Тайный грех императрицы - Арсеньева Елена (книги без регистрации TXT) 📗
Константин не посмотрел на сестру с ужасом, не перекрестился, не зажал уши, не начал причитать, мол, такие выражения не к лицу невинной девице. Он знал, что Катрин, при всей своей нежной внешности, словесно может дать фору гвардейскому прапорщику. Ну что ж, она ведь выросла в Гатчине, а там вовсю звучали прусские команды и русская брань, причем самая отборная. Папенька покойный умел и любил сказануть так, что уши вяли, Константин с Катрин не только носами в него удались.
– А вам-то что до того? – допытывался Константин, который, хоть убейте, не мог понять ярости Катрин. – Ну, ежели по справедливости, коли муж распутник, то и жена у него должна быть такая же, ибо, по пословице, муж и жена – одна сатана. Сашка, сами знаете, у кого днюет и ночует, кому детей строгает, так отчего ж и заброшенной супруге его не потешить бесов хотя бы изредка? И злиться по этому поводу не стоит!
Нет, Константин вовсе так не думал! Жена Цезаря должна быть выше подозрений, жена российского императора Александра – тем паче. Но ему хотелось заставить Катрин разговориться. Выдать свои тайные мыслишки! Не все так просто, как она пытается представить, а вот в чем дело – неведомо.
Однако он просчитался...
– Да? – насмешливо протянула Катрин. – Вы в самом деле так полагаете, дорогой брат?
Константин посмотрел на нее и понял, что попался в собственную ловушку.
Черт, как же он мог забыть, что именно супружеская измена в свое время вызвала такой бурный скандал в его семье?!
Не его, Константина, измена. Измена его жены, каким невероятным это ни казалось.
И он вспомнил, как это было.
– ...Ну да, господа, ну да, я признаю это! – с капризной ленцой протянул красивый молодой человек в форме кавалергарда. – Она была моя, и не единожды. Как человек воспитанный и учтивый, я не мог поступить иначе. Дама от меня была без ума. Она проходу мне не давала. Что я должен был сделать, как немедленно не удовлетворить ее желание? И я его, клянусь, удовлетворял до тех пор, пока только что замертво не упал. Ох, и жадна... Ох и жад-на эта Ан-на... – скабрезничал он, тонко усмехаясь и глядя на собравшихся такими искренними, такими честными глазами, что им совершенно нельзя было не поверить. И только люди более проницательные и опытные могли бы сказать, что искренности и честности таковой степени просто не существует в природе.
Вообще во всей этой сцене было что-то ненатуральное. Счастливый любовник публично хвастался своей победою. Ну ладно, времена рыцарства, говорят, давно канули в Лету, мужчины сделались болтливее иных кумушек, но если ты овладел сердцем (и, как уверяешь, телом!) не кого-нибудь, а великой княгини, супруги Константина Павловича, то не разумнее было бы помалкивать об этом? Ну хорошо, ежели тебя так уж распирает гордость, то исповедуйся ближайшим друзьям, о которых ты знаешь, что они ни словом никому не обмолвятся и не станут пачкать доброе имя согрешившей дамы своими языками. Этак ведь и приличнее, и гораздо безопаснее для тебя будет. Рогоносец-то... о-го-го кто! Брат государя! Не лучше ли поостеречься? Болтать о таком принародно... а самое главное, описывать интимные прелести этой дамы в присутствии Нефедьева, Чичерина, Олсуфьева и других близких друзей ее супруга, великого князя Константина... Ну, тут надо быть сущим самоубийцею!
Однако штаб-ротмистр кавалергардского полка Иван Линев самоубийцей себя отнюдь не ощущал. Он словно бы и не сомневался в своей безнаказанности, продолжая трепать языком, а означенные друзья обманутого супруга смотрели на рассказчика с явным одобрением. Вообще, человек приметливый и непредвзятый, окажись таковой в этой компании, мог бы сказать, что Линев сейчас более всего напоминает прилежного ученика, сдающего трудный экзамен, ну а приятели великого князя – благосклонных экзаменаторов. Или смахивает Линев на дебютанта, играющего ответственную роль под присмотром опытных режиссеров...
Впрочем, играл он весьма правдоподобно. Настолько, что эхо сего дебюта отозвалось на другой же день в Мраморном дворце, который был отведен под резиденцию великого князя Константина и его жены Анны Федоровны. Ни свет ни заря туда заявилась, клокоча, словно вскипевший самовар, вдовствующая императрица Марья Федоровна и обрушилась на невестку с такой яростью, что, право, если бы незваная гостья прямо с порога облила Анну крутым кипятком, та чувствовала бы себя лучше.
– Вы развратны! Вы чудовищны! Преступная жена! Боже мой, я знала, я с первой минуты знала, что он не принесет добра, этот брак! Старая дура накануне смерти выжила из ума, она всех нас держала в кулаке, я не смела возражать! Хотя ведь это очевидно, что принцесса из Кобургского дома не может быть приличной женщиной! Только девушка из Вюртембергского дома, из которого происхожу я сама, в состоянии сделать мужчину счастливым, каковым стал благодаря мне незабвенный Паульхен!
Паульхеном вдовствующая императрица называла своего мужа Павла, который, конечно же, был счастлив с ней, но при этом всю жизнь имел фавориток. Под «старой дурой» подразумевалась покойная императрица Екатерина Алексеевна, устроившая браки своих внуков: сначала Александра, потом и Константина. Сама Марья Федоровна некогда звалась Софьей-Доротеей-Луизой, принцессой Вюртембергской, а этот незначительный герцогский дом Германии имел какие-то стычки с домом Саксен-Кобургским, откуда, как уже можно догадаться, происходила великая княгиня Анна Федоровна, прежде именовавшаясая Юлианой-Генриеттой-Ульрикой.
Развратное чудовище. Преступная жена. Ан-на, которая жад-на...
Маменька могла поверить во что угодно.
Но Константин-то знал: ни одно слово в этих обвинениях не являлось правдой. Это была клевета, гнусная клевета, которая обрушилась на Анну с ведома и одобрения его самого! Мужа Анны!
То, что у великого князя Константина нелады с женой, стало ясно очень скоро после свадьбы. Ясно всем. Впрочем, у его старшего брата тоже не все складывалось с супругой, великой княгиней Елизаветой Алексеевной. Однако, если Елизавета страдала от холодности Александра, то Анну, наоборот, пугала пылкость и неуемность Константина. Двор начал судачить о брачной жизни братьев – сначала тихо, потом громче и громче.
Только смерть императрицы Екатерины на некоторое время стала той темой, которая затмила собой все прочие.
На престол взошел Павел Петрович. Одержимый желанием навести образцовый порядок в империи (ему казалось, что в ней совершенный разброд и полное шатание), он назначил Константина инспектировать пограничные войска. Прежде всего, императора беспокоило состояние войск в Ровно. Именно туда в 1799 году и направился Константин.
Среди польских аристократов многие относились к России с подчеркнутым презрением, но иные пытались поддерживать добрые отношения со страной, в полную зависимость от которой попала Польша. В числе этих людей была и старинная, очень знатная и богатая семья князей Любомирских. Здесь устроили прием в честь великого князя Константина, и скоро стало казаться, что он приехал в Ровно именно для того, чтобы инспектировать дом Любомирских. Вернее – устанавливать местонахождение княжны Елены.
Девушка была удивительной красавицей. Она получила хорошее образование, танцевала, не касаясь земли, на коне скакала, словно казак, а какой огонь вспыхивал в ее глазах в ответ на пылкие взоры Константина! Он влюбился – влюбился настолько, что только и мечтал, как разведется с Анной Федоровной и женится на Елене Любомирской.
Именно с намерением осуществить это он и вернулся в Петербург, напоследок написав Елене, что никто так никого не любил, как он любит ее: «Я теперь так живо воспринимаю, так глубоко чувствую, как раньше никогда!»
Дома он застал скандал, который сначала наполнил его надеждой, что дело с разводом вполне можно будет уладить. Император Павел завел себе новую фаворитку, Анну Лопухину, перед которой заискивали все, кроме великой княгини Елизаветы. Анна Федоровна, жена Константина, дружила с Елизаветой и старалась подражать ей во всем. Император был очень недоволен невестками. Однако о разводе сына он и слышать не пожелал и посоветовал ему поскорее примириться с женой, тем паче что она прихварывала.
