Обман - Малков Семен (прочитать книгу .txt) 📗
— Дашенька, дорогая моя, — горячо нашептывал он ей на ухо, обеими руками обхватив ее бедра и крепко прижимая к себе, чтобы чувствовала его силу. — Ты же знаешь, как давно о тебе мечтаю, как страстно хочу тебя!
Он запнулся от волнения и добавил с мольбой:
— Разве я тебя не заслужил? Раньше ты была несвободна, но теперь-то ведь можно? Мы оба обделены личным счастьем. Так доставим радость друг другу!
«А почему бы и нет? — поддаваясь его сладким речам, расслабленно подумала Даша. — Петя мне изменил с легкой душой, мы с ним разводимся. Почему же и я не могу порадоваться жизни, хоть немного разогнать тоску?»
Словно угадав ее мысли, Кастро остановился и, прижавшись к трепещущей груди Даши, стал осыпать поцелуями шею, лаская языком мочки ушей, а затем обхватив толстыми губами рот, впился в него так, что она задохнулась. В гостиной они уже были одни, так как Нелли увлекла своего «спонсора» в спальню, и Гаррик, продолжая поцелуи, стал ласкать ее грудь и тело, стараясь потихоньку снять одежду.
Сама не понимая, что с ней происходит, Даша молчаливо уступала и, лишь когда ему почти удалось снять с нее трусики, наконец, опомнилась. «Нет! Этого делать нельзя — без любви, по-скотски! — молнией пронзило ее мозг, и она сразу отрезвела. — Ну что нам даст этот краткий эпизод? Взаимное наслаждение? А потом? Стыд и неловкость! Ведь у каждого — своя судьба».
С лицом, сразу покрывшимся краской, Даша встрепенулась и, вырвавшись из рук опешившего Кастро, быстро поправила одежду. Затем, неловко улыбаясь, извиняющимся тоном сказала:
— Прости меня, Гаррик, если можешь. Мне показалось, что я тоже этого хочу, — опустив глаза, честно призналась она и еле слышно добавила: — Но я пока еще не готова. И наверное, никогда не смогу вот так, без настоящей любви!
— Но это же глупо, Дашенька! Надо брать от жизни все! — по инерции попытался спасти положение Кастро, но она уже остыла, и, как говорится, «поезд ушел». — Поверь, я способен сделать тебя счастливой!
— О каком счастье ты ведешь речь? — укоризненно на него взглянув, покачала головой Даша. — Я улетаю за океан, а ты остаешься со своей директрисой. Ну признайся честно: ведь боишься, что хозяйка о нас узнает?
Она попала в цель. Гаррик понуро замолчал, и Даша, чтобы преодолеть возникшую неловкость, с чувством сказала:
— Ладно, не будем делать из этого драмы! Как знать, может, у нас с тобой что-то и будет при других обстоятельствах. Я тебе очень благодарна за все и постараюсь отплатить каким-нибудь другим образом.
Кастро на это лишь кисло улыбнулся, а Даша, взяв сумочку, на прощание примирительно бросила:
— Не стоит сердиться. Ты женской лаской не обделен. Извинись за меня перед Чарли и скажи, что мне пришлось срочно вернуться домой.
Сразу после завтрака Петра Юсупова повезли на допрос к следователю Шитикову. На этот раз благодаря своим адвокатам, затратившим много усилий и еще больше денег, он выглядел куда более опрятным: был одет во все чистое и хорошо выбрит. Когда его ввели в кабинет Николая Ильича, тот расплылся в любезной улыбке.
— Присаживайтесь, Петр Михайлович! — широким жестом указал он на стул перед своим столом. — Надеюсь, что сегодня между нами состоится откровенная и конструктивная беседа.
— Если под конструктивной беседой вы подразумеваете мои признательные показания, то у нас снова ничего не получится, — спокойно, но твердо заявил Петр. — Со мной вы лишь зря время теряете, когда надо искать настоящих убийц!
— Вам легко обвинять нас, Петр Михайлович, — тем же любезным тоном, но со скрытой издевкой возразил ему Шитиков. — А что прикажете делать, когда все на вас одном сходится? И пистолет, из которого был застрелен гражданин Коновалов, и отпечатки пальцев на рукоятке ножа, которым была убита гражданка Линева. Почему я должен верить вашим словам, а не фактам?
— Потому что эти улики ложные! Они только уводят вас от цели! — гневно бросил ему в лицо Петр. — Ведь убийцы, пока вы тут доказываете недоказуемое, гуляют на свободе и могут вообще скрыться от правосудия!
— От нас никто не скроется! — с важным видом изрек Шитиков. — И улики против вас настолько неопровержимые, что их примет любой суд. Но, несмотря на это, — вкрадчиво добавил он, вновь изображая саму любезность, — мне почему-то хочется верить вам, Петр Михайлович, вопреки всем имеющимся фактам.
— Тогда обратите внимание на явные несуразности! — потребовал Петр, приняв хитрые реверансы Николая Ильича за чистую монету. — Ну зачем мне нужен был чужой пистолет, когда у меня есть свой? И главное, я сам, что ли, себя ударил по голове так, что потерял сознание?
Однако в запутанных делах Шитиков чувствовал себя как рыба в воде.
— Всему, Петр Михайлович, можно найти логическое объяснение, — спокойно возразил он. — Вы ведь могли не сразу потерять сознание. После того как этот бандит ударил вас по голове рукояткой пистолета, отобрали его у Коновалова, и трижды выстрелили ему в спину, когда попытался удрать.
— А куда подевались его отпечатки на пистолете? — указал ему на недостаток версии Петр. — Это бандит, умирая, их стер, что ли? — насмешливо взглянул он на следователя. — Чепуха какая-то!
— И этому тоже можно найти объяснение. Было бы желание, — хладнокровно возразил Шитиков. — Так вот, Петр Михайлович, в отличие от моего начальства желания толковать факты не в вашу пользу у меня нет. Ваши адвокаты — мастера своего дела, и кое в чем меня убедили.
Он сделал значительную паузу и, остро взглянув на Петра, с прозрачным намеком сказал:
— Но даже эти опытные крючкотворы не отдают себе отчет в сложности дела и тяжести вашего положения. И слишком мало, — понизил голос, — меня ценят.
«Понятно! Хочет получить взятку, — догадался Петр, и это его приободрило. — Значит, мои дела не так плохи, как он старается изобразить. Интересно, сколько же он потребует?»
Однако в задачу Шитикова входило лишь намекнуть на свою готовность помочь, с тем, чтобы Петр дал команду действовать адвокатам. Поэтому сказав, что хотел, он перевел разговор на то, зачем его к себе вызвал.
— Подумайте, Петр Михайлович, над моими словами и вполне может быть, что мы сумеем найти путь к тому, чтобы, пока идет следствие, выпустить вас под залог. А сейчас займемся другим малоприятным делом.
Шитиков вытащил из лежащей перед ним тоненькой папки несколько бумаг и, показав Петру, объяснил:
— Это документы, необходимые для расторжения вашего брака с Дарьей Васильевной.
Сделав паузу, он с деланным сочувствием объяснил:
— Она на следующей неделе улетает в США и попросила меня, чтобы я их у вас подписал. Сказала, будто вы ей это обещали и что самой сделать это тяжело.
Все сказанное им было правдой, за исключением того, что Даша ему за это хорошо заплатила. Передав Петру бумаги, он со скрытым злорадством искоса наблюдал, как тот растерянно их изучает.
«Значит, Дашу я потерял. И виноват в этом сам, — с горечью подумал Петр. — Но все же она могла бы не так спешить», — а вслух лишь спросил:
— Она летит, чтобы отдохнуть до суда?
— Нет, Петр Михайлович! Как я понял, летит туда работать. Уже заключила контракт, — с фальшивым сочувствием ответил Шитиков. — Говорит, что если потребуется, то прилетит. Однако рассчитывает, что вас разведут с ней заочно.
Но он напрасно надеялся, что подследственный сильно расстроится и ему придется его утешать. Петр сумел совладать со своим нервами и, лишь потемнев лицом, молча подписал все, что от него требовалось.
Утром того дня, когда Даше надо было лететь в США, она встала позже обычного. Накануне до полуночи просидела с родителями, а потом долго не могла заснуть, одолеваемая воспоминаниями и мыслями о том, что ожидает за океаном. Когда Анне Федоровне все же удалось поднять ее с постели, чтобы позавтракала, она объявила матери:
— Пожалуй, уйду на целый день побродить по городу. И пообедаю где-нибудь по дороге. Хочу попрощаться с Москвой! Ведь уезжаю не на месяц и не на два. Ты меня понимаешь, мама?
