Следствие ещё впереди - Родионов Станислав Васильевич (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
— В деревянном коридоре никого и не было, — сообщил следователь. — Её ударили ножом из окна первого этажа.
18
Когда Петельников подъехал к дому, дружинники уже доламывали пол в деревянном коридоре. Они осмотрели каждую щель, просеяли под досками мусор, подняли ломами поперечные брёвна — ничего не было.
— И не будет, — заявил Петельников. — Давайте-ка, ребята, прочёсывать дом. Благо день сегодня нерабочий.
Он объяснил: если кто-нибудь найдёт нож, то руками не трогать, а звать его; обращать внимание на любую мелочь и замечать необычные детали. Петельников не смог рассказать, что такое «необычные детали». Нужно догадаться, какой след оставлен строителем, а какой преступником.
Дом разбили на участки. Себе Петельников взял первый этаж и начал осмотр с комнаты, окно которой находилось против окровавленной доски. При задержании Коваля здесь только пробежались. Инспектор осмотрел с лупой подоконник, а затем перешёл на пол, стены… Всё было заляпано раствором, покрыто мусором, везде громоздились штабеля досок и кирпича. В комнате вообще не было таких поверхностей, на которых остаются отпечатки.
Он положил на подоконник газету и встал на неё коленом — вытянутая рука почти перегородила пешеходный мостик. Рябинин прав: ударить ножом из окна удобно и безопасно — секундное дело, и никто не видит.
Начали подходить дружинники. Принесли старый ботинок, остатки колбасы, пожелтевшие газеты и пустые водочные бутылки. Петельников объяснил, что без ботинок преступнику не уйти — слишком подозрительно; газеты жёлтые, значит, старые, а преступление совершено вчера; есть и пить тут преступник не мог, потому что до преступления должен был идти за ней, забежать вперёд и спрятаться в комнате, а после удара должен бежать…
Когда дружинники ушли прочёсывать дом дальше, в проломе стены появились две мальчишеские мордочки, которые вытягивали примерно класса на три.
— Дядя, а кого вы ищете? — спросил один, круглый и пухлый.
— Ребята, немедленно кыш из этого дома, — строго приказал Петельников.
Они пропали, топая за стенкой по доскам, — убегали. Через этот пролом инспектор полез во вторую комнату. Он вздохнул, снял пиджак и начал разгребать кучу деревянных обрубков с налипшими шлепками цемента, как грибы-паразиты на старой берёзе. Тут хорошо мог затеряться нож, и не отыщешь, пока не переставишь каждую колобашку. Петельников работал и думал, что сегодня заниматься гантелями ни к чему.
В следующей комнате громоздился кирпич, а подальше, на лестничной площадке, лежало битое стекло, пополам со стружкой. Нож можно сунуть и в стружку, и в трубу, и под кирпич…
— Дядя, а вы кого ищете?
Теперь ребята заглядывали в окно. Пухлый держался за второго, худенького и длинноватого, которого наверняка, как и Петельникова в своё время, прозвали «шкелетом».
— Кыш! — крикнул инспектор на весь дом.
Ребята исчезли.
Он взял брезентовые рукавицы и начал разгребать стекло, вылавливая в стружках колющие углы, кривые серпы и обоюдоострые бритвы. С потолка на галстук упала извёстка. Инспектор хотел её смахнуть, но передумал — к концу дня ещё и не то упадёт.
— Дядя, а вы кого ищете?
Они опять торчали в окне. Удивительно нахальные дети пошли в век научно-технической революции.
— Я вам что сказал?! — рыкнул инспектор.
Но теперь ребята не убежали. Только кругленький покраснел от рыка, а «шкелет» стал чуть заметно заикаться.
— Дядя… вы не ножик… ищете?
— И перчатку… И фотографию? — добавил круглый и пухлый.
Петельников замер на чурбаке: такое оцепенение его схватывало в детстве, когда видел на цветке бабочку и не мог шевельнуться, боясь спугнуть.
— Братцы, — хрипло-воркующим голосом сказал инспектор, — лезьте сюда.
Ребята только этого и ждали. Они вмиг перевалили через подоконник, но к Петельникову подошли осторожно, памятуя о его рыке.
— Так какой ножичек, братцы?
— Острый, — сообщил «шкелет».
— Фотография неинтересная, — разъяснил пухленький, — обыкновенная тётка.
— А где всё это?
Мальчишки опять слазили через окно на улицу и вернулись с небольшим свёртком. Петельников развернул газету и проглотил нетерпеливый нервный ком: там лежала самодельная финка с наборной ручкой, чёрные поношенные трикотажные перчатки и фотография женщины — Померанцевой.
— Где взяли?
— А там.
Они повели на четвёртый этаж и показали уголок, где всё это лежало, придавленное парой кирпичей.
Теперь ясней ясного: финкой ударял; перчатки — чтобы не «наследить»; а по фотографии определил жертву. После удара взбежал наверх и отсиделся. Вещественные доказательства спрятал в доме — вдруг на улице обыщут? Получалось, что преступник не знал потерпевшей.
— Вы молодцы, — сообщил инспектор ребятам. — Какая растёт молодёжь в век научно-технической революции, а? Значки собираете?
— Собираем, — разом ответили ребята.
— А где находится милиция, знаете?
— Знаем.
— Завтра приходите в восьмой кабинет. Получите такие милицейские значки, что все ребята распухнут от зависти. И ещё покажу овчарок, настоящих, которые ловят бандитов.
Обрадованные ребята ушли тем же путём — через окно. Петельников достал полиэтиленовый мешочек и упаковал перчатки — от них чем-то пахло.
Через полчаса инспектор был у следователя. Тот задрожавшими руками извлёк лупу и начал разглядывать вещественные доказательства. Он шмыгал носом, поддёргивал очки, бурчал, словно требовал, чтобы вещи заговорили.
— На такие находки я не надеялся, — сказал Рябинин.
Петельников довольно улыбнулся, но тут же притушил улыбку — если бы не ребята, копался бы в доме несколько дней.
— Чем это пахнет? — спросил Рябинин, протягивая перчатки.
Петельников обнюхал ещё раз. Запах показался знакомым.
— Пожалуй, резиновым клеем, — предположил он.
— Резиной, — согласился Рябинин. — Но заметь, перчатки трикотажные.
Следователь повернулся к окну. Петельников молча курил, глядя на улицу поверх его головы. Сейчас они думали, как думает хорошая хозяйка над большой суммой денег, которую надо истратить с максимальной пользой. У них в руках оказались ценные доказательства — теперь из них предстояло извлечь всё, что только можно. Эксперты об этих предметах сообщат уйму интересных вещей. Одорологи дали бы заключение, что перчатки носил именно этот человек… Физики установили бы, что финка сделана из того металла, которым пользуются на заводе, где работает этот человек… Химики бы сказали наверняка, что ботинки имеют частицы именно того цемента, которым пользуются рабочие в этом доме. Биохимики бы заключили, что бурое невзрачное пятнышко на пиджаке этого человека является кровью и она принадлежит только потерпевшей, и никому больше. Доказательства теперь были. Не было этого человека.
— Значит, он её не знает.
— Значит, ему она не нужна, — подтвердил Петельников.
— Выходит, сделано в интересах кого-то.
— Выходит, сделано знакомым или приятелем.
— Нет, — сказал Рябинин, замотав головой, — приятель бы её знал в лицо. Потом, если этот человек не может убить своими руками, то и приятель этого делать не будет.
— Получается, что убийца нанят.
— Получается, — согласился Рябинин.
— Но у обеих потерпевших есть только один человек, с которым они соприкасались.
— Добавь, соприкасались независимо друг от друга, — уточнил Рябинин.
— И чем-то ему обе мешали. Это Померанцев, — решил Петельников.
— Похоже, — согласился Рябинин, — но без исполнителя его не расколешь.
Он опять уставился на финку, медленно втягивая воздух, — резиной пахло даже издали.
— Нормальный человек на это не пойдёт, — сказал Рябинин.
У них была не беседа. Они не говорили друг с другом, а бросали в воздух мысли, как мальчишки бросают камешки — кто лучше и дальше.
— Только отпетый.
— Отпетый — это какой?
— Который сидел раза два-три, — объяснил почему-то сейфу Петельников.
