Город женщин - Гилберт Элизабет (чтение книг .TXT) 📗
Но в последний момент он все же произнес одно слово.
Оторвавшись от моих губ, он воскликнул:
– Изумительно! – после чего выгнулся назад, еще раз сильно дернулся, и на том дело кончилось.
После доктор Келлогг встал и пошел в другую комнату, наверное, чтобы помыться. Вернувшись, он немного полежал рядом, крепко обняв меня и приговаривая:
– Утенок, утенок, мой славный маленький утенок! Не плачь, утеночек.
Я не плакала – даже не думала плакать, – но он даже не заметил.
Вскоре доктор снова встал и попросил разрешения проверить, не запачкала ли я кровью покрывало, ведь он забыл постелить простыню.
– Еще не хватало, чтобы миссис Келлогг заметила пятно, – беспокоился он. – Я совсем потерял голову. Обычно я куда более аккуратен. Видимо, не хватило осмотрительности, что, вообще говоря, мне несвойственно.
– Ой, – вспомнила я и схватила сумочку, радуясь, что могу поспособствовать, – у меня ведь есть полотенце!
Но крови не было. Ни капельки. Видимо, уроки верховой езды в детстве сделали свое дело, избавив меня от девственной плевы. Спасибо маме! К своему облегчению, сильной боли я тоже не почувствовала.
– А теперь, Вивиан, – инструктировал доктор, – я попрошу тебя в ближайшие два дня не принимать ванну, так как можно занести инфекцию. Душ вполне допустим, но не погружайся в воду. Если возникнут выделения или неприятные ощущения, Глэдис и Селия покажут, как спринцеваться уксусом. Но ты крепкая здоровая девушка, так что осложнений не предвидится. Сегодня ты держалась молодцом. Я тобой горжусь.
Я почти ждала, что сейчас он вручит мне леденец на палочке.
Пока мы одевались, доктор Келлогг болтал о том, какая сегодня хорошая погода. Застала ли я цветение пионов в Грамерси-парке в прошлом месяце? Нет, ответила я, в прошлом месяце я даже не жила в Нью-Йорке. Что ж, заметил он, я непременно должна полюбоваться пионами в следующем году: срок их цветения совсем короток, но зрелище незабываемое. (Только не подумай, что доктор Келлогг пытался провести параллель между пионами и кратким сроком моего «цветения», – не будем приписывать ему несуществующую склонность к романтике и патетике. Похоже, он просто любил пионы.)
– Позволь проводить тебя к выходу, утенок.
Мы спустились по лестнице, прошли через гостиную с салфеточками и оказались у двери черного хода. На кухне доктор прихватил со стола заготовленный конверт и вручил мне, пояснив:
– В знак моей признательности.
Я знала, что там деньги, но сочла, что не заслуживаю их.
– О нет, Гарольд, я не могу, – сказала я.
– Нет-нет, непременно возьми.
– Нет-нет, не могу. Никак не могу, нет.
– Но я настаиваю.
– Но я не могу…
Вынуждена признаться, я упиралась вовсе не потому, что не хотела сойти за проститутку. (Мои моральные качества не настолько высоки.) Скорее, дело в привитых с детства социальных условностях. Видишь ли, родители раз в неделю посылали некоторую сумму на мое содержание, которую тетя Пег выдавала мне по средам, и деньги доктора Келлогга были мне попросту не нужны. Кроме того, совесть подсказывала, что я их не особенно и заработала. Я плохо разбиралась в сексе, но сильно сомневалась, что доктору Келлоггу было со мной весело. Когда девушка лежит на спине, вытянув руки по швам, и почти не шевелится, разве что лезет с поцелуями при каждой попытке завести разговор, – радости от нее в постели немного, согласись. Если мне будут платить за секс, пусть уж платят за дело.
– Вивиан, я требую, чтобы ты взяла конверт, – заявил он.
– Гарольд, я отказываюсь.
– Вивиан, прошу, не устраивай сцену. – Доктор нахмурился и насильно всучил мне конверт. (В тот момент я была ближе всего к испугу и волнению за все время нашего короткого знакомства с доктором Келлоггом.)
– Ладно, – уступила я и взяла деньги.
(Полюбуйтесь-ка на меня, мои достопочтенные предки! Вознаграждение за секс, причем с первой же попытки, вот так-то!)
– Ты прелестная девушка, – сказал мне доктор на прощанье. – И не беспокойся: грудь у тебя еще вырастет.
– Спасибо, Гарольд, – ответила я.
– Очень помогает стакан простокваши ежедневно.
– Благодарю, обязательно попробую, – соврала я, вовсе не собираясь ежедневно выпивать стакан простокваши.
Я уже собиралась шагнуть за дверь, как вдруг меня разобрало любопытство.
– Гарольд, а можно узнать, какая у вас специализация?
По моим предположениям, он был или гинекологом, или педиатром. Я склонялась в пользу педиатрии и просто хотела удостовериться.
– Я ветеринар, утенок, – ответил он. – Передавай мои наилучшие пожелания Глэдис и Селии и не забудь полюбоваться пионами следующей весной!
Я вывалилась на улицу, сгибаясь пополам от хохота, и помчалась в закусочную.
Как было обещано, девочки в полном составе дожидались меня за столиком. Не успели они и рот раскрыть, как я завопила:
– Он же ветеринар! Вы отправили меня к ветеринару?!
– Как все прошло? – спросила Глэдис. – Больно было?
– Он ветеринар! – захлебывалась я хохотом. – А вы говорили, что он врач!
– Доктор Келлогг и есть врач, – возразила Дженни. – У него на табличке написано.
– К ветеринару меня отправили, точно кошку на стерилизацию!
Я плюхнулась на диванчик рядом с Селией, с облегчением почувствовав рядом ее теплый бок. От приступов хохота меня трясло с головы до пят. Я чувствовала себя свободной и дикой. Как будто прежде я и не жила вовсе, а теперь жизнь во мне била ключом. Счастье, возбуждение, отвращение, стыд, гордость – все это нахлынуло разом и совершенно сбивало с толку, но чувствовала я себя потрясающе. Послевкусие от секса намного превзошло сам секс. Мне просто не верилось, что я совершила такой подвиг. Как будто на моем месте оказалась совсем другая Вивиан, бесстрашная и дерзкая, – секс с незнакомцем, с ума сойти! – и вместе с тем я как никогда ощущала себя настоящей.
При виде сидящих за столиком девушек меня накрыло такой мощной волной благодарности, что я чуть не прослезилась. Как здорово, что они рядом! Мои подруги! Самые лучшие подруги в мире! Мои самые лучшие подруги, с которыми я познакомилась всего две недели назад – кроме Дженни, с которой мы знакомы только два дня! Как же я их всех люблю! Они ждали меня! Они беспокоились обо мне!
– И все-таки – как прошло? – спросила Глэдис.
– Отлично. Просто отлично.
Передо мной стояла тарелка остывших блинов, недоеденных за завтраком, и я накинулась на них, как хищник на добычу. У меня тряслись руки. Казалось, я никогда не наемся. Господи, да я просто умирала с голоду! Раз за разом поливая блины сиропом, я запихивала их в рот один за другим.
– И вечно талдычит про свою женушку, скажите же? – пробубнила я с набитым ртом.
– Не то слово! – Дженни закатила глаза. – Просто ужас.
– Он мямля, – признала Глэдис, – зато добрый, а это самое главное.
– А больно-то было? – спросила Селия.
– Представляешь, вообще ни капельки, – ответила я. – Даже полотенце не пригодилось.
– Повезло тебе, – вздохнула Селия. – Еще как повезло.
– Не сказать чтобы было приятно, – добавила я, – но и не противно. Слава богу, теперь все позади. Похоже, не худший способ лишиться девственности.
– Все остальные намного хуже, – подтвердила Дженни. – Поверь. Я перепробовала их все.
– Вивви, я ужасно тобой горжусь, – заявила Глэдис. – Сегодня ты стала женщиной.
Она приветственно подняла чашку кофе, и я чокнулась с ней своим стаканом с водой, и этот тост Глэдис, примы кордебалета, заменил мне самые пышные церемонии посвящения и самые высокие награды.
– И сколько он тебе дал? – поинтересовалась Дженни.
– Ой, я и забыла! – Я достала из сумочки конверт. – Открой лучше ты. – Дрожащими руками я вручила его Селии.
Та разорвала конверт, привычным жестом пересчитала купюры и объявила:
– Пятьдесят баксов!
– Пятьдесят баксов! – ахнула Дженни. – А обычно дает двадцать!
– На что потратим? – спросила Глэдис.
