Такси! - Дэвис Анна (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
Я высадила старикашку с костылями и хозяйственной сумкой у станции «Ливерпуль-стрит». Шесть шестьдесят, без чаевых. Всего за ночь, стало быть, пятьдесят семь фунтов восемьдесят центов. И еще удивляюсь, что ничего не могу накопить. Я выключила оранжевый огонек и набрала номер.
– Джонни?
– Кэйти, ну когда ты появишься, а? – Голос как у умирающего.
– Минут через двадцать буду. Может, раньше.
Почему я позволяю так собой вертеть?
«Слон» и торговый центр «Замок» теперь были красные. Перекрасили разнообразия ради в прошлом году. Большой красный нос Южного Лондона. Слой, разумеется, нанесли только один, и теперь снова просвечивал розовый цвет. Неземной и неразрушимый.
Я свернула на Эпплтон-стрит и остановилась там же, где парковалась и в самую первую ночь с Джонни. Впереди стоял все тот же замызганный белый фургон. Не уверена, что он вообще двигался с места. Я оглядела бурую кирпичную стену дома: семь этажей, три окна. В окне Джонни горел свет. От волнения меня охватила какая-то слабость. Кажется, я вовсе не умираю от желания его увидеть – да и есть ли такое желание вообще?.. Как тонка и хрупка линия между двумя противоположностями.
Вытаскиваю сумку с деньгами из-под сиденья, запираю кеб, ключи заталкиваю поглубже в карман. Хрустит бумага – папино письмо. Я вхожу в дом и поднимаюсь вверх, плюнув на лифт и перескакивая через две ступеньки. Такое упражнение мне по силам.
Когда я встретила Джонни, он был исполосован шрамами, охвачен болью и яростью из-за всего, что потерял. Вопреки всякой логике, он сам осложнял себе все, что только мог. Однажды психолог спросила его, не станет ли он счастливее, если откажется от музыки и займется чем-нибудь другим – работой, скажем, или учебой, – и Джонни закричал:
– ДА НЕ ХОЧУ Я БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ!
А когда она заикнулась, что на гитаре играть можно просто так, для себя, он вышел из ее кабинета и больше туда не возвращался.
Джонни стоял в дверях и смотрел на меня. Просто смотрел. Воспаленные глаза, засаленные волосы – нездоровый вид. Я ощутила запах сигарет и виски.
– Как голова?
– Плохо, – сообщил Джонни и тут же в подтверждение своих слов принялся растирать виски руками.
– Если уж засрал мне сегодня работу, может, хоть в дом пустишь?
Джонни развернулся и ушел в глубь квартиры. Я перешагнула порог и закрыла за собой дверь.
В углу мерцал телевизор; звук был выключен. Похоже, Джонни прибрался к моему приходу: залежи оберток, жестянок и перевернутых пепельниц исчезли. На кофейном столике лишь бутылка виски (полупустая), стакан, содержимого в котором оставалось еще пальца на два, пепельница (наполовину полная) и пачка «Мальборо». На кушетке лежала старенькая гитара. И еще Джонни накорябал что-то на листке бумаги.
Он стоял у окна, спиной ко мне, и смотрел на улицу.
– Что случилось? – спросила я.
– Сама знаешь. Голова.
Я углядела второй стакан на каминной полке, возле вороха нераспечатанных писем. Выходит, порядок наводили не для меня.
– Кто-то приходил?
– Джейсон Гривз.
Джейсон Гривз – басист из «Капоне», парень с нахальной ухмылкой… Он же столько лет Джонни не видел! Я едва не брякнула это вслух, но вовремя прикусила язык. Я ведь так и не сказана Джонни, что знаю его с давних времен. У него сложное отношение к прошлому. Я при первой же встрече догадалась, что ворошить былое – не лучшая идея. И сейчас спросила:
– А Джейсон Гривз – это кто?
– Знакомый гитарист. Играли с ним в школьной группе.
– Да-а? – Я отодвинула в сторону гитару, сбросила сумку и куртку и села на кушетку.
– Он теперь живет в Корнуолле. Женился, ребенка завел. Работает в Национальном тресте. – Джонни произносил эти слова так, будто они были из какого-то неведомого ему языка. А может, он их и в самом деле не понимал? От окна он так и не отклеился.
Я взяла стакан с виски и сделала глоток.
– Хорошо поговорили?
– Джем-сейшн устроили. – Джонни указал на гитару. – Пытались вспомнить песенки, которые играли в детстве. По-настоящему-то он больше не играет. Так, дурака валяет.
– Как и ты.
Джонни покосился на меня.
– Долго он у тебя был?
– Нет.
– Еще увидитесь?
– Нет.
Джонни наконец отошел от окна и убрал гитару с кушетки. Сел рядом со мной, а потом и улегся, положив голову мне на колени. Тяжелая голова, – впрочем, он весь такой. Я поняла намек и начала гладить его виски. Джонни застонал от удовольствия.
– Мне не хватало тебя, Кэйти…
– А мне – тебя. – И я отчетливо уловила запах Ричарда. Не думаю, чтобы его заметил и Джонни, но лучше бы я все-таки приняла душ. Эми бы этот запах с порога учуяла. Эми… С кем, черт побери, она была в этом «Зиппо»?
Джонни приподнялся, сжал мое лицо в ладонях, поцеловал. Медленно, глубоко. Кушетка превратилась в воду, и я соскальзывала, погружалась в нее. Остались только мои губы. Глаза закрыты, но стоит их открыть, как накатывает головокружение, и я зажмуриваюсь снова. Протягиваю руку, чтобы погладить его, – и касаюсь залатанной щеки.
Джонни отстранился. Лицо его скривилось, и он опять схватился за голову.
– Ты таблетки принимаешь?
– Дерьмо это все.
– Конечно, дерьмо, но ты их пьешь или нет?
Пошатываясь, Джонни ушел на кухню. Некоторое время я сидела в одиночестве. Снова приложилась к виски… Слышно было, как вода льется в стакан. Скрипнула дверца буфета, в стакан плюхнулись таблетки. Секунду спустя Джонни позвал:
– Кэйти…
– Что?
– Ничего.
Быть с Джонни все равно что стать зверем, угодившим лапой в ловушку, – так и ходишь, таская капкан за собой.
Я потянулась к исписанному листку бумаги. На обороте старого счета за газ я прочла:
На бумагу упала слеза. Листок выскользнул из рук; нахлынули воспоминания, переживания прошлых времен, но слез больше не было. Они уже иссякли. Я думала о маминой машине на утесе в Кенте – двигатель продолжает работать, мама лежит, привалившись к рулю, и резиновый шланг тянется от выхлопной трубы в кабину. На маме было новое платье, платье с ее дня рождения.
– Ты чего? – В дверях стоял Джонни со стаканом воды в руке.
– Постменструальный синдром. – Я-то знала, как его вырубить. – Идем в постель?
Он посмотрел на часы:
– Рановато еще…
– Пожалуйста.
Джонни сел рядом со мной, осушил стакан и потянулся за бутылкой виски.
– Выпей-ка еще.
– Давай лучше в постель.
Красный мобильник затрезвонил пронзительно и внезапно, разогнав нашу пьяную одурь.
– Кого еще… – пробормотал Джонни, обшаривая мою куртку и не обращая внимания на мое «ну его».
– Да пусть себе звонит, – скривилась я, но Джонни уже отыскал в моем кармане мобильник и нажал кнопку.
Послышался чей-то голос, но я не могла разобрать, чей именно. Лицо Джонни потемнело. Сверкнули воспаленные красные глаза.
– Секунду, – процедил он и резко ткнул мобильник мне в грудь. Я попыталась ухватить его, но не сумела; телефон упал на пол. Я полезла было за ним, но тут Джонни наступил мне на руку. Пальцы захрустели. Джонни сам подхватил мобильник и отключил его; нога по-прежнему придавливала мои пальцы к полу.
– Джонни… – Рука горела огнем.
– Что еще за Крэйг такой? – Он наконец убрал ногу, и я повалилась на пол, баюкая поврежденную руку. Джонни возвышался надо мной с искаженным от ярости лицом. – Я еще раз спрашиваю, что за долбаный хрен этот Крэйг?
