Он молчал. Мне он показался старым, но он и был старым — седые волосы и борода, хотя лицо хранило прежнее лукавство. Я знавал его еще юношей и поначалу доверял, пока не обнаружил, что Хэстен с той же легкостью нарушает клятвы, что ребенок бьёт яйца. Когда-то Хэстен пытался стать королем Британии. Но я раз за разом срывал его замыслы, пока наконец не разгромил его армию в Бэмфлеоте. Хэстен, казалось, процветал — весь в золоте, сверкающей кольчуге, уздечка отделана золотом, коричневый плащ подбит густым мехом. Но теперь он стал вассалом Рагналла, и если когда-то вел за собой тысячи, теперь лишь парой десятков. Ему следовало меня ненавидеть. Хэстен же улыбнулся мне так, словно считал, что я рад встрече. Я смерил его презрительным взглядом, и его это, похоже, удивило. На мгновение мне показалось, что он заговорит, но Хэстен натянул поводья и поскакал вслед за Рагналлом.
