Одинокий волк - Пиколт Джоди Линн (бесплатные полные книги txt, fb2) 📗
Когда я вхожу в палату Кары, сестра смотрит «Колесо фортуны».
– Только достойные умирают молодыми, – произносит она, разгадывая загадку.
Мама первая замечает меня.
– Эдвард! – восклицает она. – Что-то случилось?
Она имеет в виду моего отца. Разумеется, она говорит о нем. От выражения лица Кары у меня скручивает живот.
– С ним все хорошо. То есть все плохо. Но его состояние без изменений. – Я уже все испортил. – Мама, я могу поговорить с Карой наедине?
Мама смотрит на Кару и кивает.
– Пойду позвоню близнецам.
Я опускаюсь на стул, который освободила мама, и придвигаю его ближе к кровати.
– Расскажи, – я киваю на перевязанное плечо Кары, – сильно болит?
Сестра пристально смотрит на меня.
– Бывало и хуже, – равнодушно отвечает она.
– Я… Мне жаль, что наша встреча произошла при таких обстоятельствах…
Она пожимает плечами, поджав губы.
– Да уж. Тогда почему ты до сих пор здесь? – через минуту спрашивает она. – Почему бы тебе не вернуться к своей размеренной жизни и не оставить нас в покое?
– Если хочешь, я уеду, – обещаю я. – Но мне бы действительно хотелось рассказать тебе о том, чем я занимался. И хотелось бы услышать и о твоей жизни.
– Я живу с папой. Ну, с тем человеком этажом ниже, насчет которого ты делаешь вид, что знаешь лучше меня.
Я потираю лицо рукой.
– Ситуация и без того тяжелая. И без твоих всплесков ненависти.
– Боже мой! Ты прав. О чем только я думаю? Я же должна встречать тебя с распростертыми объятиями. Я же должна наплевать на то, что ты разрушил нашу семью, потому что ты эгоист и уехал, вместо того чтобы попытаться во всем разобраться. А теперь ты являешься, как рыцарь на белом коне, и делаешь вид, что тебе не наплевать на отца.
Ее невозможно убедить в том, что, даже если убежишь от кого-то на другой край земли, из памяти этого человека не вычеркнуть. Можете мне поверить. Уж я пытался.
– Я знаю, почему ты уехал, – вздергивает подбородок Кара. – Ты во всем признался папе, он вспылил. Мама мне все рассказала.
Тогда Кара была еще слишком маленькой, чтобы понять, но сейчас повзрослела. В конце концов она стала задавать вопросы. И, конечно, мама рассказала ей то, что сама считала правдой.
– А знаешь что? Мне наплевать, почему ты уехал, – говорит Кара. – Я просто хочу знать, зачем ты вернулся, раз тебе здесь никто не рад.
– Мама рада. – Я делаю глубокий вдох. – И я сам рад, что вернулся.
– Нашел в своем Таиланде Бога или Будду? Или кого там? Искупаешь грехи прошлого, чтобы перейти на новую ступень своей кармической жизни? Знаешь что, Эдвард. Я тебя не прощаю. Вот так!
Я даже ожидаю, что она покажет мне язык. «Ей больно, – говорю я себе, – она злится».
– Послушай. Если хочешь меня ненавидеть, хорошо. Если хочешь, чтобы следующие шесть лет я провел, вымаливая прощение, – я так и сделаю. Но сейчас речь не о нас с тобой. У нас еще будет время выяснить отношения. Но у отца этого времени нет. Нужно сосредоточиться на нем.
Когда она втягивает голову в плечи, я принимаю это за знак согласия.
– Врачи говорят, что такие повреждения, как у него, не лечатся…
– Они его не знают, – возражает Кара.
– Они же врачи, Кара.
– Ты его тоже не знаешь…
– А если он никогда не придет в себя? – перебиваю я сестру. – Тогда что?
По ее побледневшему лицу я понимаю, что она даже мысли такой не допускала. Не позволяла даже зернышку сомнения зародиться в своей голове, боясь, что оно пустит корни, как бурьян вдоль дороги, разрастающийся так же быстро, как рак.
– Ты о чем говоришь? – шепчет она.
– Кара, он не может быть вечно подключен к аппаратам.
Она от удивления открывает рот.
– Господи! Ты так его ненавидишь, что готов убить?
– Какая ненависть?! Знаю, ты в это не поверишь, но я достаточно его люблю, чтобы задуматься о том, чего бы хотел он сам, а не чего хотим мы.
– У тебя, черт возьми, довольно извращенный способ демонстрировать свою любовь! – заявляет Кара.
Ругательства из уст младшей сестры – как скрежет ногтями по школьной доске.
– Ты же не станешь уверять, что отец захотел бы, чтобы за него дышал аппарат. Захотел бы жить с человеком, который станет его подмывать и менять пеленки. Что он не скучал бы по своей работе с волками.
– Он борец. Он не станет сдаваться. – Она качает головой. – Поверить не могу, что мы вообще это обсуждаем! Поверить не могу, что ты считаешь, будто у тебя есть право рассказывать мне, чего хотел бы или не хотел отец!
– Я просто трезво смотрю на вещи, вот и все, – отвечаю я. – Мы должны быть готовы принять трудное решение.
– Решение? – задыхается она от возмущения. – Мне ли не знать о трудных решениях! Как поступить: сломаться или держать все в себе, пока родители разводятся? Несмотря на то что единственный человек, который бы понял мои чувства, бросил меня? С кем жить? С папой или с мамой? Потому что, каким бы ни было решение, оно обязательно ранит второго родителя. Я приняла трудное решение и выбрала папу. Как ты вообще посмел сказать мне, что сейчас я должна от него отвернуться?
– Я знаю, что ты его любишь. Знаю, что ты не хочешь его терять…
– Перед отъездом ты сказал маме, что хочешь убить его, – обрывает меня Кара. – Теперь тебе представилась такая возможность.
Не могу винить маму за то, что она так сказала. Это правда.
– Это было давно. Все меняется.
– Вот именно! И через две недели или два месяца – может быть, чуть дольше – отец выйдет из этой больницы.
Нейрохирурги заставили меня поверить в обратное. Да и собственными глазами я вижу, что все обстоит иначе. Однако я понимаю, что она права. Как я могу принимать семейные решения с сестрой, когда уже давно не являюсь частью этой семьи?
– Я жалею, что уехал, – хочешь верь, хочешь нет. Но сейчас я здесь. Я знаю, тебе больно, но на этот раз ты не одна.
– Если хочешь ко мне подлизаться, – говорит Кара, – тогда скажи докторам, что дальнейшую судьбу папы должна решать я.
– Ты несовершеннолетняя. Они не станут слушать.
Она пристально смотрит на меня.
– Но ты мог бы, – отвечает она.
Откровенно говоря, я хочу, чтобы отец очнулся и пошел на поправку, но не потому, что он этого заслуживает.
А потому что я хочу отсюда уехать как можно скорее.
Кара права. Я не был частью этой семьи шесть лет. Нельзя так просто появиться и сделать вид, что идеально сюда подходишь. Это я и говорю маме, когда выхожу из палаты Кары и натыкаюсь на нее, меряющую шагами коридор.
– Я возвращаюсь домой, – сообщаю я.
– Ты уже дома.
– Мама, кого мы хотим обмануть? Кара не хочет, чтобы я оставался. В сложившейся ситуации отцу я ничем помочь не могу. Я только мешаюсь под ногами, а не помогаю.
– Ты устал. Переутомился, – успокаивает мама. – Целые сутки в больнице. Отправляйся и поспи на настоящей кровати.
Она лезет в сумочку и отстегивает ключ от связки.
– Я не знаю, где ты теперь живешь, – возражаю я. Разве это не доказательство того, что мне здесь не место?
– Но ты знаешь, где жил раньше, – отвечает она. – Это запасной на случай, если Кара свой потеряет. Как понимаешь, дома никого нет. Даже хорошо, что ты сможешь туда вернуться и проверить, все ли в порядке.
Как будто в Бересфорде, штат Нью-Гэмпшир, вламывались в дома!
Мама зажимает ключ в моей ладони.
– Просто отдохни, – говорит она.
Я понимаю, что должен отказаться, бесповоротно порвать с прошлым. Поехать в аэропорт и купить билет на ближайший рейс в Бангкок. Но голова словно мухами набита, а сожаление имеет миндальный привкус.
– На одну ночь, – отвечаю я.
– Эдвард! – окликает меня мама. – Тебя не было шесть лет. Но до этого ты восемнадцать лет прожил с ним. У тебя больше прав, чем ты думаешь.
– Этого-то я и боюсь, – отвечаю я.
– Что не сможешь принять правильное решение?
Я качаю головой.
– Что смогу его принять, – признаюсь я.
